Страница 69 из 90
«Как? — ужасается Станислав Леопольдович, возвращаясь к реальности. — Неужели Иван Никитич все еще говорит?»
Кончается жизнь, сейчас кончится, но старика надо дослушать: должен ведь он дослушать его хоть когда-нибудь!..
— Короче, Склифософский! — раздалось вдруг из-под мышки Станислава Леопольдовича.
Собеседники вздрогнули оба.
— С нами крестная сила! — Иван Никитич спрятался среди одежды.
— Аминь, — важно произнесла птица.
А Станислав Леопольдович, воспользовавшись моментом, пробормотал:
— Не пугайтесь, это просто ворон говорящий! — и при последнем отсвете из окна, собрав все силы, скользнул в зал, на стенах которого плясали огромные тени танцующих — теперь уже быстрый какой-то танец.
Станислав Леопольдович отдышался и пошел к сцене. Ребята, увидев его, врубили-на-полную-громкость, Володя помахал частью-ударного-инструмента, магистр хотел ответить, но полную-громкость перекрыл вдруг вклинившийся в бесконечно малую паузу нечеловеческий вопль:
— Das darft nicht mehr vorkommen![11]
И через весь зал, хлопая крыльями, огромный, как тот самолет, что гонялся за Станиславом Леопольдовичем, полетел на сцену великолепно-голубой ворон. Он опустился прямо на плечо Павлу, который чуть не выронил гитару, и еще громче возопил:
— Paul, lieber Freund![12]
И Павел выронил-таки гитару.
А ворон перелетел на микрофон, примостился и довольно спокойно принялся разглядывать обалдевшую публику.
— Это говорящий ворон. Из цирка, — представил птицу Станислав Леопольдович, добравшись наконец до сцены.
— А пусть он поговорит! — крикнул кто-то, и посетители кафе зааплодировали.
Не дожидаясь повторной просьбы, ворон заговорил по-немецки — бодро, оч-чень бодро. Но, видимо, все-таки не вполне осмотрительно, поскольку одна юная особа возле сцены прыснула, заговорщически взглянув на Станислава Леопольдовича.
— Это вы его научили? — весело спросила она.
— Нет, что вы… — Станислав Леопольдович выглядел бы совершенно невинно, не будь он так пунцов. — Какие-то гастролеры из Германии, причем… Западной.
Присутствовавшие, разумеется, ожидали развязки.
— Я не могу перевести, — обманула ожидания совсем-юная-особа. — Это… это на средневерхненемецком, мне трудно. Баварский диалект.
— А чего же ты смеешься тогда? — спросил кто-то.
— Потому что… потому что, — валясь уже с ног от смеха, в то время как ворон еще продолжал свою речь, призналась особа, — это абсолютно неприлично! Вообще за гранью всего!
Посетители захохотали и заприставали к особе, а Станислав Леопольдович тем временем поклонился публике, осторожно снял с микрофона только что умолкшего ворона и подошел к Аллочке:
— Бес, в репетиционной включен свет?
— Не знаю, а что случилось, магистр? Вид у Вас какой-то…
— Включите там, пожалуйста, все что можно. Пусть будет даже слишком светло.
Бес подошла к микрофону:
— Просим извинить, у нас перерыв.
Потом занялась репетиционной.
— Кажется, все хорошо, магистр. Входите.
— Спасибо. — Станислав Леопольдович исчез за дверью.
— Что-то с магистром, — наклонилась Бес к Павлу. Доиграли номер.
— К Вам можно? — И в репетиционную вошли все. Магистр сидел прямо и тихонько поглаживал ворона. Авоська с хлебом лежала на полу, у ног.
— Видите ли, — голос звучал тревожно, — меня, кажется, надо спасать…
— От кого?
Станислав Леопольдович кивнул в сторону стены. У стены никого не было. Он огляделся.
— Тесновато тут… Вы идите, продолжайте. Когда кафе закроется, я покажу вам одно интересное оптическое явление. Но в зале: там оно лучше наблюдается.
Играли наспех, совсем подавленные. Казалось, что конца не будет этому вечеру. Наведывались в репетиционную: Станислав Леопольдович так и сидел, как оставили. И тихонько поглаживал ворона. Но вот собрались в опустевшем зале.
— Рассаживайтесь на эти стулья. — Магистр поставил стулья вдоль стены. Вышел на середину зала.
Теперь он стоял один и кивал в сторону свободной стены. На свободной стене были две большие тени: одна из них в точности воспроизводила фигуру Станислава Леопольдовича, а вторая… Вторая была вообще непонятно чья. Сначала никто не обратил на нее внимания, но вдруг как-то сразу заметили все. Сделалось жутко. В полной тишине ворон хрипло произнес:
— Niemand[13].
И от плоского этого имени все вздрогнули,
— Как же… — пролепетала Бес.
Усталым, но ровным голосом Станислав Леопольдович проговорил:
— Наверное, нет смысла рассказывать: получится долго. Но поверьте мне на слово: это значит, что за мной следят. Может быть, меня хотят убить… то есть меня точно хотят убить. Неподвижная тень шевельнулась и снова замерла.
— Вот видите!..
— Как могут убить Вас? — глухо спросил Женя. — Кто?
— Чья это тень? — Стас озирался по сторонам.
Но стоял в зале один только человек, Станислав Леопольдович. Остальные сидели.
— Это ничья тень, — вздохнул Станислав Леопольдович. — Просто тень. Она преследует меня давно. Месяца три.
— И что же делать? — У Стаса был совсем уже сдавленный голос.
Станислав Леопольдович пожал плечами.
— Я сейчас свет выключу! — вскочил догадливый Павел.
— Ни в коем случае! — почти крикнул Станислав Леопольдович. — Они ведь только этого и добиваются. Но я… поверьте, мне мучительно пускаться в объяснения.
Сергей со всего размаха швырнул в тень банку из-под сардин, служившую пепельницей. Банка тупо ударилась об стену и упала, слабо грохнув. Тень не шелохнулась. Долго молчали.
— Вам страшно, магистр? — наконец спросила Бес.
— Да нет… Мне Эмму Ивановну жалко. Если со мной что-нибудь случится… Я просто совсем не знаю, как быть. Знаю только одно: мне категорически нельзя находиться в помещении, в котором мало света, — упаси бог хоть на секунду лишиться тени.
— Так это просто сделать! — воскликнул Павел. — Мы будем постоянно держать очень сильный прожектор!
— Постоянно? — усмехнулся Станислав Леопольдович. — М-да… А мне остается при прожекторе день и ночь находиться. Ничего себе жизнь, полноценная…
— Это выход на пока. — Павел включил прожектор. Света стало много: тени проступили совсем отчетливо.
— А сейчас мы все начинаем думать. И мы что-нибудь придумаем! — Володя надеялся, что голос его прозвучит более оптимистически. Но голос прозвучал испуганно.
И задумчиво сказала Бес:
— Нахальная какая тень.
Это было чистой правдой, от которой сделалось уже просто плохо.
— А я знаю, что предпринять. — Все обернулись к Сергею, доселе молчавшему. — Надо сфотографировать тень.
— Зачем, Сережа? — Станислав Леопольдович бочком присел на край стула. Теперь все они сидели рядом. Тень стояла напротив точно по центру.
— Ну как же… опубликуем фотографию!
— Не то, ребята, не то… Она может принять любой образ. Или все время уходить от фотоаппарата. Наконец, вообще не проявиться на пленке. Не то.
Павел поднялся, быстрыми шагами подошел к стене. Провел по тени рукой. Часть тени легла на ладонь Павла. Он отдернул руку.
— Может, попробовать это… ну, как его… театр теней? — Сергей подошел к Павлу.
— То есть? — Павел рассматривал руку.
— Воздействие тени на тень… — Сергей не мог объяснить как следует: он походил по залу, наблюдая за передвижением собственной тени, выбрал такое место, с которого тень его выглядела вровень с тенью незнакомца. И вдруг сделал резкий выпад кулаком в пространство. На стене получилось вот что: одна тень ударила другую.
— Прекрасно! — закричала Бес: тень незнакомца пошатнулась и ушла в сторону. Бес выбежала на середину зала. — Вот тебе, вот, вот, вот!
Тени кулачков ее забарабанили по голове тени. Та переметнулась на потолок.
11
Чтоб этого больше не было! (нем.)
12
Пауль, дорогой друг! (нем.)
13
Никто (нем.)