Страница 47 из 48
Об этом надо было думать раньше и делать свою ра
боту как следует. Я плачу вам в полтора раза больше, чем
любой другой тренер, вы должны и работать соответственно.
Сделаешь так, как я велел.
Но, сэр, — взвыл Джефф, .потому что знал, если
он пропустит обед, потом будет весь день ходить голод
ным, — неужели нельзя там убраться после обеда?
Хамбер спокойно взмахнул палкой и резко ударил Джеффа по бедру.
Джефф вскрикнул и принялся растирать ушибленное место.
— Перед обедом, — заключил Хамбер и ушел, опираясь
на палку.
Атака на Джеффа продолжалась целую неделю. Он получил еще шесть сильных ударов, трижды остался без обеда, два раза без завтрака и один раз без ужина. Хамбер довел его до слез задолго до конца эпопеи, и все же уходить Джефф не хотел.
Спустя пять дней после начала кампании в кухню во время завтрака вошел Касс и сказал Джеффу:
— Боюсь, хозяин на тебя за что-то взъелся. Говорю те
бе для твоей же пользы — ищи работу в другом месте.
На' хозяина, бывает, такое находит: ему кажется, что кто-
то из конюхов все делает не так, как надо, и тут уж его ни-
какими увещеваниями не прошибешь. Если не уйдешь сей
час, увидишь — это только начало. Понимаешь? Учти, это
я для твоей же пользы.
Даже после такого предупреждения Джефф продержался еще целых два дня, лишь после этого с тоской собрал свой старый армейский вещмешок и, шмыгая носом, сдал позиции.
На следующее -утро перед завтраком палка оставила свой след на теле Джимми.
На завтрак он опоздал и, грязно ругаясь, выхватил кусок хлеба из руки Джерри.
А куда мой завтрак девали, чгаразиты?
Съели,.куда же еще.
— Да? — взревел он, сверкая глазами. — Ну, так може-' те взять себе и моих распрекрасных лошадок. С меня хватит. Натерпелся хорошей жизни — сыт по горло. Срок тянуть и то лучше, чем здесь гнить. Нет уж, не позволю, чтобы об меня ноги вытирали, это я вам точно говорю.
А чего ты не пожалуешься? . — спросил Регги.
Это кому же?
Ну... фараонам.
Да ты никак спятил? — в изумлении воскликнул
125
Джимми. — И как ты себе это представляешь? Вот я, здоровенный детина, захожу к этим мордоворотам в участок и говорю, мол, извините, зашел пожаловаться на своего хозяина, он меня палкой стукнул. Для начала они от смеха со стульев попадают. А дальше что? Ну, допустим, они приедут сюда и спросят Касса, правда ли, что здесь творятся такие безобразия. А что Касс? Ему небось работу терять не шибко хочется. «Ну, что вы, — скажет он, — ничего такого и в помине нет. А мистер Хамбер — это просто душа человек, у него золотое сердце. А кто вам нажаловался? Ах, вот этот уголовник? Так он же врет, чего от него еще ждать?» Так что ты, братец, лучше меня не смеши. Все, я намыливаюсь, да и вам советую, если у вас еще хоть что-то в черепушках осталось.
Его совету, однако, никто не последовал.
Вместо Джеффа и Джимми взяли двух конюхов: долговязого малого по имени Ленни, который тоже отбыл срок и очень этим гордился, и Сесла, безнадежного алкоголика лет тридцати пяти. Он сам рассказал, что перебывал почти в половине конюшен в Англии,-но отовсюду его выгоняли за любовь к крепким напиткам. Не знаю, откуда он их доставал или где прятал, во всяком случае, каждый день к четырем часам он уже был тепленький, а каждую ночь забывался в пьяном ступоре, громко храпя.
Жизнь, если это можно назвать жизнью, шла своим чередом.
Джуду Уилсону и Кассу я давно сказал, что задолжал с выплатой за прокат мотоцикла, и поэтому каждую субботу распаковывал свой 'аккуратно укрытый полиэтиленовой пленкой мотоцикл, сажал на заднее сиденье сиявшего от счастья Джерри и ехал в Посеет. Я всегда брал с собой именно его, несчастного глуповатого Джерри, потому что за неделю* ему доставалось больше других. Мы уже знали, (что будем делать в Посеете. Сначала — на почту, выплатить мой воображаемый прокат. На самом же деле я, поглядывая через плечо, пристраивался возле полки с бланками для телеграмм и писал еженедельный отчет Октоберу. Если приходил ответ, я читал его, а потом рвал и выбрасывал в урну.
Джерри знал, что на почте 'я провожу минут пятнадцать, и, не занимая свой мозг подозрениями, проводил «то время в магазине по соеедству, в отделе игрушек. Он регулярно покупал детские комиксы за четыре пенса и последующие дни счастливо хихикал, рассматривая пестрые картинки. Читать он не умел и часто просил меня объяснить, что написано под картинками, поэтому вскоре я близко познакомился с приключениями обезьянки Мики и Флипа Маккоя.
После почты мы снова садились на мотоцикл и проезжали пару сотен метров — перекусить в кафе. Мы с Джерри заказывали и с неописуемой радостью съедали бараньи отбивные, яичницу, вяловатый картофель с зеленым горошком. За соседними столами подобным же образом развлекались Чарли и другие конюхи.
Перед уходом я и Джерри набивали карманы плитками шоколада — чтобы компенсировать голодный паек у Хамбе-
126
ра, — но этих запасов хватало ненадолго, потому что рано или поздно их находил Регги.
К пяти часам мы возвращались в конюшню, я снова упаковывал мотоцикл, неделя кончалась, и самым счастливым, воспоминанием о ней была кружка теплого пива. А впереди все то же — семь унылых тягостных дней.
Я снова и снова перебирал в уме все, что слышал или видел со дня приезда в Англию. Самое существенное и значительное — это, конечно, поведение Супермена в Стаффорде. Он явно находился под воздействием допинга и был двенадцатым в серии. Но заезд не выиграл.
Потом я изменил направление этих мыслей: он находился под воздействием допинга и заезд не выиграл. Но 'был ли он двенадцатый в серии? А почему не тринадцатый? Или даже четырнадцатый? Ведь вполне возможно, что не повезло не только Супермену.
В мою третью субботу у Хамбера я написал Октоберу письмо с просьбой найти газетную вырезку, которую хранил Томми Стэплтон. Это была заметка о том, как на скачках в Картмеле в паддоке взбесилась какая-то лошадь и убила женщину. Я просил его собрать сведения об этой лошади.
Через неделю пришел отпечатанный на машинке ответ.
«Выпускник, уничтожен в прошлом году на скачках в Картмеле, графство Ланкашир. Ноябрь и декабрь позапрошлого года провел в конюшне Хамбера. Хамбер купил Вы-•пускника после облегченного стипль-чеза и продал с аукциона в Лестере около двух месяцев спустя.
Но Выпускник взбесился перед началом скачек.' Он был записан в заезд с гандикапом, а не на облегченный стипль-чез. Кроме того, финишная прямая в Картмеле относительно короткая. Все эти факты выпадают из общего рисунка.
У Выпускника были взяты пробы на допинг, но анализы показали отрицательный результат.
Что случилось с Выпускником, никто объяснить не смог».
Томми Стэплтон, наверное, до чего-то додумался, иначе он не стал бы вырезать эту заметку. Но все же у него, видимо, были сомнения, и он, прежде чем действовать, решил сам все проверить. Проверка его и погубила. Теперь я в этом был твердо убежден.
Через несколько дней во время ужина я перевел разговор на скачки в Картмеле.
— Что это за скачки, — спросил я, — никто не знает?
Оказалось, там бывал пьянчуга Сесл, правда, давно.
— Там ярмарка, а перед скачками собачьи бега устраивают, — сказал он.
А в том году ты в Картмеле не был? — с надеждой
спросил я.
Нет, — с сожалением признался Сесл. — Не был.