Война ордена

В последнее время брат Тейланос размышлял о том финальном моменте, когда безумие чуждого людям про­странства варпа прокатилось ядовитым облаком по этим коридорам. «Сломанный хребет» знал множество таких историй — в странно искривленных темных углах таи­лись многочисленные кошмары, а коридоры помнили ужас узников и их вопли, чье эхо, казалось, до сих пор блуждало среди почерневших от времени стальных стен.

Думать об этом было опасно. Даже мысли о подоб­ных вещах представляли угрозу. Они разрушали созна­ние. Впрочем, весь «Сломанный хребет» был сплошной моральной угрозой, и если бы не сила воли Испиваю­щих Души, их разум подвергся бы порче и погиб. Но ордену хватало духа, чтобы противостоять этому тле­творному влиянию. Крики давно умерших людей мог­ли погубить простых солдат, но не космодесантников. Испивающие Души были слишком сильны.

Когда острый нож вонзился в туго переплетенные мышцы его гортани, Тейланос успел поддаться слабо­сти и вообразить, будто варп вновь овладел тюремными коридорами, будто серебристые пальцы безумия вновь просочились в реальность и готовятся утянуть его в Имматериум.

Затем клинок скользнул сквозь плоть и погрузился в основание мозга. Последнее, что увидел Тейланос, — кричащие лица узников былых времен, приветствую­щих его как своего нового собрата.

Нисрий выдернул нож из шеи Тейланоса и позво­лил трупу упасть на палубу. Скаут казался слишком бледным и чрезмерно тощим для того, чтобы состоять в Космическом Десанте, да еще и глаза его постоянно бегали от одного предмета к другому.

Тидей опустился на колено и осмотрел зияющую ра­ну на шее убитого собрата — аугментированная кровь уже запеклась по ее краям.

— Этот готов,— привычно коротко произнес Тидей. — Другие есть?

— Я больше никого не ощущаю, — отозвался Нисрий. Он обладал даром ясновидения и со временем, вполне вероятно, мог даже научиться предсказывать бу­дущее — исключительно редкий талант… и чрезвычайно опасный. Обучение Нисрия продвигалось довольно мед­ленно по сравнению с прочими кандидатами в библиарии, поскольку уж слишком необычен и рискован был его дар, но скаут уже видел грани пространства-времени, что позволяло ему действовать быстрее, чем допускают законы физики. — А если кто и есть, то вряд ли мы скоро с ними столкнемся.

— Тогда надо торопиться, — сказал Тидей. — Скамандр?

Лексиканий Скамандр прикрывал их со спины на тот случай, если скаутов засекут другие Испивающие Души, приставленные охранять тюрьму. Несмотря на то что он уже удостоился права носить полные доспехи космического десантника, Скамандр оставался челове­ком Тидея. К слову сказать, лексиканий так же являл­ся псайкером, но если дар Нисрия был утонченным и сложным, то Скамандр владел вполне простым искус­ством. Он был пирокинетиком, о чем явственно гово­рили следы ожогов вокруг глаз и на щеках. Его глаза обрели темно-красный оттенок, а из сочленений брони постоянно вырывался дымок.

— Все чисто, — произнес лексиканий. — Отойдите.

Скамандр подошел к входу одной из камер. Ее дверь

представляла собой массивную металлическую плиту, почерневшую за прошедшие века, но способную просто­ять еще не одну тысячу лет. Псайкер приложил к ней руку в бронированной перчатке, покрытой потемнев­шей, вспучившейся волдырями краской, и сталь под ла­донью, зашипев, начала раскаляться, приобретая виш­невый оттенок. Лицо Скамандра посуровело, а из глаз полыхнуло призрачным огнем — в то же время броня на его спине начала покрываться инеем, а вода, капаю­щая с потолка, обратилась в лед. Чтобы создать жар, пирокинетик должен был откуда-то черпать тепло, и он черпал его из собственного тела, источая вовне мертвен­ный холод, пока металл плавился и расступался под его рукой.

Внутри камеры на скамье, выступающей из стены, сидел один-единственный пленник. Увидев, как рушит­ся дверь, он поднялся. Тусклый свет коридорных ламп упал на его лицо — это был Евмен, по приказу Сарпедона лишенный доспехов и заточенный здесь.

— Все готово? — спросил узник, когда дверь окон­чательно расплавилась.

Скамандр отошел назад, тяжело дыша, и пламя, рвав­шееся из его глаз, сменилось серым налетом льда.

— Не совсем, сержант, — приблизился Тидей.

— Где Раек? — помрачнел Евмен.

— Отозван для изучения сигнала бедствия, посту­пившего с Тиранкоса. Он улетел вместе с капелланом.

Неожиданно Евмен мрачно улыбнулся:

— Что ж, это нам только на благо. Будь Иктинос на борту, нас ждали бы неприятности. Вам пришлось кого-нибудь убить?

— Одного, — ответил Тидей.

— Его исчезновение скоро заметят, — произнес Ев­мен. — Действовать надо быстро. И обязательно свя­заться с поверхностью. Есть новости оттуда?

— Зеленокожие продолжают давить. Сарпедон уже скоро отдаст приказ.

— Стало быть, мы должны покончить с этим до то­го, как он это сделает. — Евмен кивнул Скамандру. — Рад видеть тебя, скаут. Как дела в либрариуме?

— Я уже лексиканий, — ответил все еще не пришед­ший в себя псайкер. — Тирендиан возлагает на меня большие надежды.

— Как и на меня, — сказал Евмен. — Нисрий, по­близости никого?

— Из тюремного корабля мы выберемся без про­блем, — ответил провидец, чьи постоянно моргающие и бегающие глаза выдавали, что он всматривается в не­видимые псионические потоки. — Дальше мне не уви­деть.

— Зато вижу я, — ответил Евмен, выбираясь сквозь дымящуюся оплавленную дыру, созданную талантом Скамандра. — Я даже знаю, чем все закончится. Преду­предите остальных. Мы начинаем. Нисрий, займись этим. Скамандр, останешься со мной. В первую оче­редь следует нанести удар по мостику.

Орда рвалась через Змеящуюся лощину, обрушива­ясь на высоты за ней, подобно приливной волне. Сол­даты 901-го, расположившись по краям оврага, расстре­ливали орков и тем самым направляли их к камени­стому склону, выходящему к холмам, которые вздыма­лись над густой зеленью джунглей.

Испивающие Души и наиболее боеспособные подраз­деления 901-го предпринимали диверсионные вылазки, чтобы разделить приближающиеся вражеские части. Перекрестным огнем Люко и Грэвус положили сотни ор­ков, пока на другом краю оврага Салк обустраивался на замшелых камнях, служивших центром сбора для всего 901-го. Число уничтоженных зеленокожих уже не под­давалось подсчету, но еще многие и многие тысячи ксе­носов продолжали штурмовать холмы. Линия обороны штрафного легиона прогнулась, но выдержала; Испиваю­щие Души стояли насмерть, хотя и понимали, что ведут всего лишь второстепенные бои, мало влияющие на ко­нечный исход сражения. Настоящая битва должна была развернуться тогда, когда орки достигнут высот.

— Открывай огонь, Лигрис! — взревел Сарпедон, сбрасывая вниз очередного орка.

— Да, командор, — отозвался Лигрис с орбиты. — Орудия готовы к бою. Удар будет нанесен в течение ближайших минут.

Сарпедон взмахнул психосиловым посохом, разря­див накопленный запас психической энергии в грудь пытавшемуся подобраться к нему со спины орку.

Отряд командора удерживал самую первую из воз­вышенностей, откуда можно было увидеть всю Змея­щуюся лощину и плотную зеленую реку ксеносов. Этот естественный коридор был полностью забит толкаю­щимися орками, стремящимися овладеть высотой, ко­торую сейчас удерживали люди Сарпедона. Стоя на за­росших мхом камнях, Испивающие Души опустошали боезапас болтеров, проделывая огромные дыры в телах тех орков, которые пытались вскарабкаться наверх.

Склон был не слишком высоким, а орки оказались чрезмерно настойчивыми — пока один из них падал вниз с простреленной головой, второй поднимался еще чуточку выше. Кроме того, орда не забывала обстрели­вать и Испивающих Души — тысячи стволов беспоря­дочно палили, наполняя воздух вокруг десантников го­рячей шрапнелью.

— Они прорываются! — крикнул Каррайдин, мастер-наставник новобранцев, командовавший отрядом скау­тов и недавно обращенных бойцов ордена, оборонявших позиции 901-го и склоны, — Удерживайте их! Всем сто­ять! Во имя Дорна и Императора, имейте мужество за­служить право носить символ потира на своих наплеч­никах!