Страница 34 из 48
Завести разговор о допинге не составило труда — казалось, конюхи готовы обсуждать эту тему бесконечно. Если верить' их словам, ни один из них никогда не «подкармливал» лошадь, но каждый знал кого-то, кто знал еще кого-то, кто был грешен. Я попивал пивко и с заинтересованным видом прислушивался к их рассказам. Мне и вправду было интересно.
...бедняжка только вышла из паддока, а он р-раз на
нее кислотой...
...напичкал ее снотворным, да так, что она сдохла в
деннике на следующее утро...
...вколол такую огромную дозу, что лошадь даже пер
вый барьер ^не взяла: ничего не видела от боли...
...за полчаса до заезда дал ей, собака, выпить здоро
вое ведро воды — уже никакой допинг не нужен, с таким
морем в брюхе она и так едва доползет до финиша...
...вылил ей в глотку полбутылки виски...
...его зацапали с яблоком без сердцевины, а внутри
таблетки...
... и тут у него из кармана выпал шприц, а рядом как
раз стоял Стюард...
А вот, допустим, — небрежно заметил я, .— '-кто-ни
будь выдумает что-то особенно хитрое, такое, что и не об
наружишь.
Ну, братец, — воскликнул весельчак, — это уж ты за
гнул. Не дай бог, если такое случится, — спасайся, кто мо
жет. Поди узнай, на кого ставить. Букмекеры с горя на
стенки полезут. — Он радостно заулыбался.
Но мой сосед по столу его веселья не разделял.
— Такое делйется из года в год, — сказал он, хмуро ка
чая головой. — Есть тренеры, у которых «подкормка» раз
работана до тонкостей, — это я вам точно говорю. И они
травят счоих лошадей постоянно, годами.
91
Однако другие конюхи с ним не согласились: теперь берут анализы на допинг, если и были среди тренеров любители портить лошадей, так их разоблачили, забрали лицензию и дорогу на скачки закрыли. Старый закон, правда, был не очень справедливым, говорили они, по нему тренера автоматически дисквалифицировали, если в организме хотя бы одной его лошади обнаруживали допинг. А тренер виноват не всегда, особенно если лошадь стимулировали на проигрыш. Какой тренер пойдет на такое — портить лошадь, которую он месяцами готовил для победы? И все же, считали они, после изменения этого закона случаи допинга не уменьшились, а скорее увеличились.
— А что? Вполне логично. Сейчас тот, кто дает допинг,
знает: если раньше он мог поломать тренеру всю жизнь, те
перь страдает только одна лошадь в одном заезде. И совесть
его не очень мучит, все правильно. Многие конюхи не постес
нялись бы за полсотни подсыпать в корм пригоршню аспи
рина, но они боятся: а вдруг после этого закроют конюшню.
а потом, глядишь, и на дверь покажут — прощай, работа!
Вопрос этот волновал всех, но я уже понял: о моих одиннадцати лошадях этим парням ничего не известно. Все они были из других конюшен, и, конечно, пространных газетных отчетов об этих случаях не читали, а если кто и читал, то по отдельности, на протяжении полутора лет, а не так, как я, — все вместе в одной солидной, объемистой пачке.
На следующий день я отвел Искрометного из денника в паддок, провел по кругу для представления участников, потом помог жокею сесть в седло и вывел лошадь к месту старта, а сам вместе с другими конюхами поднялся на маленькую трибуну возле ворот, чтобы оттуда смотреть заезд.
Искрометный пришел первым. Я был в восторге. Встретил его у ворот и отвел в просторный загон для расседлания победителей.
Там, опираясь на трость, уже ждал полковник Бекетт. Он похлопал лошадь по холке, поздравил жокея, который снял седло и ушел взвешиваться, потом с умешкой сказал:
Кажется, она уже начинает окупаться.
Прекрасная лошадь, а для нашей цели просто иде
альная.
Отлично. Вам нужно что-нибудь еще?
Да. Я хочу знать как можно больше об одиннадцати
лошадях... где их растили, чем кормили, какими болезнями
они болели, в какие кафе заходили водители фургонов, в
которых их возили, кто делал для них уздечки, подгоняли
ли им в период заездов подковы, если да, то какие кузне
цы... короче говоря, все, что можно.
Но между ними нет ничего общего — только то, что
всем им дали допинг.
На мой взгляд, дело обстоит иначе. Между ними есть
что-то общее, что позволило дать допинг именно им, вот это
«что-то» и нужно найти. — Я погладил Искрометного по
носу. Он все еще был возбужден после одержанной победы.
Полковник'Бекетт внимательно посмотрел на меня.
Мистер Рок, вы получите всю нужную информацию.
Спасибо. Ну а я позабочусь об- Искрометном. Он оку-
пится быстро.
Глава V
В воскресенье конюхи Инскипа поехали в Берндейл — на официальные матчи по футболу и стрелкам. Мы выиграли оба, и довольные парни хлопали друг друга по плечу и запивали радость победы пивом. Среди местных конюхов типов вроде Супи не было, а ведь Октобер что-то говорил насчет случаев допинга в этой деревне. Проявлять ко мне интерес, будь я хоть десять раз мошенником, здесь тоже как будто было некому.
Всю следующую неделю я работал со своими тремя лошадьми, читал справочники, но не продвинулся ни на шаг. Пэдди был со мной холоден, да и Уолли тоже: Пэдди наверняка доложил ему, что я и Супи — два сапога пара. Уолли выражал свое неодобрение просто — по горло заваливал меня работой. После обеда обычно было свободное время — вечерняя работа в конюшне начиналась в четыре часа, — но мне постоянно приходилось вместо отдыха мести двор, чистить снаряжение лошадей, дробить овес, резать солому, мыть машину Инскипа или протирать окна в свободных денниках. Я не возражал и не жаловался — если вдруг понадобится быстро сменить хозяина, я смогу с ним разругаться из-за того, что на мне здесь ездили по одиннадцать часов в сутки.
Однако в пятницу мы с Искрометным снова собрались в дорогу, на сей раз в Челтенхем, теперь, помимо водителя фургона, с нами ехал Гритс со своей лошадью, а также старший сопровождающий конюх.
В конюшне при ипподроме мы с Гритсом разместили на ночь лошадей, поужинали, а потом принарядились, на автобусе доехали до города и, заплатив эа вход на танцульки, вошли в большой зал. Там было душно, вовсю громыхала бит-группа, но танцующих пока было немного. Вдоль стен стайками толпились девушки, они привычно глазели на парней, которых тоже хватало. Я повел Гритса в бар, где вперемежку с местными жителями тянули пиво конюхи, и купил ему кружку пива. В этот вечер я решил «выступить», жаль только, что свидетелем моей «гастроли» будет Гритс. Бедняга, он не хотел предавать Пэдди, но, с другой стороны, ему явно нравился я, и вот сейчас я собираюсь убить в нем всякое расположение к себе. Если бы можно было ему все объяснить! А может быть, плюнуть и провести вечер без выкрутасов? Но ведь такая возможность не повторится. Пренебречь ею из-за боязни упасть в глазах одного обделенного умом конюха, даже если он мне нравится? Нет, за десять тысяч фунтов надо работать. ,