Падение королевств

В то время, как он был невероятно хладнокровным, если не считать отступление минуту назад, Брион не был одним из благоразумнейших друзей Йонаса, да и не был он тем, кто раздаёт советы. Обычно он был первым, кто бросался в драку, в результате которой была сломана, по меньшей мере, хотя бы одна кость (его или противника). Шрам, пересекавший его бровь, был напоминанием об одном из подобных сражений. В отличие от большинства своих соотечественников, Брион не был одним из тех, кто отступит и примет «судьбу» быть угнетённым и голодным.

 — Помнишь план Томаса? — сказал Йонас после некоторого молчания.

 — Который? У него их было много.

Это заставило Йонаса улыбнуться на мгновение.

 — Верно. Но один из них был — добиться аудиенции у Вождя Базилиуса.

Брови Бриона поползли вверх.

 — Ты серьёзно? Никто не встречается с Вождем. Вождь встречается с тобой.

 — Знаю.

Вождь Базилиус несколько лет провел в уединении, его не видел никто, кроме его семьи, внутреннего круга советников и телохранителей. Некоторые говорили, что он проводит дни в спиритическом сеансе в поисках Родичей — четверо овеянных легендой субъектов, в которых содержится бесконечная магия, утерянная за тысячу лет. Говорят, что обладание всеми четырьмя даст неограниченную силу.

Йонас, впрочем, как и Томас, верил в более практичные вещи. Думая сейчас о Томасе, он принял решение и изменил свои планы.

 — Мне нужно с ним увидеться, — пробормотал Йонас. — Я должен сделать то, что хотел сделать Томас. Нужно вносить перемены.

Брион с удивлением на него взглянул:

 — Итак, в течение двух минут ты пришел от мысли о потенциальной мести до необходимости встретиться с Вождем.

 — Можно и так сказать, — убийство членов королевской семьи, трезво осознал Йонас, стало бы славным моментом мести — вспышка триумфа. Но это бы нисколько не помогло его народу наметить курс в светлое будущее. Это то, чего Томас хотел больше всего.

Йонас не верил, что Базилиус был колдуном, но он не сомневался, что Вождь обладает большой силой и влиянием, достаточными, чтобы начать преобразование, чтобы помочь народу Паэльсии выбрать правильное направление и увести от растущей нищеты и отчаяния, которые происходили с ним последние годы. Если он решится на это.

Так как он жил отдельно от общества, возможно, он и не знал, какой ужасной стала жизнь паэльсийцев. Кто-то должен был рассказать ему правду. Кто-то, кто не боится говорить об этом.

 — Ты вдруг стал таким решительным, — с беспокойством сказал Брион. — Мне стоит уже начать нервничать?

Йонас схватил его за руку, и впервые после смерти Томаса у него на лице появилась улыбка.

 — Я настроен очень решительно. Всё будет по-другому, друг мой.

 — Прямо сейчас?

 — Да, сейчас. А когда же ещё?

 — Значит никакого больше штурма дворца и никаких торчащих из вельмож кинжалов?

 — Не сегодня, — Йонас почти видел в уголке своего сознания Томаса, смеющегося над своим младшим братом и его постоянно меняющимися приоритетами. Но это казалось правильным. Это казалось куда более правильным, чем что-либо в его жизни. — Ты пойдешь со мной к Вождю Базилиусу?

 — Упустить возможность увидеть, как он отдаст приказ снести тебе башку и насадить её на шпиль за разжигание мятежа во имя твоего брата? — рассмеялся Брион. — Да, ни за какое золото Ораноса.

  Глава 7  

Томас потянулся к Клио, как бы прося помочь ему. Он пытался заговорить, но не смог — у него в горле глубоко засел клинок. Он не сказал ни слова. Кровь хлынула из его рта, образуя огромное озеро малинового цвета.

Клио тонула в крови. Она захлестнула её, покрывая её тело, душила её.

 — Пожалуйста, помогите! Помогите! — она хватала ртом морозный воздух, продолжая тонуть в густой горячей крови.

Рука крепко схватила ее, вытаскивая на поверхность.

 — Спасибо!

 — Не благодарите меня, принцесса. Умоляйте меня не убивать Вас!

Её глаза расширились, когда она увидела лицо брата убитого юноши. Глаза Йонаса Агаллона были полны горя и ненависти. Она видела его тёмные брови над налитыми кровью глазами.

 — Умоляйте меня! — сказал он снова, впиваясь пальцами в её тело, достаточно сильно, чтобы оставить синяк.

 — Пожалуйста, не убивай меня! Прошу прощения, я не хотела, чтобы твой брат умер. Пожалуйста, не делай мне больно!

 — Но я хочу сделать Вам больно. Я хочу, чтобы Вы страдали за то, что сделали, — он толкнул её обратно. Она вскликнула, когда убитый молодой человек взял её за лодыжку и потащил на дно этого океана смерти.

Клио, крича, села в кровати. Она скрутила все свои шёлковые простыни, тело было мокрое от пота, стук сердца громко отдавался в ушах. Сидя на своей кровати с балдахином, она лихорадочно оглядывала комнату.

Она была одна. Это был только сон.

Этот кошмар преследовал её каждую ночь на протяжении месяца. Со времени убийства Томаса Агаллона. Он был таким ярким. Таким настоящим. Но это просто сон, подпитывающийся бесконечным чувством вины. Она глубоко вдохнула и упала на шёлковую подушку.

 — Это безумие, — прошептала она. — Это уже произошло. Всё кончено. Я не могу вернуть всё обратно и изменить это.

Если бы был хоть малейший шанс, она бы попросила Теона вмешаться и остановить торг Арона. Его позёрство. Его высокомерие. Она бы положила этому конец прежде, чем всё пошло по тому ужасному, смертельному пути.

Она избегала Арона с момента возвращения в Оранос. Если он показывался на светских раутах, она уходила. Если он подходил к ней, чтобы поговорить, она переключала внимание на другую группу своих друзей. Он пока не протестовал, но она знала, что это всего лишь вопрос времени.

Арону нравилось быть посвященным в её круг при любой возможности. И если её секрет угрожает быть раскрытым, потому что она его осознанно игнорировала...

Она закрыла глаза и попыталась не паниковать от этой мысли.

После того, как она целый месяц избегала его, Клио знала, что ей нужно поговорить с Ароном. Она поняла, что ей необходимо знать, снятся ли ему кошмары о том, что произошло. Испытывает ли он чувство вины. Если она по требованию отца будет помолвлена с этим молодым человеком, она должна знать, что он не был монстром, который хладнокровно убил кого-то и даже не беспокоится о том, что стал причиной чьих-то страданий.

Если Арон был охвачен чувством вины, это многое могло бы для неё изменить. Возможно, он, как и Клио, испытывает глубокую боль за свои действия и пытается скрыть свои чувства от остального мира. У них будет что-то общее. Если больше ничего общего нет, это станет началом. Она решила поговорить с ним так скоро, насколько это возможно.

Но всё равно остаток ночи она ворочалась и металась во сне.

Утром Клио встала, переоделась и позавтракала фруктами, сыром и хлебом, принесенными в её покои, горничной. Она глубоко вздохнула и открыла дверь.

 — Доброе утро, принцесса, — произнес Теон. Он, как правило, ждал её в коридоре, каждое утро, готовый приступить к своим обязанностям телохранителя, которые включали в себя пребывание рядом с ней весь день.

 — Доброе утро, — сказала она, как можно более небрежно.

Ей нужно было избавиться от этой тени, чтобы поговорить с Ароном наедине. К счастью, она знала, что это не было невозможным. В течение нескольких недель после назначения Теона, она испытывала его, чтобы понять, сможет ли она ускользнуть от него. Это стало игрой, которую она часто выигрывала. Однако для Теона это было не так уж и забавно.

 — Мне нужно увидеть сестру, — сказала она твердо.

Он кивнул.

 — Извольте. Не позволяю себе останавливать Вас.

Она направилась по коридору, удивившись, когда, повернув за угол, увидела Миру, направлявшуюся в её сторону. Подруга выглядела расстроенной и рассеянной. На круглом красивом личике Миры не было улыбки, которая всегда появлялась при взгляде на принцессу.

 — Что случилось? — спросила Клио, сжимая руку девушки.