Страница 19 из 38
— Ты весьма внимательна к Алекзендеру, если решила написать ему так скоро после прибытия сюда.
Он коснулся моей щеки своими длинными холодными пальцами, которые я теперь так хорошо знала. Мягко заставил меня посмотреть на него.
— Как ты съездил в Рай? — спросила я, глядя ему в глаза.
— Хорошо. Ты меня не поцелуешь?
— Конечно, — сказала я; внутри меня все заледенело; я поднялась.
Он обнял меня за талию и поцеловал в губы с неожиданной и нежеланной нежностью.
— Ты не представляешь, как приятно приехать домой сквозь ноябрьские сумерки и увидеть здесь такую красивую девушку, как ты... Тебе уже лучше?
— Да, спасибо, — сказала я и добавила: — Но окончательно окрепну я дня через два-три.
— Береги себя.
Отпустив меня, он резко отвернулся. Его взгляд остановился на письме, и мое сердце забилось чаще.
— Завтра я снова поеду в Рай и возьму с собой твое письмо. Почтовая карета отправится завтра в полдень в Танбридж-Уэллс и Лондон; я договорюсь, чтобы из Лондона письмо доставили в Хэрроу.
— Я не хочу обременять тебя.
— Пустяки. Если ты еще не закончила письмо, добавь несколько фраз. Передай привет Алекзендеру, скажи, что мы ждем его на Рождество.
Что мне оставалось делать? Я продолжила писать письмо; Аксель с помощью колокольчика вызвал лакея и приказал ему подать легкий ужин в наши комнаты.
— Ты поешь со мной? — спросил он. — Или предпочитаешь ужинать со всеми? Я проголодался и устал, мне не хочется присоединяться к ним.
— Я сейчас не голодна, — сказала я. — Обед был недавно. Я подожду и потом выпью чаю со всеми, с твоего позволения.
Я переписала заново письмо Алекзендеру, опустив сомнения по поводу вины Родрика. С темы убийства я перешла на подробное описание Хэролдсдайка и перечислила имена всех членов семьи. В конце я добавила послание Акселя и под ним, перед тем, как поставить свою подпись, добавила: «Приезжай, когда сможешь!»
Когда я положила перо, Аксель уже ел ужин за столом возле окна.
— Я бы хотела осмотреть Рай, — неожиданно сказала я. — Можно мне завтра поехать с тобой?
— В твоем теперешнем состоянии?
— Я... я не имела в виду верхом. Возможно, в карете.
— Думаю, все равно путешествие утомит тебя. К тому же я буду заниматься делами и не смогу уделить тебе внимание. Возможно, в другой раз.
— А что, если со мной поедет Нед, раз ты будешь занят?
Он сурово посмотрел на меня.
— Нед?
— Я разговаривала с ним сегодня... Он произвел на меня хорошее впечатление. Я подумала, что...
— Ты не поедешь в Рай с Недом, — отрезал Аксель.
— Хорошо. Как скажешь.
— Советую тебе провести день с Элис и познакомиться с хозяйством. Несомненно, придут посетители, они захотят представиться тебе. Ты должна принять их.
— Да, — сказала я и посмотрела на часы, стоящие на камине. — Извини, Аксель, можно мне уйти? Скоро подадут чай. Я уже успела проголодаться.
Он разрешил мне покинуть его. Со свечой в руке я вышла в коридор. Дойдя до лестничной клетки, я с ужасом вспомнила, что не уничтожила мое первое письмо Алекзендеру. Я легкомысленно оставила его на секретере рядом с новым.
Я тотчас повернулась и побежала назад по коридору. Оказавшись около комнаты, вспомнила, что я не придумала предлога для моего возвращения.
К счастью, он мне и не понадобился; Аксель уже удалился в спальню. Бросившись к секретеру, я схватила первое письмо и швырнула его в полыхающий камин. Глядя, как оно горит, я спросила себя — а в том ли положении лежал на секретере согнутый лист бумаги, в каком я оставила его?
Следующее утро прошло скучно, неинтересно. Зная что Аксель, вернувшись из Рая, спросит меня как я провела день, я попросила Элис показать мне кухню и познакомить с хозяйством. Затем снова пришли жена священника и ее сестра; я должна была проявить гостеприимство и понравиться им. Когда они покинули дом, Элис повела меня в детскую показать детей; мне снова пришлось тщательно подбирать нужные слова, выражать свое восхищение. Старший, Стивен, был застенчивым ребенком с зелеными глазами и светлыми волосами, но Кларисса, которая была на год младше брата, почти не уступала ему в размерах и производила много шума. Самый младший, Роберт, обладал агрессивным подбородком, который совсем не подходил столь юному созданию. Своим громким голосом он мог оглушить любого человека.
— Любимый мой, — ласково сказала Элис; она взяла его на руки, и он тотчас притих, угомонился.
Увидев ее с детьми, я снова испытала страх перед беременностью. Я с радостью покинула комнату. Но я не могла долго находиться в наших покоях. В душе моей царила тревога, меня мучили разные мысли. Я накинула мою ротонду, надела теплую обувь и спустилась вниз с намерением погулять по саду. Стоило мне выйти из дома, как из-за угла появился Нед; мы едва не столкнулись.
Мы рассмеялись; он извинился, я промолчала. Потом я спросила, куда он собрался.
— В ближайшую деревню, Хэролдсфорд. Я обещал Элис отнести ветчину и пироги ее матери. Почему бы тебе не пройтись со мной? Это недалеко — до деревни всего одна миля.
— Мы успеем вернуться назад к обеду?
— Да, конечно. Это займет не больше часа.
Мне ужасно хотелось взглянуть на мать Элис — колдунью.
— Хорошо, я иду, — сказала я, — только пусть это останется тайной. Я должна была весь день провести в Хэролдсдайке — изучать домашнее хозяйство.
Он улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы. Его черные глаза сверкнули.
— Можешь рассчитывать на мое молчание.
Мы направились в деревню; как только дом остался позади, я испытала облегчение, успокоилась.
Скоро мы достигли цели. Дорога почти до самой деревни шла по искусственной насыпи, возвышавшейся над уровнем земли. Хэролдсфорд был маленьким селом с круглой саксонской церковью и пристроенной к ней нормандской колокольней, несколькими домишками и гостиницей «Черный баран». Мать Элис жила в крошечной хибарке, стоявшей особняком на краю деревни. Из открытой двери выглядывала пара цыплят, рядом пощипывала траву коза.
— Кажется, эта женщина — ведьма, — небрежно заметила я Неду, когда мы приблизились к домику, но Нед только рассмеялся.
— Так говорят — только потому, что она знает рецепты нескольких настоек и пару заклинаний! Я поверю в то, что она — ведьма, лишь тогда, когда увижу ее верхом на помеле, и не раньше!
Я испытала разочарование. Оно усилилось, когда я увидела, что Джоан, мать Элис, не была зловещей горбуньей в черном тряпье. Передо мной стояла плотная, сильная деревенская женщина с горделивым носом, громким голосом и странными светлыми глазами неопределенного цвета с серыми, зелеными и голубыми крапинками.
— Добрый день, Джоан, — бодро произнес Нед. — Я принес тебе подарки от Элис. Надеюсь, ты здорова.
Она бросила на него пристальный взгляд, затем посмотрела на меня.
— Ты — жена иностранца, — сказала женщина.
Подобное заключение было очевидным, но все же легкость, с которой она идентифицировала мою личность, вызвала у меня детский восторг.
— Верно, — Нед подмигнул мне. — Миссис Джордж Брэндсон.
Я улыбнулась ей и сказала: «Добрый день». Она лишь произнесла:
— Ты — наглец, парень. Я вижу, что ты насмехаешься надо мной.
Я встревожилась, решив, что Нед обидел ее, но он лишь засмеялся.
— У тебя глаза на затылке, Джоан? — удивленно спросил он. — Я стоял у тебя за спиной — как ты могла видеть, что я делаю?
— Есть разные способы, — мрачно сказала она. — Будь осторожен, не то в следующий раз, когда ты обрюхатишь новую посудомойку, я не дам ей мою настойку.
Но Нед не смутился.
— Джоан — большой специалист по всем вопросам, связанным с деторождением, — с игривой улыбкой на лице сказал он мне. — Если ты не беременеешь и хочешь, чтобы это случилось, она дает тебе одну настойку. Если ты беременна и хочешь избавиться от ребенка, она дает тебе другую настойку. Если ты не беременна и не хочешь...