Страница 11 из 38
Аксель пожал плечами.
— Еда приготовлена отлично, — заметил он. — Не стоит ждать, когда она остынет.
Он подался вперед, чтобы продолжить ужин.
— Джордж, — огорченно произнесла Эстер. — Я чувствую, что должна извиниться за него.
— Нет, — твердо сказал Аксель. — В этом нет необходимости. Я не приму извинения, исходящие не из его уст. Ты не можешь нести ответственность за его выходки.
— Он с каждым днем становится все более диким, — сказала Эстер. — Не знаю, что с ним делать.
— Он пытается стать вторым Родриком, — заметил Вир, — он перегнул палку, подражая брату, а в результате получилась искаженная пародия.
— Но он совсем не похож на Родрика! — возмутилась Эстер. — Совсем не похож!
— Да, — впервые заговорила Мэри. — Родрик был другим.
— Родрик обладал обаянием, остроумием... — Эстер замолчала, повернувшись ко мне. — Произошла ужасная трагедия. Несомненно, Джордж сказал тебе о ней...
— Да, — произнесла я.
— Тебе не следует волноваться, — сказал Вир матери.
— Я не волнуюсь, но сейчас, когда мы все собрались за этим столом, я постоянно вижу призрак Родрика...
— Послушай, Эстер, — неожиданно произнес Аксель, — тебе не станет лучше, если ты будешь постоянно думать о Родрике. Нам всем в некоторой степени недостает его, равно как и папы. Несомненно, ты переживаешь их отсутствие сильнее, чем мы, но не следует постоянно думать о потере. Ты должна это понимать.
— Хотел бы я знать, — сказал Вир, — просто из любопытства — кто из нас действительно скучает по папе.
Его голос прозвучал вежливо, корректно. Все посмотрели на Вира. Он отрезал кусок мяса, взял его вилкой и невозмутимо съел.
— Конечно, — столь же вежливо произнес Аксель, — нам известно, что ты не очень-то любил их обоих.
— То же самое можно сказать о тебе, — заметил Вир. — Мы знаем, как ты относился к Родрику. Твое молчание во время следствия красноречиво говорило о том, что ты считаешь его убийцей.
— Ты придерживаешься другого мнения?
— Нет, — голубые глаза Вира округлились. — Кто, кроме Родрика, мог это сделать?
Зазвенело стекло. Элис резко встала, ее платье было залито вином из опрокинутого бокала.
— Господи, что я наделала...
Один из лакеев устремился к Элис с бесполезной салфеткой. Эстер сказала:
— О, Элис, твое новое платье!
— Я такая неловкая, — сказала Элис. — Пожалуйста, извините меня...
Мужчины встали, когда она вышла из-за стола, потом снова сели.
— Какая жалость, — рассеянно промолвила Эстер. — Пятно не отойдет.
Она неожиданно повернулась ко мне.
— Дорогая, расскажите нам о себе. Джордж так мало сообщил в письме.
Я заговорила, непринужденно отвечая на ее вопросы, но моя голова была занята мыслями о чувствах, раскрывшихся ранее в общей беседе. Мне не удавалось сосредоточиться. Я обрадовалась, когда ужин закончился. Мы с Мэри вернулись в гостиную, Вир и Аксель остались со своим портвейном в столовой. Эстер, извинившись, пошла узнать, удалось ли Элис смыть пятно. Я оказалась наедине с Мэри.
Мы не знали, о чем говорить. Хотя нас разделяли всего три года, они казались пропастью. После пятиминутной напряженной беседы я ухватилась за тему, которая пришла мне в голову.
— Если тебе это не тяжело, — осторожно произнесла я, — пожалуйста, расскажи мне немного о Родрике.
Моя просьба показалась мне слишком смелой, и я, обманув Мэри, добавила:
— Аксель назвал его незаурядной личностью.
Я не представляла, какой эффект произведут мои слова. Девушка перестала нервничать, ее лицо ожило.
— Джордж прав, — сказала она, — Родрик был удивительным человеком.
Я собралась расслабиться, найдя тему для беседы, но не успела это сделать. В манерах Мэри появилось нечто неожиданное; я попыталась понять причину этого, и мои нервы напряглись.
— Мистер Брэндсон — мой опекун — очень хотел, чтобы я и Родрик...
Она покраснела, замолчала.
— Конечно, я была еще слишком молода для серьезного разговора об этом, но предполагалось, что мы с Родриком...
Она снова смущенно оборвала себя.
Я посмотрела на нее.
— Мистер Брэндсон хотел, чтобы вы в будущем поженились?
— О, да... да, он этого хотел, надеялся...
Она нервно потеребила пальцами платье.
— Сейчас я сирота, тебе это, конечно, известно, но мой отец был баронетом и владел поместьем в Хэмпшире... Это был бы брак равных.
Ее глаза слегка затуманились.
— Понимаю, — сказала я, стараясь скрыть свое изумление.
— Родрик был таким благородным, добрым, честным. Я любила своего опекуна, но порой мне казалось, что он несправедлив к Родрику.
— Я слышала, что они часто ссорились.
— Мой опекун был слеп и относился к сыну с предубеждением... Родрик — одаренный человек.
— Одаренный?
— Он писал, — сказала Мэри. — Самым большим счастьем было для него сидеть с пером в руке за письменным столом. Он сочинял статьи и политические трактаты — он интересовался политикой и выступал в Дувре в защиту Движения.
Заметив мое недоумение, она добавила:
— В защиту вигов. Мой опекун был страшно разочарован, он надеялся, что Родрик окажет поддержку тори и станет членом парламента от партии консерваторов. Мой опекун не понимал Родрика, который не мог разделять чуждые ему идеалы.
Но меня больше интересовали литературные способности Родрика, нежели его благородные порывы.
— Он сочинял романы?
— Только один — я прочитала часть, она мне очень понравилась.
— О чем он? Где рукопись? Я могу с ней познакомиться?
Выражение ее лица изменилось.
— Нет, — глухо произнесла девочка. — После смерти Родрика Вир сжег все его бумаги.
Мы помолчали. Открылась дверь, и в комнату вошла Эстер. Помня о том, как она расстроилась, когда за столом зашла речь о Родрике, я поняла, что продолжение беседы невозможно. Мэри, очевидно, придерживалась того же мнения. Она принялась искать корзинку с шитьем.
— Элис почти удалось смыть пятно с платья, — сообщила Эстер, садясь у камина. — Она знает столько народных хитростей! По-моему, ей известны средства на все случаи жизни. Она способна вылечить от сенной лихорадки и извести мышей в погребе. Деревенские девушки владеют многими полезными секретами.
Я снова отметила медовые ноты в ее голосе, за которыми скрывался колючий язычок.
— Она ушла в детскую проверить малышей, — добавила Эстер и внезапно повернула свои раскосые черные глаза в мою сторону. — Элис — превосходная мать.
Я вежливо улыбнулась, не понимая, почему она внезапно пристально посмотрела на меня.
— Мэри, дорогая, — сказала Эстер, — сбегай в салон и принеси мою шаль, хорошо? Я немного замерзла.
Девочка послушно удалилась.
— Я не поняла, дорогая, — сказала Эстер спустя мгновение, — как давно вы поженились с Джорджем.
— Неделю тому назад.
— Только неделю.
Она лениво взяла журнал «Зритель» и принялась читать его.
— А когда вы познакомились?
— Месяц тому назад.
— Понимаю.
Она продолжала разглядывать журнал.
— Похоже, ты не очень хорошо его знаешь.
— Достаточно хорошо. К настоящему времени.
Она, верно, услышала в моих словах нечто такое, что я не вкладывала в них. Эстер резко подняла голову, улыбка искривила ее красивый рот, глаза женщины оживленно заблестели.
— Да, — произнесла она, — наверно. Если у Джорджа и есть нечто общее с Родриком, так это умение раскрываться в полной мере и в кратчайший срок перед любой понравившейся ему женщиной.
Если бы я не разозлилась, то подумала бы о том, что имя Родрика звучит в этом доме очень часто, однако намек Эстер слишком возмутил меня. Я сидела перед отлично владевшей собой женщиной, которая обладала большим опытом салонных бесед. Я была моложе ее лет на тридцать: ярость помогала мне противостоять ее зрелости и искушенности.
— Все молодые люди должны досыта нагуляться, — произнесла я сухим тоном одну из любимых фраз моего отца. — Меня бы удивило, если бы Аксель был исключением. Думаю, нет нужды говорить о том, что его отношение ко мне всегда было во всех аспектах безупречным.