Страница 102 из 111
Я выпила еще, посмотрела на поданный мне обед, попыталась было послушать радио и кончила тем, что снова взялась за томик Теннисона. Это была антология, когда-то давно подаренная мне Полом. Обычно я держала эту книгу в Мэллингхэме, но после того, как вновь открыла для себя поэзию Теннисона, взяла ее с собой в Лондон. Я долго не отрывала глаз от надписи, сделанной Полом на форзаце, а потом открыла страницу, на которой были напечатаны приведенные им стихи.
«Ненавижу стихи о войне!» — «О, но «Возмездие» вовсе не о войне…»
В ушах у меня звучали наши голоса, как если бы все это было вчера.
«В цветах на Азорах лежит сэр Ричард Гренвилл…»
Как прекрасна, наверное, была жизнь в викторианские времена, когда все войны были мелкими, а Англия неприступной! У меня вырвался ностальгический вздох, и я вспомнила о том, что в «Возмездии» описывалось, как один небольшой английский корабль сражался с целым флотом испанских галеонов.
«Потому что в конце концов одни пошли ко дну,
другие были рассеяны, и больше не могли сражаться с нами —
Бог войны, видел ли раньше мир такую битву, как эта?»
Я нащупала сигарету и закурила. В доме царила тишина. И я стала читать дальше.
«И он сказал: «Бейтесь! Бейтесь!»
Хотя от корабля оставались одни щепки…»
Я оторвалась от книги, не в силах больше смотреть на эти строки. Закрыв ее, я, охваченная тревогой, долго ходила по дому, в конце концов, улеглась в постель и погрузилась в тяжелый сон, а едва над Лондоном забрезжил рассвет, уже пила кофе.
В девять часов я позвонила в Норидж Джеффри и попросила рекомендовать мне частное сыскное агентство, а в десять уже платила там аванс. Поручив детективу следить двадцать четыре часа в сутки за Сэмом Келлером, я зашла в «Форсман», чтобы купить Стиву коробку его любимого печенья, и отправилась к Хэмпстед.
Проехав половину Эдгар Роуд, шофер сказал мне:
— Мадам, мне не хотелось бы нас тревожить, но за нами следят.
Я удержалась от того, чтобы обернуться к заднему окну.
— Какая машина?
— Один из этих маленьких «фордов», мадам. По-моему модель тысяча девятьсот тридцать пятого года.
Я подумала о том, услугами какого сыскного агентства воспользовался Сэм Келлер.
— И давно он за нами едет?
— Он торчал за мной уже в Сити, когда я ожидал вас.
Нанятый мною детектив был в Феттер Лэйне.
— Хорошо, — сказала я. — Отделайтесь как-нибудь от него, Джонсон. Не терплю, когда суют нос в чужие дела.
Джонсон любовно погладил баранку «даймлера», и мы попетляли по узким улочкам к югу от Мейда-Вейл.
Через три минуты «форда» уже не было видно, но я была раздосадована тем, что мне не очень-то удалось одурачить Сэма Келлера, и в Хэмпстеде я велела Джонсону остановиться, не доезжая до лечебницы.
Дежурная провела меня в кабинет врача. Я еще раз услышала, что Стив быстро поправлялся, но, хотя самое худшее позади, ему все-таки приходилось принимать успокоительные лекарства.
— Когда он сможет выписаться? — спросила я.
— Я посоветовал бы задержаться еще, по меньшей мере, недели на две, госпожа Салливэн, а лучше и подольше. В подобных случаях слишком ранняя выписка приводит к тяжелым последствиям.
— Да, я понимаю. Доктор, вы случайно не помните, никто не спрашивал о том, здесь ли находится мой муж?
— Насколько мне известно, никто, и вы можете быть уверены в том, что мы не даем никому информации такого рода. Наш успех в значительной мере обеспечивает именно полная секретность.
Я успокоилась, и доктор отвел меня наверх, в палату Стива.
— Полчаса, госпожа Салливэн, — сказал он, открывая дверь. — Не больше, пожалуйста.
— Дайана! — радостно приветствовал меня Стив. Он отбросил журнал, соскочил с кровати, обнял меня, приподняв над полом, и ногой захлопнул дверь.
— Дорогой мой, я думала, что успокоительное заставляет тебя лежать спокойно!
— Но ты же могучий стимулятор!
Я рассмеялась, обхватила его руками и позабыла свои страхи, связанные с Сэмом Келлером. Забыла даже о Корнелиусе.
— Боже мой, Стивен, разве так можно?
— Если бы я даже умер от этого, как прекрасна была бы такая смерть! — ответил он.
Мы рассмеялись и поцеловались снова. Я сказала ему, что он выглядит гораздо лучше, однако, увидев морщины на его лице, поняла, что он перенес большие страдания. Я присела на край кровати. Он сразу же схватил мою руку, словно она связывала его с жизнью, и так ее сжал, что мне стало невыносимо больно. К моим глазам подступили слезы, но я только поморгала и закурила сигарету.
— Дорогой мой, у нас всего несколько минут, а мне надо рассказать тебе так много… — решительно, по-деловому проговорила я. Рассказала ему об Элфриде и Джордже и показала последние письма Элана и Элдрида из школы. Я рассказала ему о том, что звонила в офис на Милк-стрит и что там в его отсутствие ничего неприятного не произошло. — А теперь расскажи мне все, — попросила я его. — Было очень плохо?
— Господи, Дайана, я не хочу заводить долгий разговор об этом, жаловаться на судьбу, говорить о том, как ужасно пить! Почему ты поглядываешь на часы? Кто этот счастливый любовник и на какой час назначено свидание?
— Свидание было и прошло, дорогой. Вчера я была приглашена на ленч в «Савой» Сэмом Келлером.
Я подробно рассказала ему о предложении Корнелиуса. Думала, что узнать мой ответ будет ему полезно для укрепления уверенности в себе, но мой рассказ так взвинтил Стива, что он был готов мчаться прямо в «Савой».
— Я распну его, этого мальчишку, Сэма Келлера! — вопил он.
Я распечатала коробку от «Форсмана» с превосходным шотландским песочным печеньем и предложила его Стиву.
— Попробуй, дорогой, и успокойся. Сэм Келлер больше не мальчишка, как, впрочем, и Корнелиус. Оба они опасные и решительные люди и были бы очень рады, если бы ты объявился в Лондоне после того, как мы сказали всем, что ты уехал в Америку. Угодив им прямо в руки, ты доставил бы своим врагам большое удовольствие. — Стив взял одно печенье. Я налила два стакана ячменного отвара. — У Корнелиуса наверняка есть целый список претензий для сведения счетов, — заметила я, — но если мы будем вместе — а это так и будет, и если ты поправишься — а иначе просто не может быть, — все его планы провалятся. Он сматывается из Лондона. Мы будем на разных материках, и никто не сможет ничего с нами сделать… Я не допущу никакой промашки.
Стив залпом выпил свой ячменный кофе, схватил коробку с печеньем и начал путаную тираду о том, что ему хотелось бы сделать с Корнелиусом. Я слушала его рассеянно.
— Да, дорогой, — вставила я, когда он умолк. — Но что задумал Корнелиус в отношении меня?
Стив коротко и цинично усмехнулся.
— Нетрудно догадаться, что нужно большинству мужчин. А потом он откинулся бы на спину и сказал, что во всем следует по стопам Пола.
— Как говорит Сэм, Корнелиус потерял всякий интерес к Полу.
На губах Стива снова появилась циничная улыбка, и ее цинизм был еще более откровенным.
— Стив! — снова заговорила я. — Сейчас не до юмора, все это может оказаться очень серьезным. Мы раньше недооценивали Корнелиуса, и теперь, особенно когда мы так уязвимы, продолжать недооценивать его было бы совершенно недопустимо. Давай как следует подумаем. Ты хорошо знаешь этого человека, и, вероятно, даже лучше, чем он сам думает. Поставь себя на его место. Я — в Нью-Йорке, моя косметическая фирма процветает при твоей благородной поддержке. У тебя целый список претензий ко мне. Что ты стал бы делать дальше? Неужели ты почувствовал бы себя настолько уверенным, чтобы прыгнуть ко мне в постель, следуя по стопам Пола?
— Дайана, что бы тебе вчера ни говорил Сэм, Корнелиус поклоняется Полу, как дикарь тотемному столбу.
— Тогда почему бы Сэму казаться безразличным, почти отвернувшимся от Пола? Это заставляет меня думать о том, не утратил ли Корнелиус каким-то образом свои иллюзии. Видишь ли, Стив, дело в том, что Корнелиус вряд ли мог хорошо узнать Пола. И если он и был его героем, то подозреваю, что поклонялся Корнелиус вовсе не самому Полу, а той силе, которую Пол воплощал.