Страница 21 из 61
— Из-за тебя все... — шипит Кандидат и осекается, потом быстро оглядывается. — Ничего с тем человеком не случится. Легкий испуг — не более. Ну — ушиб. А меня прав лишат. А то и засудят еще на фиг!
Тогда я решительно открываю дверь и заношу ногу над стремительно бегущей полосой асфальта...
Кандидат останавливается так резко, что я опять едва не ударяюсь головой в лобовое стекло.
— Сумасбродка! — бросает он мне в лицо. — Связался на свою голову... О дурак! — у него одновременно жалобное и злое выражение лица.
Я не отвечаю, выхожу из машины, иду по тротуару к месту происшествия — именно так теперь называется это злосчастное место.
Кандидат что-то кричит мне вслед — бросает в спину оскорбления. Голос его срывается на визг.
Я разбираю только обрывок фразы:
— ... твоя патологическая честность!..
Иду я минут пять — мы успели отъехать довольно далеко. Иду и надеюсь, что того человека уже нет на месте, что с ним, действительно, ничего страшного не произошло, и он поднялся уже и ушел. Помоги, Господи!
Чем ближе подхожу я, тем сильнее волнение охватывает меня. А когда я замечаю издали неподвижно лежащий темный «предмет», ноги, кажется, перестают меня держать. Но я справляюсь с волнением: думаю, что мединститутская закалка помогает мне в этом.
Наконец склоняюсь над сбитым человеком. Ожидаю увидеть лужу крови. Однако, слава Богу, крови нет! Хотя это еще ничего не означает. Смертельные травмы могут быть и бескровными. Не могу склониться низко — чтобы послушать дыхание, — вечернее платье, плотно обтягивающее бедра, не дает мне сделать это. Тогда, оглядевшись по сторонам, я подтягиваю подол платья повыше и становлюсь перед лежащим человеком на колени. Склоняюсь ухом к его лицу...
Есть дыхание! Боже мой! Какое великое счастье, что человек этот жив! Это было бы выше моих сил — быть причастной еще и к его смерти.
Слезы радости бегут у меня по щекам. Я готова расцеловать этого человека за то, что он остался жив. Но тут до меня доходит, что он без сознания все же и этому его состоянию должны быть свои причины — например, сильная травма мозга... А что же еще! Бедный прохожий! Может ведь статься, что это последние минуты его жизни... У меня темнеет в глазах от этой страшной мысли.
Я начинаю ощупывать несчастного. Сначала голову, потом — шею; провожу рукой ниже по позвоночнику. Ни ран, ни смещений позвонков не обнаруживаю. Нащупываю на запястье пульс. Пульс ровный — может, только несколько замедленный. Не нахожу и переломов. Главное — ребра! Ребра целы... Руки, ноги — все в порядке.
Припоминаю: мы ударили его в левое бедро, когда он собирался переходить улицу... Кстати в установленном для перехода месте. Вон и «зебра» светлеет в темноте... Я еще раз с пристрастием ощупываю левое бедро пострадавшего. Ткани на ощупь плотнее обычного, но кость, к счастью, цела. Обширный ушиб — не более! Тазобедренный сустав — в норме. Даже вывиха нет. Вероятно, у человека — обморок...
«А может, он пьян?»
Опять склоняюсь к его лицу, принюхиваюсь. Нет, ничем таким не пахнет... Скорее пахнет «тик-таком» или чем-то в этом роде — приятным. Приходят в голову мысли о том, что опьянение может быть не только алкогольным, но и наркотическим. В совершенно ясном сознании под колеса же не полезешь! Но тут я вспоминаю, как быстро гнал машину Кандидат... и как неслышно работал двигатель.
Для вящей уверенности еще раз ощупываю левое бедро мужчины. И в этот момент он стонет — видимо, от боли; ушиб дает себя знать.
Я привстаю с колен. Замечаю, что они болят у меня — глубоко в кожу через чулки впились песчинки. Теперь я знаю, что чувствуют дети, которых чересчур строгие родители за шалости ставят на гречневую крупу коленями.
Но я и мои ощущения — сейчас дело десятое.
Пытаюсь за плечи приподнять пострадавшего, привести его в чувство. Успокаиваю.
Возможно, успокаиваю я больше саму себя, чем его:
— Все будет хорошо! Это только обморок! Жить будем...
«Мне бы помог кто-нибудь! — я оглядываю пустынную в этот час улицу, тусклые фонари. — Ну Кандидат! Ну трус! Как резво смылся! Разве не подлец?»
Стараюсь растормошить мужчину:
— Очнитесь! Очнитесь же!..
Я все-таки приподнимаю его за плечи. Голова его запрокидывается назад, дыхание вырывается с хрипом. Хрип этот пугает меня. Я плачу от страха и бессилия. Я поддерживаю пострадавшему голову, как поддерживают голову новорожденному. Потом присаживаюсь на корточки, думая о том, что платье мое вот-вот разойдется по шву.
Осторожно опускаю голову мужчины себе на бедро. Он дышит ровно, но все еще не приходит в себя.
Сижу так некоторое время. Жду чего-то. Не отдавая себе отчета — чего именно? Помощи, наверное. Конечно, помощи. Когда-нибудь кто-то пройдет по тротуару. Я попрошу позвонить в травматологию... Или проедет по проулку автомобиль. Я попрошу отвезти нас... нас... с этим человеком в ближайшую клинику.
«Сейчас бы капельку нашатырного спирта...»
Вдруг слышу: действительно урчит тихонько мотор. Приближается какая-то машина. Вот свет фар вырывается из-за поворота. Этот свет ослепляет меня. Машина останавливается рядом, негромко хлопает дверца. Я, на некоторое время ослепленная, не вижу вышедшего к нам водителя. Понимаю только, что он растерянно топчется рядом. Наконец вижу ноги его в свете подфарников, вижу знакомые туфли с оборванными шнурками...
Вот слышу и голос его очаровательный, немного гнусавый:
— Люба, извини! Я просто испугался... и не мудрено... Но я же вернулся... Ты же видишь меня! Вот он я... Чего ты молчишь, Люба? Он что... умер?..
Голос осекся.
Теперь я хорошо вижу Кандидата. Он бледен, как смерть. Он медленно пятится к машине...
«Сейчас точно укатит! И на этот раз — совсем!»
Я говорю:
— Успокойся! Он жив... Обморок.
— Жив... — облегченно выдыхает Кандидат и перестает пятиться. — Ну конечно, жив!
— И даже как будто переломов нет. Нашатырь нужен. У тебя же в машине должна быть аптечка.
— Сейчас, — Кандидат бросается к «мерседесу», все переворачивает в салоне, потом вылезает на тротуар и разводит руками. — Нет аптечки. Не знаю, куда подевалась... Всегда была — валялась сзади. А сегодня... Все как-то не ладится сегодня.
— Ладно, — вздыхаю. — Надо отвезти его куда-нибудь. В больницу. Не сидеть же здесь.
— Сейчас, сейчас! — суетится Кандидат. — Отвезем. Но только не в больницу. Сама понимаешь... Тем более, говоришь — простой обморок. По щекам надаем! Есть такой метод. Или можно ухо накрутить — тоже приводит в чувство. В больницу не надо. Зачем в больницу? Там какой-нибудь умник номера запишет. Потом прав лишат. А куда я без машины? Мне же ходить трудно...