Война ордена

Глава восемнадцатая

— Что видят наши враги, когда смотрят на Астартес?

— Они видят, как боги и герои из их языческих мифов встают перед ними и извещают о том, что для них наступил конец света.

Архив «Сломанного хребта» заволокло дымом. В проходах между шкафами и дата-стеками ле­жали изувеченные тела Воющих Грифонов и Ис­пивающих Души, павших в ходе сражения за эту палу­бу. Жизни большинства из них унесли меткие выстре­лы из болтеров, но были и такие, в чьей броне зияли чудовищные пробоины, оставленные цепными мечами и боевыми ножами.

Однако сейчас все было тихо. Приказ к перемирию был отдан одновременно Люко, руководившим Испивающи­ми Души, и Дарионом, возглавлявшим Воющих Грифонов.

Дарион первым вышел в проход. Он держал в руке пистолет, но направил его в иол.

— Это правда? — крикнул он, обращаясь к позици­ям, удерживаемым Испивающими Души.

Капитан Люко выступил из-за колонны, которую ис­пользовал до того в качестве укрытия. Его броня пе­стрела черными отметинами в местах, куда пришлись попадания болтерных зарядов.

— С первого и до последнего слова, — подтвер­дил он.

Дарион оглянулся. Там, среди мертвых тел и разру­шений, технодесантник Воющих Грифонов подключил­ся к одному из черных кристаллов памяти. Его глаза часто-часто моргали, пока он считывал информацию, хранившуюся на устройстве.

— Ваш командир погиб, — заявил Люко. — Лорд Мер­чано пал. Стало быть, власть переходит к тебе?

— Поскольку капитан Борганор ранен, — произнес Дарион, — то да.

— Значит, тебе и решать. Думаю, ты уже убедился, что здесь нет Черной Чаши. Стоит ли продолжать войну?

— Вы все равно остаетесь отступниками, — заметил Дарион. — Даже если предположить, что информация, хранящаяся в этом архиве, подлинная. Быть может, вы и не Носители Черной Чаши, но повернулись спиной к Империуму. Инквизиция объявила вас изгоями и пре­дателями.

— Пусть так, капитан, — согласился Люко. — Но Чер­ной Чаши никогда не существовало, так что клятву уни­чтожить ее можно считать недействительной. Но на­сколько я помню, вы пока не выполнили еще одну кля­тву, а если правильно понял пути вашего ордена, к таким вещам вы относитесь более чем серьезно.

— Ванквалис, — произнес Дарион.

— Да, Ванквалис и зеленокожие. Последний раз, ко­гда я этим интересовался, они как раз намеревались от­правиться к Хирогрейву и убить всех тех людей, кото­рых вы клялись защищать. Хотя, конечно же, капитан, выбор остается за тобой.

Дарион покосился на технодесантника, продолжав­шего копаться в истории Испивающих Души. О про­шлом ордена пока удалось узнать не так уж и много, но вполне достаточно, чтобы понять: Черная Чаша к этим событиям непричастна.

— Если мы решим уйти, ваши болтеры тоже замолчат?

— Мы не станем стрелять в спину. Мы не настоль­ко опустились, чтобы нарушать условия мирного дого­вора.

— Не будет между нами никакого мира, — угрюмо возразил Дарион. — И мы с тобой еще встретимся, от­ступник. Наказание неизбежно.

— Но проблемы следует решать в порядке их по­ступления, — заметил Люко.

Бросив последний косой взгляд на своего собесед­ника, Воющий Грифон включил вокс:

— Всем подразделениям. Говорит капитан Дарион. Мы потеряли лорда Мерчано. Все отходим к абордаж­ным шлюпкам. Повторяю: прекратить огонь и отсту­пить.

Воющие Грифоны неохотно и опасливо покидали свои укрытия, прикрывая отход стволами болтеров и возвращаясь из архива к абордажным шлюпкам «Ла­зурного когтя». Капитан Люко молча наблюдал за ни­ми, показывая своим людям поднятую руку, призываю­щую воздерживаться от стрельбы.

Постепенно грохот сражения, доносившийся со сто­роны «Провозвестника гибели», также начал стихать.

Далеко внизу, на Ванквалисе, на берег Хирогрейва начали высаживаться десятки тысяч зеленокожих из первой волны. Их было так много, что защитники кон­тинента просто не могли поверить своим глазам, а кое-кто и вовсе свихнулся от страха, впервые осознав мас­штабы катастрофы, постигшей их родину.

Берег был пустынным и каменистым, мало годив­шимся для возведения укреплений. В качестве таковых защитники использовали лодочные сараи и склады фак­торий, возведенные жителями прибрежных поселений, которые не были так огромны, как ульи, лежавшие в глубине материка.

Выглядывавшие из окон или из-за грязных желез­ных корпусов промышленного оборудования ополчен­цы в основном были завербованы из охранников дома Фалкен, небольшие отряды которых до того безуспеш­но пытались усмирить людей на улицах. К ним при­мкнули и сотни добровольцев, набранных в прибреж­ных районах и вооруженных чем попало — начиная от автоматических винтовок со складов Стражей и закан­чивая охотничьими ружьями. Они защищали свою зем­лю, за их спинами остались дома с родными и близки­ми. Кое-кто даже пришел с оружием и в броне своих отцов, учивших детей, что однажды может наступить день, когда враги снова возвратятся на Ванквалис. Ты­сячи мужчин и женщин были готовы оборонять по­следний рубеж, отделявший зеленокожих от мирных поселений.

Лорд Совелин Фалкен лично прибыл на побережье, чтобы исполнить свой долг и хоть как-то искупить ви­ну за то, что не погиб, как подобает мужчине, еще в Палатиуме. Но поскольку он являлся здесь единствен­ным представителем правящего дома, то неожиданно для себя оказался во главе всего этого воинства, хотя вовсе об этом и не просил. Вожаки ополченцев — креп­кие и решительные старики, многие из которых когда-то служили в Стражах, — отдавали ему честь, словно какому-нибудь генералу, а затем докладывали о своем неутешительном положении. Охранники, практически не способные к принятию каких-либо решений без вы­сочайшего дозволения со стороны аристократов, тут же обступили его со всех сторон, чтобы получить подроб­ные инструкции.

Совелин делал что мог. Свой штаб он разместил на заводе по переработке отходов — уродливая конструк­ция из рассыпающегося от старости роккрита и стали все еще продолжала прогонять через себя и сбрасывать в море ядовитые воды промышленного производства. Несмотря на почтенный возраст, здание оказалось все-таки довольно прочным бастионом, дающим хороший обзор. Отобрав несколько наиболее адекватных лиде­ров ополчения, лорд расположил их в разных точках оборонительных рубежей. Расходясь по назначенным им постам, старики вспоминали, как хорошо им когда-то служилось под началом великого дедушки или столь же великого дяди Совелина, и говорили, что для них большая честь снова выполнять указания благородного Фалкена.

Охранники держались поближе к своему господину, обороняя завод и прилегающие территории, но вовсе не потому, что были лучшими воинами, а по той лишь причине, что Фалкен просто не желал, чтобы они ока­зались одни, лишенные своих господ, среди ополчен­цев, чьи мятежи еще совсем недавно подавляли с такой жестокостью.

Лорд умолял Императора указать ему, что еще мож­но сделать, помочь найти хоть какую-то возможность укрепить оборонительные рубежи. Но Бог молчал, и вскоре Совелин понял, что их время вышло, когда уви­дел на бурных водах океана первые орочьи суда. Почти три сотни примитивных, едва держащихся на плаву ко­раблей, сколоченных из цельных стволов, набитых зеленокожими под завязку. Крики и песни ксеносов сме­шивались с грохотом волн, разбивающихся о скалы, в единый ритм, наполненный ненавистью и жаждой кро­ви. Защитники дрогнули, едва услышав эти звуки, — казалось, будто над полем боя задул черный ветер, словно гимны орков и в самом деле заставили их богов посмотреть на Ванквалис. В течение целой вечности, хотя в реальности прошло не больше часа, Совелин слушал, как военные напевы звучат все громче и гром­че, и уже не был уверен, что не бросится бежать, поджав хвост, едва увидит оскаленные звериные морды зеленокожих.

Первый корабль — огромная, разваливающаяся на ходу посудина — взлетел на очередной волне и с грохо­том вылетел на камни. Разбухшая древесина не выдер­жала, и корпус рассыпался, разбросав по берегу почти десять тысяч визжащих рабов.