Страница 29 из 41
Шельбаум встал.
— Последний вопрос, — сказал он, — и я уйду. На вечеринке вы были с Деттмаром, следовательно, Деттмар подвез вас в гости на своей машине. А как вы добирались домой вечером?
Вопрос, казалось, вывел Фазольда из состояния оцепенения.
— На берегу у причальных мостков была моя лодка, — сказал он. — Я вернулся на ней.
— У причальных мостков, где повесился Фридеман?
Художник кивнул.
— Прекрасно, — сказал Шельбаум. — Тогда прощайте.
Эвелин видела, как Маффи ставил мотоцикл на стоянке. Она была и растерянна и рассержена. Вскоре после обеда он с оглушительным треском подкатил к ее дому и предложил прокатиться во Фриденау.
— Что тебе там понадобилось? — устало спросила Эвелин.
— Скачки, чего же еще, — отрезал он с раздражением. — Ты что, в первый раз слышишь о лошадях?
Эвелин смотрела сейчас на него другими глазами. Она пыталась уверить себя, что Ковалова обманула ее, но внушение старухи не исчезало.
Маффи подошел к ней, и они направились к ипподрому.
— Какие места вы нам порекомендуете? — несколько высокомерно спросил он, подойдя к кассе.
— Шиллингов за десять, — ответила кассирша.
Маффи покраснел оттого, что его так дешево оценили, но промолчал. Он раскрыл программу, внимательно просмотрел список стартующих лошадей, отметил что-то и сказал:
— В следующем забеге ставлю двадцать шиллингов на Броката и Сурка. Пойдем к тотализатору.
Она послушно двинулась за ним. Позади трибуны Маффи остановился перед турнирной таблицей и с завистью произнес:
— За ставку в каких-то десять шиллингов выплачивают сейчас шестьсот двенадцать. Вот это да!
«Неужели он жаден? — спросила себя Эвелин. — Но кто в наше время может обойтись без денег? Я ведь тоже больше люблю полный кошелек, чем пустой».
Из манежа конюхи выводили лошадей для следующего забега. Эвелин смешалась с толпой любопытных, и Маффи долго разыскивал ее, сердясь, что так и не дошел до кассы тотализатора. Наконец он увидел Эвелин. Рядом с ней стоял низкорослый человек с непомерно крупной головой. Растопырив локти, он копался в своем бумажнике, где, как отметил Маффи, лежали деньги. Маффи увидел даже купюру достоинством в пятьдесят долларов. «Иностранец, спускающий валюту на ипподроме», — подумал Маффи. В этот момент незнакомец поднял голову а взглянул на него. Какое-то мгновение он казался испуганным, но затем дружески улыбнулся и сказал:
— Господин Маффи? Вы также хотите испытать свое счастье?
— Я не думал, что вы интересуетесь бегами, господин Фазольд, — холодно ответил Маффи.
Художник нервно рассмеялся.
— Меня многое интересует. Иначе я не был бы художником.
«Он играет на доллары, — подумал про себя Маффи. — Откуда они у него?»
Художник фамильярно схватил его за рукав.
— Я охотно побеседовал бы с вами, — сказал он. — Не найдется ли у вас для меня пары минут?
— Пойди к кассе, Эвелин, — сказал Маффи, — и поставь в следующем забеге на тройку и восьмерку. Вот деньги.
Когда Эвелин ушла, Фазольд спросил:
— Нет ли чего нового по делу Фридемана? Вальтер был моим близким другом.
Маффи сдержанно ответил:
— Следствие продвигается.
— Вы кого-нибудь арестовали?
— Одного из террористов, — рассмеялся Маффи.
Художник нетерпеливо махнул рукой.
— Он к делу непричастен.
— Откуда вы знаете?
— Я в дружбе с Карин Фридеман. Полагаю, что в этой игре замешаны совершенно другие лица…
— Вы имеете в виду вашего друга Деттмара?
— Деттмар мне не друг, — возразил художник. — С ним я никаких дел не имею. Кстати, он уже пойман?
— Послушайте, — резко сказал Маффи. — Что вы, собственно, хотите?
Фазольд потупил взор.
— Жаль, что вы скрытничаете, — пробормотал он. — Я бы мог вам кое-что сообщить. Ну а так…
— Вы обязаны сказать нам все, что знаете, — перебил его Маффи, впадая в ярость от этих глупых расспросов. — Иначе вам грозит наказание.
— Вы неправильно меня поняли, — испуганно сказал Фазольд. — О следствии мне ровным счетом ничего не известно. Просто я мог бы вам помочь уяснить те или иные детали…
— С благодарностью отказываюсь от вашей помощи, — раздраженно сказал Маффи.
Когда вернулась Эвелин с билетами, он отвел ее к своим местам рядом с трибуной.
— Чего он хотел от тебя? — спросила Эвелин. Она несколько раз видела Фазольда на вилле Фридемана и узнала его сейчас.
— Он умирает от любопытства! — гневно произнес Маффи. — Не мог бы я ему кое-что сообщить… А сам он ровным счетом ничего не знает, убогий кретин. Стоп, — спохватился он, — начинается следующий забег.
Лошади выстроились на старте.
— Я хотела тебя кое о чем спросить, — решительно сказала Эвелин. — Только не сердись на меня.
Следя за лошадьми, Маффи всем корпусом подался вперед.
— Что у тебя? — нетерпеливо спросил он.
— В ночь, когда умерли Фридеманы, ты был в саду, — неуверенно начала Эвелин.
— Был, — согласился Маффи. — Ты меня сама послала.
— Ты видел кого-нибудь в саду?
— Видел? — повторил он удивленно. — Никого не видел.
— Ни одного человека?
— Что с тобой такое? — спросил он подозрительно. — Конечно, я не видел ни одного человека.
— Ты ни с кем не разговаривал?
— Ты что, сошла с ума? — вспылил он. — Я… — В это время прозвучал гонг, и он вскочил с места. — Брокат идет неплохо, — пробормотал он про себя. — Да и Сурок тоже.
— Ты действительно?… — спросила Эвелин.
— Тихо! — крикнул он. — Они завершают забег, выходят на финишную прямую. Впереди Брокат! Сурок третий! Он обгоняет! Брокат! Сурок! Темп! Нажми!
Лошади пересекли линию финиша. Маффи опустился на скамейку и вытер со лба пот.
— С ума сойти, — сказал он, переполненный счастьем. — Первый Брокат, за ним Сурок. Мы выиграли! Это же полторы тысячи за десятку!
— Я тебя спросила, не разговаривал ли ты с кем-нибудь в ту ночь, — упорно повторяла Эвелин.
— В какую ночь? — удивленно спросил он. — Ах да, тогда, когда это случилось с Фридеманами. Оставь меня в покое. Какое мне дело до Фридеманов? Мы выиграли! — Он попытался обнять ее, но она отстранилась.
— Эдгар! Если я тебе хоть капельку дорога, то скажи мне, что ты в деле Фридемана…
Маффи вынул билеты из кармана и впился в них взглядом, не веря своим глазам.
— Какие цифры ты назвала, когда покупала билеты? — спросил он каким-то свистящим шепотом.
— Как ты и велел — тройку и восьмерку.
— А что здесь?
Дрожащими руками Маффи потряс перед глазами девушки билетами.
— Ты поставила на двойку и восьмерку! — крикнул он. — Ты расспрашиваешь меня всякую чепуху о Фридеманах, как будто я имею какое-то отношение к их смерти, и лишаешь меня такого выигрыша. Я мог бы тебя…
Он был в бешенстве. Эвелин какое-то мгновение смотрела на него в полной растерянности, затем поднялась и ушла.
Они стояли под аркой Райхсбрюкке на Мексикоплац, окутанные мраком. Лестница, спускавшаяся сверху, заканчивалась приблизительно метрах в двадцати от них.
— Великолепное местечко, — проворчал обер-комиссар. — Ни души вокруг. Они могли сбросить вас в Дунай, Алоис, и ни кто бы ничего не заметил.
— Они не пошли бы на это, — меланхолично произнес Нидл.
Шельбаум пробурчал нечто невнятное. Вчера, уходя от Фазольда, он был полон решимости любыми путями выяснить дело. Вспомнил показания Эвелины Дзуры, которая видела Фридемана с французским тайным агентом Плиссиром. Самым простым было обратиться в отдел «С» министерства внутренних дел. Но он знал наверняка, что там никаких данных не получишь. Другое дело — Плиссир и Каррингтон. Если подойти с этой стороны, то, пожалуй, можно получить неожиданные результаты. Ему казалось, что именно в деле Фридемана решающую роль сыграли иностранные секретные службы.
Нидл был немало удивлен, когда Шельбаум предложил ему использовать свои связи с уголовным миром.