Страница 14 из 43
— Тише! — взмолился серый гоблин, польщенно улыбаясь. — Это секрет! Никто не должен об этом знать! Ну, пожалуйста, Фин, тише!
— За самого талантливого кузнеца Академии! — провозгласил Фин, поднимая кружку эля.
Раффикс рассмеялся.
— Если б я только знал, что у вас так весело, давно бы пересел сюда. За тебя, Стоуп! — Он поднял свою кружку.
— Спасибо, Рафф, — просиял Стоуп, тоже хватаясь за кружку.
— За нас всех, — добавил Квинт, чокаясь с товарищами.
За противоположным концом стола, склоняясь над тарелкой, хмуро глядел на весёлую компанию Вилникс Подлиниус. Все они считают себя лучше его, даже этот глупый серый гоблин. А особенно это пиратское отродье Квинт. О! Вилникс читает это в их глазах. Ничего, он ещё покажет им! Покажет им всем! Он не стал сегодня играть в снежки. Что за чушь придумал этот кривляка-старшекурсник? Рафф! Что За идиотское имя!
Вилникс неприятно улыбнулся. Нет, вместо того чтобы носиться по площади с бестолковыми мальчишками, он направился в одну из башен Виадука. Ту, на которой висит скелет лисацапа. Очень занятное местечко.
Вилникс погладил оттопыренный карман, зло усмехнулся и сделал большой глоток эля.
— За вас, глупцы!
Глава девятая. Факультет перистых облаков
За окном, как голодный сердитый /волк, выл ветер, он гулял по крышам Санктафракса, раскачивал фонари, грозил сорвать с петель ставни. Казалось, в келье должно быть тепло и уютно, но, хоть Квинт и закрыл плотно лафовую дверь и укрылся с головой тёплым одеялом, набитым перьями птицы снежника, он чувствовал сильнейший сквозняк.
Лёгкие, воздушные дворцы Санктафракса были не рассчитаны на такие морозы. Смирившись с тем, что уже не заснёт, Квинт сел на постели и стал одеваться.
Он уже натягивал тунику с длинными рукавами, как услышал какой-то шорох и замер. Тишина. Наверное, это летучая крыса. Нащупав в темноте фонарь, Квинт зажёг свет. Нет, его зверюшка спит в клетке, спрятав голову под крыло. Квинт повесил фонарь на крючок и снова потянул тунику. Опять шорох, теперь Квинт знал, откуда тот идёт. Юноша порылся в карманах и застонал. Письмо Марис так и пролежало там всю ночь, непрочитанное и Даже нераспечатанное.
— Земля и Небо, — протянул Квинт. — Как я мог?
Из клетки донеслось сонное урчание. Летучая крыса зашевелилась и просунула сквозь прутья острую мордочку.
— О, Острокрыл, — Квинт бросил внутрь клетки кусочек хлеба. — Я совсем забыл о Марис. Хороший друг, ничего не скажешь!
Развернув озябшими пальцами свиток, Квинт углубился в чтение.
Дорогой Квинт!
В Нижнем Городе жуткие морозы, и я едва могу писать тебе эти строки, до того сводит пальцы. Мой опекун Хефт — настоящий скупердяй, знаешь, он разрешает разжигать камин только в своих комнатах. А мы — повар Грюлок, маленькая служанка городская гномиха, которая плачет целыми днями, старый дворецкий гоблин Пуль и я — мёрзнем до костей!
Знаю, я не должна жаловаться, но, Квинт, мне здесь так скучно и одиноко! Комната моя маленькая и неуютная, а на окошках решётки. Хефт и Дания просто помешались, представляешь, они запирают в доме все двери! Клянусь, они и мою комнату на ночь закрывают на замок. Я слышала, как поворачивается ключ. Куда, скажи на милость, я могу убежать?
Впрочем, всё не так плохо. Моё окно выходит на базарную площадь, и когда мимо проходит Велъма, моги окликнуть её и помахать рукой. Только если не видит Дания, она считает, что такое поведение не подобает дочери Высочайшего Академика.
Я так скучаю по отцу, Квинт, по нашей жизни в Санктафраксе. Через сколько приключений мы прошли! А теперь Дания следит за мной днём и ночью, я почти не выхожу из комнаты, а если выхожу, то стою за креслом тётушки во время званых обедов, на которых присутствуют скучные купцы и их жёны. Я должна вести себя очень тихо, делать реверансы и отвечать, только если меня спрашивают, а спрашивают меня не часто. Всё время говорит Хефт…
Ты даже не представляешь, что он рассказывает, Квинт Из его слов выходит то, что отец считал его лучшим другом и никогда не принимал решений, не посоветовавшись прежде с ним. Это пустое бахвальство, ложь, но я знаю, что если дядюшке возражать, он разгневается, а гневается он обычно на слуг.
Вот недавно он опять очень шумел оттого, что я отказалась подписать какие-то бумаги. Отец говорил, Что нельзя подписывать то, что ты не читал. Я так и сказала дяде. Он весь покраснел, накричал на меня запретил мне выходить из комнаты в течение неели! Хефт — просто чудовище!
Что-то я совсем раскисла! Вот что, Квинт, не думай об этом! Как дела у тебя? Уверена., ты будешь просто неотразим в День Сокровищницы! Помнишь, как в прошлом году мы вместе ходили на церемонию? Кажется, это было целую вечность назад. Не забывай м, еня и, пожалуйста, черкни строчку, если найдёшь свободную минутку.
Пожалуй, на этом всё. Скоро к Хефту придут гости, меня позовут в гостиную. Там, по крайней мере, топят камин!
Я передам письм, о с Вельмой, когда старый скряга пошлёт меня с Дачией на базар.
Твоя подруга
Квинт свернул письмо и перевязал шелковистой паучьей нитью. Ему очень не нравились опекуны Марис. Юноша задумчиво посмотрел на летучую крысу, доедающую мягкую горбушку.
Быть может, стоит предупредить отца?
Квинт взял в руки пенал из тильдячьей кожи, вытащил перья и чернила, но, помедлив, отказался от этой идеи. Что он напишет Шакалу Ветров? Что Марис держат взаперти в холодной комнате?
Пожалуй, сначала лучше повидаться с девочкой самому. Он сегодня же пошлёт ей длинное письмо.
Тук! Тук! Тук!
— Эй, Квинт, ты проснулся? — раздался голос Фина. Приятель, проживающий ниже этажом, барабанил в потолок.
Квинт слез с постели и распахнул дверь. В келью ворвался ветерок, предательски застучали зубы.
— Я к-как р-раз собир-рался писать п-письмо… — пробормотал он, поёживаясь.
Фин забрался по верёвочной лестнице в келью друга. Квинт увидел, что на нём целых три свитера и большой тюрбан.
— Как я тебе? — весело спросил Фин. — Купил эту штуковину у паренька из Института Снега и Льда. Голова теперь не мёрзнет.
— Мне-то нравится, — ухмыльнулся Квинт. — Но понравится ли декану факультета Перистых Облаков?
Фин помрачнел.
— Конечно, — проворчал он. — Я и забыл, что занятия у Вендикса начинаются сегодня!
В эту минуту раздался сигнал к подъёму.
— Придётся тебе позже взяться за письмо, Квинт, — Фин снова повеселел. — Если Фенвил Вендикс и вправду такой строгий, как рассказывают, не стоит заставлять его ждать!
Двадцать минут спустя, позавтракав кексами и молоком ежеобраза, ученики стояли перед входом на факультет Перистых Облаков. Через закрытую дверь доносились резкие крики зубоскалов, сердце Квинта забилось чаще. Позади долгие часы зубрёжки правил кораблестроительства и изучения доспехов, теперь их ждут настоящие, живые тёплые существа.
Поступив в Рыцарскую Академию, Квинт использовал любую возможность, чтобы посмотреть за старшими воспитанниками и наследными рыцарями, тренирующими на плацу зубоскалов.
Эти животные были такими проворными и ловкими, так изящно брали барьеры и виртуозно маневрировали, и теперь Квинт сам сможет оседлать одного из них.
Двери со скрипом распахнулись, в нос ударил тёплый прелый запах, и тут же грянула команда «Класс, шагом марш!».
Квинт затаил дыхание и переступил порог. Запахло свежим сеном, сухой соломой, сырым мясом и самими зубоскалами. Квинт и раньше чувствовал этот запах, но здесь, на факультете Перистых Облаков, от него даже глаза щипало.
По всему огромному залу тянулись стройные ряды высоких квадратных колонн, на которые опирались насесты, или, как их называли, «ветки». На колоннах были выступы, чтобы слуги и ученики могли при необходимости легко забраться вверх к зубоскалам. Иногда этими выступами пользовались старые зубоскалы, которые уже не могли преодолеть высоту одним прыжком. А упавшего подстраховывали большие навесы с соломой. По шумному залу сновали многочисленные слуги — одни тащили солому, другие несли вёдра с водой, отбросами и специальной едкой смесью для массажа суставов верховых животных жокеи выводили зубоскалов на ежедневную тренировку. Всё на факультете было в движении. Каждый запах, каждый звук был юношам внове.