Одинокие души

- Сегодня твой результат должен быть лучше результатов других. Тогда ты останешься в

стае и продолжишь инициацию.

- В противном случае?

- В противном случае, - продолжает Шрам. – Ты будешь изгнана, а твоя сестра вернется на

свое законное место.

- Хорошо, - безучастно отвечаю я, и чувствую, как покалывает в глазах. – Хорошо, я

согласна на все условия.

- Отлично, тогда начнем, - парень потирает руки. – Первый поезд уже на подходе!

Почему-то я не удивляюсь.

Меня окатывает волна страха, ужаса, но не удивления. Я догадывалась, что будет за

испытание, и внутри уже попыталась себя к нему подготовить.

Хотя можно ли себя к такому подготовить?

- Смысл данного испытания, - кричит Шрам, и люди внимательно поворачивают к нему

свои головы. – Каждый из новичков выходит на рельсы и становится спиной к идущему

поезду. Мы, зрители, засекаем время и считаем, за сколько метров до первого вагона, парень или девушка уходит в сторону. – Чуть помедлив, он добавляет. – И без фанатизма.

Смерти нам ни к чему.

Подростки торжественно кричат, увидев очень далеко поезд. Я сглатываю, накопившуюся

слюну, и сжимаю в кулаки потные ладони. На улице прохладно, но я вся горю, хочется

обрызгать лицо ледяной водой, хочется упасть в сугробы, которых ещё нет, хочется

прыгнуть в бассейн и лежать на поверхности. На лбу появляется пот. Сводит низ живота, и

мне приходится признать, что боль в спине и в мышцах спасает меня: не дает

расслабиться. Иначе я бы упала без чувств.

Когда первый парень, старше меня может года на два, прыгает с платформы к рельсам, и

становится посередине, моё сердце останавливается. Я готова кричать от ужаса, но

понимаю, что это не поможет: ни ему, ни мне.

Поезд совсем близко. Теперь я не только его слышу, я вижу его. Люди вокруг меня, одетые

в черные куртки, черные джинсы, неожиданно начинают шевелиться. Они подходят ближе

к платформе и выкрикивают слова в поддержку парню. Удивительно, что они не кричат: поскорей бы тебя сбил поезд, потому что всё именно к этому и идет.

Я прикрываю рукой рот, и дрожу, словно осиновый лист. Мне так страшно было лишь

один раз: когда я проснулась и поняла, что потеряла целый год. Только если тогда паника

была моральной, сейчас я ощущала её физически.

- Боишься? – неожиданно спрашивает меня Шрам и улыбается. – Испытание тебе не из

легких досталось.

- Справлюсь как-нибудь и без твоих советов, - огрызаюсь я.

- Я в этом сомневаюсь.

Затем он оставляет меня одну, и подходит к толпе.

- Отходим все на шаг назад, - командует он и, расставив руки, отодвигает подростков

ближе к центру. – Этот вокзал в нашем распоряжении, но я всё равно не хочу проблем.

Я недоуменно вскидываю бровь и нехотя подхожу к парню.

- Что значит, в нашем распоряжении?

- Стало интересно?

- Просто ответь, Шрам.

- Этот вокзал не рабочий. Он заброшен, как и парк, в котором мы обычно проводим время.

- Но как тогда здесь проезжает поезд?

- Я бы сказал, проезжает не поезд, а несколько вагонов. – Он вновь улыбается. – Не

волнуйся. Управляет им один из наших.

- Значит, ли это, что он успеет затормозить, если что? – с надеждой спрашиваю я, и

натыкаюсь на безумный взгляд парня.

- Нет, это абсолютно ничего не значит.

Мне опять страшно.

Я сжимаю пальцы в кулаки и вижу, как парень на рельсах закрывает глаза. Поезд совсем

рядом. Я уже отчетливо вижу его силуэт, и не могу взять себя в руки. Звук становится всё

громче, громче и громче, и когда во мне кровь вскипает, словно подогретое молоко, парень

нагибается: готовится отпрыгнуть. Сто метров, девяносто, восемьдесят – люди орут, словно дикие. Одна девушка протягивает вперед руки, и кричит, что любит его.

Если бы любила, то не позволила бы совершать такое. Хотя, что я понимаю в любви?

Семьдесят, шестьдесят – я закрываю руками лицо, и слышу дикий рев поезда. Пятьдесят.

Поток воздуха откидывает назад мои угольные волосы, и я испуганно отступаю в сторону, отказываясь открывать глаза.

Мне хочется плакать, хочется забиться в угол и не выходить оттуда.

Но вдруг я улавливаю радостный крик. Мои руки сами опускаются, глаза находят толпу, и

я замечаю парня. Он довольный стоит рядом со своей девушкой, целует её, обнимает, крутит вокруг себя. Он справился, и он жив.

Я облегченно выдыхаю, и вдруг ощущаю чье-то прикосновение.

- Ты как? – я поднимаю глаза и вижу Киру. –Всё в порядке?

- Честно?

- Ладно, можешь не отвечать. – Блондинка едва заметно улыбается. Я благодарна ей за то, что она рядом. Почему-то мне кажется, что я смогла бы ей довериться. – Ты последняя?

- Да, Карина была шестой, так что…

- Отстой. Придется посмотреть на все результаты.

- Меня больше волнуют не цифры, - признаюсь я. – Как понять, когда нужно отпрыгивать?

Как словить именно тот момент?

- Тут нет четкой инструкции. Просто прислушивайся к звуку. В какой-то момент он

перестанет становиться громче. Это значит, что у тебя доля секунды, или…, - она

проводит пальцем по шее и округляет глаза. – Но лучше, конечно, не держаться до этого

момента. Слишком большой риск, что отпрыгнуть ты не успеешь.

- Ясно. Хорошо. Спасибо.

- Прекрати так волноваться, - улыбается Кира. – Наша стая собрана для того, что получать

удовольствие от жизни, от адреналина, который вскипает в крови. Мы здесь для того, чтобы побороть свои страхи, а не стать заикой.

- Но ведь люди умирают.… Это не игры!

- Умирают глупые гордецы, которые считают, что способны на большее, хотя не в

состояниидаже перепрыгнуть через козла. Ну, или те, кто думают, словно рождены для

нашей стаи.… Например, такие люди, как твоя сестра. Они долго не продерживаются, потому что забывают о своей небольшой слабости: смертности. Порой, их стремление

доказать, что они способны на многое, доходит до абсурда. Так что я рада, что твоя сестра

ушла. Ей бы пришлось сложно

- Ты отвела её к Леше? – вспоминаю я.

- Да, и он отвезет её к вам домой.

- Спасибо.

Когда я оглядываюсь, то понимаю, что осталось всего два человека. Когда успели пройти

троя?!

Увидев мой озадаченный взгляд, Кира выдыхает.

- Две девушки отказались.

- А так можно?

- Да, но теперь они изгнаны. – Блондинка неуверенно пожимает плечами. – Не думаю, что

им будет просто. Первое время наши парни запугивают тех, кто сдался и сбежал.

- Но зачем? – поражаюсь я. – Это их выбор. К чему такая дикость?

- Не знаю. Наверно, ради веселья…

- Ради веселья, - словно эхо, повторяю я. – Считаешь это нормальным? Издеваться над

тем, кто оказался не таким смелым, как вы?

- Я считаю это абсурдом, - признается Кира, но затем искренне улыбается. – Но в чем

тогда смысл «стаи», если попасть в неё может кто угодно? Остаются лишь избранные. Так

что это наша собственная версия естественного отбора.

- Вы не Боги, чтобы создавать собственную версию.

- Но Бог тут не причем. Виной всему существа, животные, люди: они решают, кто

останется жить, а кто погибнет. Дело в их жестокости, в их силе, в их мудрости.

- Но сила не всем дана! – с вызовом восклицаю я. – Не каждый способен уложить Шрама

или того парня, который избил меня!

- Умоляю тебя, - усмехается блондинка. – При чем тут кулаки и зубы? Оглянись.

Побеждают не безмозглые силачи. Умные не умирают, Лия. Умные управляют нами.

Я делаю так, как просит меня Кира: оглядываюсь, и вдруг понимаю, что она говорит

правду. Стаей управляет Шрам, но кто сказал, что он самый сильный? Всё чаще в нашей

жизни побеждают ум или деньги. Так как здесь нет места бумажным купюрам, балом

правят мозги. Похвально. Правда, мало утешает.

- Объясни мне, что хорошего несут ваши испытания? – Медленно начинаю я, и серьёзно