Уникум

— Ладно, — обратился Леша к Марку. — Поведение Варвары теперь понятно. Когда до нее дошло, что камень сам на себя ты никак не мог сбросить, она от радости потеряла голову. А ты почему молчал о своем разговоре с Мироном?

— А вы еще не поняли? — удивился Марк. — Не было никакого разговора.

— Как это не было?! — Я посмотрела на Марка с нескрываемым недоверием.

— Где твои хваленые мозги, Варька? Как меня мог опознать какой-то там свидетель, если в пансионате меня никто не знает, а у Белова нет моей фотографии?

— Ну, по описанию, например.

— По какому описанию? Темноволосый тип с бородой и рюкзаком? Да все ущелье рядом с пансионатом такими забито, и все они ходят в пансионат за водой и фруктами.

— Значит, с Мироном разговаривал не ты? Так, может, тот тип и есть убийца?

— Нет, Варвара, ты сегодня невозможна! Прямо чудеса тупости демонстрируешь. Не было никакого типа и никакого разговора!

— Что ты мелешь, Марк? Зачем Белову нужна была откровенная ложь? Я ведь могла отправиться прямиком к тебе и учинить допрос. Какой смысл плести интригу, если все тут же всплывет на поверхность?

— Твой Белов не лыком шит. Он совсем неплохой психолог. На самом деле ты ведь не учинила мне допрос? Нет. И Белов заранее знал, что не учинишь. Он сейчас явно зашел в тупик. Свидетелей у него нет, мотива преступления он не знает, подушка как орудие убийства ни о чем ему не говорит, а убийца сознаваться не торопится. Что бы ты стала делать на месте следователя? А Белов нашел выход. Он прекрасно разобрался и в твоем характере, и в наших отношениях и намеренно подсунул тебе ложные сведения, бросающие тень на одного из нас.

— Зачем?

— Думаю, он рассуждал примерно так. Если выстрел окажется достаточно удачным, ты перепугаешься и из страха навредить кому-то из нас будешь молчать. Поскольку ты не из тех людей, для которых молчание — привычное дело, и не умеешь думать об одном, а говорить о другом, мы сразу обратим внимание на твое противоестественное поведение и начнем вытягивать из тебя правду. Но ты упряма как мул, и, если на тебя давить, только еще больше замкнешься, а мы начнем нервничать. Белову наша нервозность очень на руку. Убийца — если он среди нас — будет выведен из равновесия и начнет допускать ошибки. У следствия появятся зацепки и возможность довести дело до суда.

— Ты хочешь сказать, что шпион Белов назвал мне тебя наугад? А еще говоришь, что не веришь в совпадения! Да оболги он Лешу или Прошку, я бы и ухом не повела. И за тебя бы не испугалась, если бы не комариное зелье. Только не уверяй меня, что в случае осечки Белов собирался оговорить кого-нибудь другого. Не считает же он меня полной идиоткой!

— А зря. Ты вспомни, когда он тебе про меня сказал? Когда ты ему сообщила про мое отравление. Причем ты старалась создать у него впечатление, будто ничего странного не произошло. Удивляюсь, как ты еще не намекнула, что у меня хобби такое — пить всякую гадость. Естественно, Белову эта история показалась подозрительной. Так что он назвал меня не совсем наугад. Кроме того, он оговорил не одного меня. Ты ведь не думаешь, что про Ирочку он тебе случайно проболтался?

У меня отвисла челюсть.

— Варька, да что с тобой? — неподдельно изумился Марк. — У тебя от пережитых потрясений помрачился рассудок? Матерый профессионал с волчьей хваткой ни с того ни с сего вдруг распускает язык перед одной из подозреваемых, и ты принимаешь все за чистую монету? Может, ты от Ирочки бациллу глупости подцепила? Или убийца в числе прочих злодейств потихоньку сделал тебе лоботомию?

— Чего ты, Марк, набросился на девушку? — лицемерно вступился за меня Прошка. — Не понимаешь, что ли, любовь у нее к Белову!

Я буквально задохнулась от ярости и на несколько секунд потеряла дар речи.

— У Варьки-то? Любовь? — Леша недоверчиво хмыкнул.

— И на старуху бывает проруха, — продолжал глумиться Прошка. — Не такой уж Варька моральный урод, каким кажется. Конечно, она не дама, что бы там ни говорил Генрих, но женское начало можно разглядеть и в ней, особенно если вооружиться микроскопом.

— Если ты сию же минуту не возьмешь свои слова обратно, убийц среди нас станет на одного больше, — пообещала я ледяным тоном.

Прошка на всякий случай пересел подальше, но предостережению не внял:

— Скажешь, я не правду говорю? А кто сегодня в приемной Белова размечтался о замужестве? И это несмотря на страх за Марка! Нет, Варвара, с тобой все ясно!

Я почувствовала, как лицо заливает краска.

— Хватит врать-то, — не поверил Прошке Леша.

— Да ты на нее посмотри! Видишь, вся горит как маков цвет? Точно тебе говорю: влюбилась. И размышляла сегодня вслух, не стать ли ей гражданкой Беловой. Честное слово! Небось уже и фасончик свадебного платья придумала.

— Варька, ты чего молчишь? — не выдержал Леша. — Неужели этот тип не врет?

Генрих тоже решил поучаствовать в общем веселье.

— Перестаньте смущать человека, — с укором сказал он. — Белов вполне приятный мужчина и неглупый к тому же. Почему бы Варьке не испытывать к нему симпатию? Нельзя насмехаться над такими вещами.

— Подумать только! Варвара! Железная леди! Суфражистка! — Марк буквально давился от смеха. — А оборочки у тебя на платье будут?

С трудом подавив желание немедленно исполнить данное Прошке обещание и передушить всех подряд, я вскочила с камня и побежала в гору.

— Варька! Не убегай! — донесся до меня покаянный вопль Генриха.

— Не надо ее догонять, пусть остынет немного, — благоразумно посоветовал ему Леша.

«Не хватало еще, чтобы за всех пришлось расплачиваться Генриху!» — подумала я и прибавила ходу.

Глава 20

Никогда за свою совсем не короткую жизнь я не чувствовала себя такой дурой. Попадись мне в тот момент под руку шпион Белов, я, не задумываясь, свернула бы ему шею. «Интеллигентом прикидывается, гад! Ну он у меня еще попляшет! Я ему такое следствие устрою — вся Крымская прокуратура над ним до конца жизни потешаться будет. Боже, какая я идиотка! Развесила уши, словно ворона из крыловской басни. Провели тебя, Варвара, как девчонку сопливую провели!»

Я добежала до выступа, который когда-то облюбовала себе в качестве солярия, и плюхнулась прямо на землю. В то же мгновение до меня донесся голос Генриха. Я совсем позабыла об акустических особенностях этого места и в первую секунду хотела пуститься наутек — решила, что меня все-таки догнали. Но по смыслу реплики стало ясно, что разговор идет внизу.

— Макароны готовы, — говорил Генрих. — Открывайте тушенку. Надо все-таки сходить за Варькой, пусть поест горяченького.

— Подожди полчасика, — ответил ему Прошка. — Сейчас она сама горяченькая до невозможности.

— Если бы речь шла о твоей драгоценной утробе, ты бы наверняка не согласился ждать ни минуты, — ядовито заметил Марк. — А по Варьке, между прочим, уже анатомию изучать можно — все косточки видны на просвет.

— Она все равно сейчас есть не будет, — поддержал Прошку Леша. — Дайте ей малость успокоиться.

— Нет, как удачно все получилось! — ликовал подлый Прошка. — Теперь у нас есть платок, которым всегда можно заткнуть Варваре роток.

— Имей совесть, Прошка! — воззвал к нему Генрих. — А вдруг ты не так уж далек от истины? Что, если Белов ей действительно нравится?

— Ерунда, — легкомысленно отмахнулся Прошка. — У Варвары на представителей закона стойкая аллергия. К ней вечно милиционеры цепляются по пустякам. Помните ту грандиозную драку в главном здании?

— Какую еще драку? Я этой истории не слышал.

— Да ты что, Генрих! Как ты мог ее не слышать? Весь мехмат только о ней и говорил целую неделю. Ах да, математиков тогда как раз на картошку отправили. Но неужели тебе Машенька ничего не рассказала? Она-то ведь и была косвенной виновницей.

— Машенька?! Ты ничего не путаешь?

— Ну, не виновницей, а побудительной причиной Варькиных действий. Она попросила Варвару посидеть часок с детьми, ей понадобилось зачем-то отлучиться. Варька пришла к главному входу, показывает милиционеру студенческий, а тот требует пропуск в общежитие. После шести часов, говорит, по студенческому билету входить запрещено. Варька ему объясняет: так, мол, и так, я москвичка, пропуска у меня нет, но мне очень нужно отпустить подругу по делам — у нее дети маленькие. Я ненадолго, на часок всего. Хотите, оставьте у себя студенческий, если не верите. А милиционер — ни в какую. Не положено, говорит, и все тут. Ну нормальный человек плюнул бы, обошел здание да в дырку в заборе пролез. А Варька рассвирепела и полезла в бутылку. Слово за слово — дело до оскорблений дошло. На «легавой сволочи» милиционер сломался и потащил Варвару в отделение. Она ему тут же съездила по физиономии, вырвалась и побежала к лифтам. Все милиционеры на входе посты свои побросали — и за ней. Куча мала там была потрясающая. Народ со всего ГЗ прибежал посмотреть, в чем дело, да так ничего и не разобрал — Варвару в этой милицейской свалке просто не разглядеть было. В конце концов, скрутили они все же Варьку и дотащили до отделения милиции. Тут бы и пришел конец ее учебе, если бы не начальник отделения. Он как увидел два десятка своих жлобов и маленькую вырывающуюся Варьку, так чуть не помер от смеха. Потом выслушал всю историю, с трудом изобразил серьезную мину, сделал Варьке строгое внушение и отпустил. Но на милиционеров своих он так орал, что и за дверью было слышно. Еще бы, проявили бдительность! Да пока они гонялись за Варварой, в общежитие могли проникнуть все проститутки, террористы и диссиденты города Москвы.