Страница 14 из 48
Даже Умбер неспособен преступить правила Академии; Юджио знал это слишком хорошо, чтобы хотя бы подумать о такой возможности. Собственно, поэтому-то он и считал поведение Райоса и Умбера непростительным. «Все можно, если только это не запрещено правилами» — вот основа их мировоззрения, даже если они не произносили этого вслух.
Сделав глубокий вдох, Юджио продолжил спор.
— И все равно… все равно, даже если это не запрещено правилами, разве нет таких вещей, которые элитный ученик просто не должен делать со своим слугой, которого он наставляет?!
— О, ну, Юджио-доно, на что ты намекаешь, что именно Умбер якобы сделал с Френикой?
— …Н-ну…
Поскольку выслушивать от Тиизе и Ронье подробности для Юджио было невыносимо, он не знал, какие конкретно «неподобающие приказы» получала Френика, и потому не смог сразу же ответить. Райос наигранно развел руками и произнес, качая головой:
— Мда, вот теперь даже я тебя не понимаю. …Как, Умбер, слова Юджио-доно тебе ни о чем не напоминают?
Едва Райос таким вот образом задал вопрос, Умбер, который до сих пор сидел, подавшись в сторону Юджио и сверля его ненавидящим взглядом, с глухим звуком откинулся на спинку дивана и воскликнул:
— Абсолютно ни о чем! Совершенно никакого понятия не имею, о чем он болтает! Главное то, что я вообще — то есть вообще никак не мог сделать ничего вульгарного с Френикой… и, в конце концов, эта девушка ни разу мне не отказала!
Заглаживая свои серые волосы со лба в сторону затылка, второй меч Академии ядовито ухмыльнулся.
— Ну, впрочем, я действительно поручил ей кое-какие простенькие задания. Уверен, ты, Юджио-доно, тоже помнишь тот наш поединок, который, как ни стыдно мне признать, завершился вничью; с тех пор я пересмотрел свое отношение к учебе и стал уделять больше внимания тренировкам. По-видимому, из-за того, что прежде я воздерживался от интенсивных упражнений, чтобы не нарастить эти непривлекательные мускулы, у меня началась ломота во всем теле. И потому я был вынужден просить Френику делать мне массаж всякий раз, когда я вечером принимаю ванну. Кроме того, если бы ее форма намокла, это было бы неприятно, поэтому я великодушно дозволил ей раздеться до белья. Решительно не понимаю, что из этого может считаться неподобающим, недостойным поведением!
Ошеломленно глядя на откровенно усмехающегося Умбера, Юджио вдруг обнаружил, что в сердце у него родилось какое-то новое, незнакомое чувство.
Так ли уж необходимо обращаться с этим человеком вежливо, да еще и пытаться убедить его в чем-то?
Не задавать вопросов, а просто ударить деревянным мечом — не подойдет ли такое лучше, чем любые слова?
Его правая рука дернулась, чтобы извлечь деревянный меч и вызвать Умбера на поединок здесь и сейчас, но тут Юджио обнаружил, что его пояс пуст. Сделав неимоверное количество глубоких вдохов-выдохов в попытке успокоиться, Юджио произнес самым ровным голосом, на какой только был способен:
— …Умбер-доно, ты серьезно считаешь, что подобные приказы… можно себе позволять? Да… да, таких запретов нет в правилах Академии, но лишь потому, что специально запрещать такое просто нет необходимости. Приказать своему слуге раздеться — это каким же бессовестным надо –
— Ха-ха-ха, ха-ха-ха-ха-ха!
Внезапно Райос, какое-то время сидевший молча, поднял уголки губ и расхохотался. Он словно ждал этих слов от Юджио; во всяком случае, выглядело все именно так.
— Ха-ха-ха! Подумать только, что именно от тебя я услышу эти слова, элитный ученик Юджио-доно, ха-ха-ха! Ведь ты сам-то разве не раздевался каждый вечер перед тем здоровенным самцом-простолюдином, когда был у него слугой, а, Юджио-доно?
— О да, какая необычная история получается! Надо же, обвиняешь других в бесстыдстве, когда сам с такой готовностью оголялся, ха-ха! — с визгливым смехом подхватил Умбер.
Юджио задрожал всем телом; его вновь охватило то же стремление, которое он только что едва-едва подавил. Он был готов уже выругаться — и это было бы на волосок от нарушения правил Академии, — когда Кирито за его спиной притопнул каблуком, чем помог Юджио взять себя в руки.
Да, его наставник Голгоссо один-два раза в месяц действительно приказывал ему снять с себя все, кроме нижнего белья. Однако это было исключительно для того, чтобы посмотреть, как развиваются его мускулы, и поправить расписание тренировок, — без малейших сомнительных намерений. Но если сейчас Юджио так ответит, скорее всего, Райос с Умбером превзойдут самих себя, насмехаясь уже не только над ним, но и над Голгоссо. Поэтому Юджио, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, тихо произнес:
— Что у меня было — к делу не относится. А сейчас — совершенно ясно, что слуга элитного ученика Зизека не противится его приказам, несмотря на то, что ее жизнь сейчас совершенно невыносима. Если впредь я не увижу никаких изменений к лучшему, возможно, мне придется попросить учителей провести расследование. Пожалуйста, имейте в виду.
«Делай что хочешь» — такие слова пополам со смехом проводили Юджио, когда он быстро вышел из комнаты Райоса и Умбера.
Как только дверь за ним закрылась, он сжал кулак, чтобы садануть по стене, но вовремя понял, что если ударит со всей силы — а ее у Юджио сейчас было изрядно, — то оставит в стене вмятину, а значит, уменьшит ее Жизнь; с этой мыслью он неохотно опустил руку. Нанесение повреждений зданиям и другой собственности Академии было бы явным нарушением Индекса Запретов, а главное — это было бы «вымещением гнева». Юджио даже с тоской вспомнил Кедр Гигас, которому было все равно, сколько бы Юджио не наносил ему ударов, полных злости от тех или иных событий.
В качестве какой-никакой замены он громко затопал ногами, идя к своей комнате в западной части общежития. Идущий следом Кирито сказал:
— Юджио, успокойся.
Как только знакомый голос достиг ушей Юджио, докрасна раскалившийся мозг чуть поостыл. Юджио сделал глубокий вдох и пошел чуть медленнее, позволив своему партнеру себя догнать.
— …Однако ты меня удивил. Я был уверен, что ты взорвешься раньше меня.
На эти слова Юджио его друг ухмыльнулся во весь рот и хлопнул себя по поясу слева.
— Могло бы получиться нехорошо, если бы у меня был меч. Просто, понимаешь… как я и говорил, они вполне могли затеять что-то еще, поэтому я сумел кое-как сдержаться и просто следить за ситуацией.
— Да, кстати, ты действительно говорил что-то такое. Я и забыл… Ну, и что ты думаешь?
— Про Умбера можно забыть, но этот ублюдок Райос тебя подначивал явно нарочно. Скорее всего, он учел, что Тиизе и Ронье расскажут тебе про Френику, и собирался назначить тебе максимальное наказание, если бы ты зашел слишком далеко, когда препирался с Умбером, и «проявил неуважение». Да, хитрость этого дворянчика нельзя недооценивать…
— То есть это значит… Райос никак не реагировал на действия Умбера, потому что знал, что я приду протестовать… какой ужас…
Юджио застыл посреди коридора и прикусил губу.
— Это ведь все из-за того, что я унизил Умбера в том поединке. И ты всегда говорил, что, если реагировать на их подначки, ничего хорошего из этого не выйдет.
— Не слишком вини себя, — утешающим тоном (редким для него) произнес Кирито, положив руку на правое плечо Юджио. — Все равно первый официальный турнир уже совсем скоро. У нас нет выбора — мы должны победить этих двоих, если хотим стать представителями Академии, так что рано или поздно они бы все равно нас возненавидели. Но, судя по тому, как они сейчас ржали, пока что они вполне довольны. Но на всякий случай — если Умбер продолжит измываться над Френикой — нам стоит заранее приготовить заявление, чтобы учителя хотя бы начали расследование как можно быстрее.
— …Ага, ты прав. Только если так — проку выйдет больше, если мы на них будем лаять, как собачки.
С этими словами Юджио благодарно похлопал Кирито по руке, и напряжение из его плеч наконец-то ушло.
И Умбер, и Райос были сильны в обращении с мечом и имели хорошие оценки по другим предметам. Они каждый месяц получали от своих семей уйму золотых монет на карманные расходы, они могли покупать сколько хотели одежды и других вещей, а если им надоедала пища, которую подают в общежитии, они могли хоть каждый день ужинать в ресторанах. В этом отношении Юджио и Кирито, которые тянули кое-как на деньгах, заработанных за время службы в страже Заккарии, оставалось им только завидовать.