Доверенное лицо

— Бросим монетку.

Пока они спорили, Д. смотрел поверх их плечей на большую стеклянную дверь. У входа горели яркие фонари, освещая газон перед дверью, за которым стояла тьма. Отель выставлял себя на обозрение миру, но сам мир оставался невидимым. И где-то там во тьме шло невидимое грузовое судно — к нему на родину. Вот когда он по-настоящему пожалел, что отдал в Бендиче свой револьвер — ребятишки неплохо сработали, но лучше бы один патрон прекратил сейчас это скучное и не в меру затянувшееся дело.

Вошла стайка девиц, впустив с собой в душный зал немного свежего воздуха. Они были шумливы, сильно накрашены и неуверены в себе. Чувствовалось, что они старались походить на юных леди из высшего общества, к каковому, увы, не принадлежали. Девицы радостно загомонили:

— Хелло, а вот и наш капитан Керрисавчик!

Керри покраснел до воротника рубашки. Он сказал:

— Послушайте, девушки, — вы не могли бы выпить где-нибудь в другом месте? Нам тут надо посидеть без посторонних.

— Как это понять, Керрисавчик?

— Важный разговор…

— Небось, похабные анекдотики? Что ж, послушаем.

— Нет, девушки. Я серьезно — важное дело.

— Почему они зовут вас Керрисавчиком? — спросил Д.

Керри снова залился румянцем.

— Представьте нас этому очаровательному иностранцу, — не унималась толстая девица.

— Нет, нет. Исключено. Абсолютно невозможно.

Два человека в макинтошах распахнули дверь и заглянули в клуб. Один из них сказал:

— Кто тут вызывал…?

Капитан Керри сказал:

— Слава богу. Вы из полиции?

Они посмотрели на него, и один из них сказал:

— Да.

— Вот ваш подопечный.

— Вы Д.?

— Да. — Д. встал.

— У нас ордер на ваш арест по обвинению в…

— Не продолжайте, — сказал Д. — Я знаю, в чем меня обвиняют.

— Предупреждаем — все, что вы сейчас скажете…

— Да, да, это мне известно. Пойдемте. — И повернувшись к девушкам, которые стояли, раскрыв от изумления рты, добавил: — Теперь Керрисавчик в вашем распоряжении.

— Сюда, — сказал полицейский, — машина ждет у ворот.

— Наручники?

— Не думаю, чтобы они понадобились, — подтолкнул его полицейский, хмуро усмехнувшись. — Двигайтесь поживее.

Один из них легонько взял его под руку. Они вполне могли бы сойти за дружескую компанию, возвращающуюся с вечеринки.

Сколько же такта у этих английских стражей закона, подумал Д., больше всего в этой стране боятся скандалов.

Их поглотила темнота. Фонари фантастического хобби мистера Форбса затмевали звезды.

Где-то далеко в море мерцал огонек. Смешно, если это тот самый пароход, на котором он должен был уплыть из Англии, освободив ее от своей заразы, а друзей — от неудобств, опасности разоблачения, постоянной необходимости держать язык за зубами… Интересно, что скажет мистер Форбс, узнав из утренних газет, что его поймали?

— Быстрее, — снова подтолкнул его один из полицейских, — мы не можем возиться с вами до утра.

Они вывели его через неоновую арку, махнув рукой портье. А все-таки одним грехом у него будет меньше — они не смогут теперь добавить ко всем его преступлениям неуплату счета. Машина стояла на некотором удалении от ворот, с выключенными фарами — не иначе, подумал он, не хотят компрометировать порядочный отель, привлекая лишнее внимание к визиту полиции. В этой стране всегда охраняют спокойствие налогоплательщика… За рулем сидел третий. Как только они подошли, он включил мотор и фары. Д. сел на заднее сиденье между двумя полицейскими. Они выехали на шоссе и свернули к Саут-Кролу.

Один из двух, что сидел сзади, вытащил платок и принялся вытирать лоб.

— Черт возьми, — пробормотал он.

Внезапно они свернули с шоссе. Тот же человек объяснил:

— Когда мне сказали, что вы задержаны, у меня подкосились ноги.

— Так вы не из полиции? — он даже не почувствовал радости — опять все сначала.

— Да какая там полиция! Задали вы нам задачу: ну, думаю, сейчас возьмет и потребует ордер. А вы, наверное, догадались?..

— Нет, я знал, что за мной выслан полицейский патруль.

— Нажми-ка, Джо.

Машину затрясло на выбоинах. Шум моря нарастал, прибой дробился о камни где-то совсем рядом.

— Вы хорошо переносите качку? — спросил второй сосед.

— Терпимо.

— Это пригодится. Ночь бурная, а уж в заливе будет похуже, чем в бухте.

Машина остановилась. Свет фар освещал несколько футов бурой каменистой тропинки и исчезал в пустоте. Они вышли на край невысокого утеса.

— Скорее, — опять сказал один из них. — Нам нужно поторапливаться. Полиция быстро сообразит что к чему…

— Но ведь они и в море могут приказать пароходу остановиться?

— Ну, пошлют нам пару радиограмм вдогонку. А мы им ответим, что в глаза вас не видели. Уж не думаете ли вы, что они отправят за вами крейсер? Велика честь! Не такая уж вы важная птица!

Они осторожно спустились с утеса. Внизу, в бухточке на цепи плясала моторная лодка.

— А как же машина? — спросил Д.

— Бог с ней.

— Но ведь они могут опознать, кому она принадлежит?

— Пусть отыщут магазин, где мы ее сегодня утром купили за двадцать фунтов. И конфискуют, если она им понравится. По мне, так я ни за что больше не сяду в такой рыдван, даже за целое состояние.

Но, видимо, мистер Форбс уже уплатил ему небольшое состояние. Они с трудом вывели лодку из укрытия, и ее тут же встретили удары волн. Море набросилось на них, словно враг, заранее поджидавший жертву. Оно нисколько не походило на бездушную силу, равномерно набегающую длинными валами. Нет, оно походило на сумасшедшего с кайлом в руках, лупившего по лодке то слева, то справа. После короткого затишья следовала новая серия ударов. И снова недолгий покой. Ни времени, ни возможности оглянуться, посмотреть на берег, и только один раз, когда Д. показалось, что они взлетели не иначе как на крышу мира, он увидел вдали россыпь огней отеля под тусклой луной.

Больше часа добирались они до грязного суденышка под голландским флагом водоизмещением тысячи на три тонн. Д. подняли на палубу лебедкой, словно мешок или ящик, и тут же проводили вниз. Моряк в старом свитере и заношенных серых брюках предупредил:

— Посидите внизу часок-другой. Так-то будет лучше.

Каютка была крохотная, рядом с машинным отделением. Кто-то предусмотрительно положил на кровать пару старых брюк и непромокаемый плащ: на Д. не осталось и сухой нитки. Иллюминатор был плотно задраен, по железной стенке возле койки торопливо бежал таракан. Ну, вот, — подумал он, — я почти дома. И, кажется, в безопасности. Если вообще существует на свете безопасность. Я выбираюсь из одной опасности и попадаю в другую.

Он присел на край койки — кружилась голова. В конце концов, подумал он, не те у меня годы для такой жизни. Он вдруг с жалостью подумал о мистере К., который так мечтал о тихой жизни в университете подальше от линии фронта. Что ж, по крайней мере, одна его мечта сбылась — он не умер в своем классе-кубике на курсах энтернационо, в присутствии какого-нибудь педантичного азиата вроде мистера Ли, которого возмутило бы досрочное завершение заранее оплаченного урока. Другое дело — Эльза. Но и для нее самое страшное позади, во всяком случае, ничего худшего с ней уже произойти не может. Мертвым можно позавидовать. Только живые страдают от одиночества и недоверия. Он встал и вышел на палубу — ему нужен был воздух.

Ветер швырнул ему в лицо пригоршню колючих брызг. Он взялся за поручни. Огромные волны в пенных шапках вырастали на мгновение перед носом судна и уносились куда-то в невидимую бездну. Вдали мигал огонек — Лэндс-Энд?[28] Нет, так далеко от Лондона они еще не могли уйти. И от мистера Форбса, мчавшегося по ночному шоссе к ждущей его Роз. Или к Салли?..

Знакомый голос произнес:

— Это Плимут.

Он не обернулся, не зная, что сказать. Он боялся. Сердце обмерло, как у мальчишки. Он сказал:

— А мистер Форбс…

— О, Фурт, — сказала она, — Фурт отказался от меня.