Фавориты Екатерины Великой

Записку надлежало вернуть в шкатулку или присоединить к секретным документам, это не суть важно, а важно то, что на пятнадцать минут она попала в руки Ф. В. Ростопчина (будущего градоначальника Москвы в 1812-1814 годах). Трясущимися от волнения руками Ростопчин взял документ – почерк Алексея Орлова, он узнал его, текст фантастический. Ведь сколько лет при дворе сплетничали об убийстве императора. Ростопчин успел снять копию. На следующий день Павел востребовал скандальный документ и сжег его, копию Ростопчин переслал в Лондон нашему послу Семену Романовичу Воронцову. Архив Воронцовых – это собрание важнейших документов, незаменимая помощь историкам.

О Чесменском бое надо написать подробнее, это была действительно славная победа. В 1767 году после смерти фельдмаршала графа Бутурлина Алексей Орлов был назначен вместо него подполковником кавалергардского Преображенского полка (полковником была сама государыня). Это было значительное повышение по карьерной лестнице, но уже в 1769 году Орлов по болезни вынужден был уехать в Италию. Там он и получил приказ Екатерины возглавить русскую военно-морскую экспедицию в Греческий архипелаг. Это было смелое и дерзкое предприятие, русской эскадре во главе с адмиралом Спиридовым надо было пройти длинный путь от Кронштадта до северо-восточной части Средиземного моря. Франция отнеслась к затее русских крайне отрицательно. Французов интересовал Египет, и им совсем не нужно было близкое присутствие русского флота. От прямого нападения французских кораблей нас спасло вмешательство Англии, которая заявила, что если русскому флоту не дадут войти в Средиземное море, то это расценят в Лондоне как враждебный акт, направленный против Великобритании. У англичан с французами были свои счеты.

Но и без враждебных нападений нашей эскадре досталось в этом длинном пути, потрепали морские бури. Из 15 кораблей первой экспедиции до Ливорно дошло только восемь. Задача русской эскадры была напасть на Турцию с юга и тем оттянуть силы турок от главного театра действий на Дунае, где воевала армия Румянцева. Кроме этого, как ранее говорилось, хотели пробудить греков к восстанию против турок на Морейском полуострове. Русские должны были помочь десантом. Восстание это было проиграно, но силы турецкие наши моряки ослабили, под руководством Орлова они попросту сожгли турецкий флот.

Конечно, во главе флота стояли адмиралы Спиридов и Грейг, Орлов был «сухопутным командиром», но для объединения сил, для нанесения главного удара нужны были качества именно Алексея Орлова. Ему было 33 года, рано созревали полководцы в XVIII веке.

Весной 1779 года русская эскадра заняла греческий город Наварин. Во главе турецкого флота стоял капитан-паша Ибрагим Хосамеддин, но это было только формальное командование. Фактически руководил турецким флотом опытный моряк Гассан. Турецкие корабли вошли в пролив между островом Хиос и материком и здесь решили дать бой русским. Турецкий флот значительно превосходил наш по количеству судов и по количеству пушек. У них 1430 орудий, у нас – 820. Орлов писал в отчете Екатерине, что когда увидел турецкий флот во всей его красе, то «ужаснулся» и все-таки решился напасть первым.

Бой начался 24 июня 1770 года, он продолжался около двух часов. Не буду подробно описывать, много там было героического, страшного, русским удалось повредить корабль капитан-паши. Под сокрушительным обстрелом русской артиллерии турецкий флот отступил и укрылся в Чесменской бухте. Турки вовсе не считали бой поражением, они по-прежнему превосходили силы русских.

Орлов решил продолжать баталию. «Наше дело должно быть решительное, чтобы оный флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь, в Архипелаге, не можем, и мы и к дальним победам иметь свободные руки; – и для того, по общему совету, положено и определяется: к наступающей ныне ночи приготовиться» – вот его слова.

Решено было сделать все, чтобы не дать турецкому флоту выйти из бухты, а для этого ударить по ним брандерами – суднами, начиненными горючими и взрывчатыми веществами. Битва началась ночью 25 июня. Как и предсказывал Орлов, все было сделано «не продолжая времени», русские попросту сожгли турецкий флот. У них остался только один корабль «Родос». Он был захвачен русскими моряками и потом вошел в состав русского флота.

По обычаю русского морского кодекса, русские оказали туркам посильную помощь, вылавливали их из воды, перевязывали раны. После выздоровления им была дарована императрицей свобода. Победа при Чесме была очень важна для России, ей радовались так же, как Гангутской битве при Петре Великом. Правда, Ключевский зло усмехается по поводу Чесменской победы: «…турецкий флот оказался еще хуже нашего», но что такое усмешка, как не перец к блюду.

Европа вспомнила, что Россия есть морская держава. После Чесмы русский флот овладел всем Архипелагом и русские суда блокировали Дарданеллы. Пусть ненадолго, но сбылась русская мечта обладать этим проливом.

За Чесменскую победу Алексей Орлов получил орден Святого Георгия I степени, 60 000 рублей «для поправления домашней экономии», шпагу, украшенную алмазами, и серебряный сервиз.

Вот трогательное письмо императрицы: «Граф Алексей Григорьевич. Как скоро услышала я, что у вас пропал перстень с моим портретом в Чесменскую баталию, тотчас заказала сделать другой, который при сем прилагаю, желаю вам носить оный на здоровье… Как вы весьма хорошо управляете моим флотом, то посылаю вам компас, вделанный в трость. Прощайте, любезный граф; я желаю вам счастья, и здоровья, и всякого благополучия и прошу Всевышнего, да сохранит он вас целым и невредимым. Впрочем, остаюсь, как всегда, к вам доброжелательна. Екатерина».

Еще надо добавить, что в честь победы при Чесме была выбита медаль с изображением героя, а сам он получил приставку к фамилии и стал прозываться Орлов-Чесменский.

Орлов вернулся на родину, пожил в Москве, в Петербурге, а потом вернулся в Италию. Русская эскадра расположилась в Ливорно. Теперь ему предстояло дело, которое кавалергардский бытописатель назвал «опозорившим его». Можно понять составителя биографии Орлова, жалко эту авантюристку, эту дурочку, которую наша историческая литература назвала княжной Таракановой. Сама она себя никогда так не называла. Тараканова – производное от Дараган, фамилия родственников императрицы Елизаветы, учившихся за границей.

Самозванство – удивительно популярная вещь на Руси. Вспомним астраханского царевича Августа – «сына» Ивана Грозного, царевича Лаврентия – «сына» сына Ивана Грозного, восемь «царевичей» – сыновей царя Федора, они как-то разом появились на Украине, в Москве – лжедмитриев, которых официальных было два, а неофициальных несть числа. «Чудом спасшихся Петров III», кроме Пугачева, тоже было несколько. Так что традиция «сыновей лейтенанта Шмидта» очень давняя.

Правда, вначале своей бурной карьеры наша героиня не называла себя дочерью императрицы Елизаветы. Тогда она звалась в Турции султаншей Али-Эмете, в Венеции графиней Пиннеберг, была она и госпожой Франк, и Шелль… – прервемся, имен было много. Но когда в России запахло жареным, Пугачев осадил Оренбург, а по степи гуляло его бунташное войско, грабя и убивая, она стала наследницей русского трона Елизаветой II и «сестрой Петра III», читай Пугачева, но при этом не знала русского языка и путала братьев Разумовских, называя своим отцом не Алексея, а Кирилла, который никогда не состоял в любовной связи с императрицей.

Тараканова была хороша собой, в меру образованна, свободно говорила по-французски и по-немецки, плохо по-итальянски и по-английски и обладала необычайной энергией. Она всегда жила в долг, неуемная ее натура жаждала славы. Подвижная, как ртуть, она моталась по Европе со свитой поклонников, искала влиятельных людей и средств, чтобы помочь «своему брату», уверяя всех, что Пугачев в свою очередь будет ей помогать. Вся история княжны Таракановой окутана такой тайной, шита такими белыми нитками, что о ней трудно рассказать внятно. Одно точно, после первого раздела Польши князь Карл Радзивилл, глава польских конфедератов, ухватился за идею самозванства и обещал Таракановой поддержку как поляков, так и турок. Сердце княжны жаждало бури, и она ее получила.