Страница 13 из 75
Если бы он узнал правду, то пришёл бы в ярость от того, что сыновья рискуют своими жизнями. Братья чуть было не попались несколько раз, но чудом спаслись, благодаря быстроте своих ног. Всё ради того, чтобы прокормить семью. Именно поэтому им приходилось рисковать своими шеями на земле, которая была способна поделиться всем, чем владела и не заметить потери.
— Однажды, — сказал ему Томас, когда они также стояли на этом самом месте, прежде чем перешли границу, — мы с тобой поднимем переворот. Мы сделаем так, что любой сможет пересечь этот рубеж, не опасаясь получить стрелу в спину. И всякий в Паэльсии будет наслаждаться красотой и изобилием, который оранийцы получают каждый день их избалованных жизней. Мы заберем это себе.
От воспоминаний глаза Йонаса вспыхнули. В горло вцепилось горе. Оно проявилось лишь на мгновение с момента убийства.
«Я хочу, чтобы ты был сейчас здесь, Томас. Очень хочу. Мы бы сегодня начали твой переворот».
Его рука скользнула к рукояти клинка, который Лорд Арон воткнул в горло брата. А красотка-принцесса смотрела на всё это с насмешкой.
Принцесса быстро стала навязчивой идеей Йонаса — отличный символ Ораноса как такового. Холодная красота, корыстолюбие и злодеяние. Он осознал, что его ненависть разгоралась в нём с каждым проходившим днём. Она, наверняка, уже и забыла, что произошло, когда вернулась в свой золотой дворец, ни о чём не заботясь в своём избалованном мире. Порочная сучка. После того, как он покончит с Лордом Ароном, Йонас собирался использовать этот клинок, чтобы медленно убить и её.
— Так и должно быть, — сказал отец, когда похоронное пламя в честь Томаса осветило тёмное небо.
— Нет, не должно, — выдавил Йонас сквозь стиснутые зубы.
— Не существует такого способа, чтобы понять это. Вынести это. Это было его судьбой.
— Было совершено преступление, отец. Убийство руками тех же самых вельмож, которым ты будешь и дальше продавать своё вино. И никто за это не заплатит. Томас умер напрасно и всё, о чём ты можешь говорить — это судьба?
Йонас направился прочь от толпы, собравшейся на траурную церемонию. В память глубоко врезался раздирающий душу образ любимого брата. Он встретился взглядом с блестящими глазами сестры, когда проходил мимо неё.
— Ты знаешь, что должен сделать, — ожесточённо прошептала Фелиция. — Отомсти за него.
И вот он здесь, готов войти в Оранос. Хищник готов охотиться за совсем иного рода добычей. И он со спокойной уверенностью понимал, что может не вернуться из этого похода. Он может умереть — он с радостью отдаст свою жизнь, чтобы отомстить за убийство брата.
— Выглядишь очень серьёзным, — из тени сказал ему чей-то голос.
Каждый мускул его тела напрягся. Он повернулся направо, но, прежде чем успел достать оружие, ему в живот прилетел кулак. Он пошатнулся, с трудом переводя дыхание. В него врезалось какое-то тело и жестко повалило его на землю.
Острое лезвие прижалось к горлу, прежде чем он смог собраться силами и подняться на ноги. Он перестал дышать и посмотрел в тёмные глаза.
Рот скривился в изумлении.
— Покойник. Просто. Видишь, как легко это может быть?
— Слезь с меня, — выдавил Йонас.
От горла убрали лезвие. Он спихнул фигуру, сидящую на нём, которая, наконец-то откатилась от него, раскатисто смеясь.
— Придурок. Ты думаешь, что можешь просто исчезнуть, и никто не заметит, что тебя нет?
Йонас посмотрел на лучшего друга Брион Раденос.
— Я не приглашал тебя с собой.
Брион запустил руку в спутанные чёрные волосы. Блеснули белые зубы:
— Я взял на себя смелость и проследил за тобой. Ты оставил за собой основательный след. Было легко.
— Я не заметил тебя, я поражён, — Йонас отряхнул рубашку, которая сейчас была грязной и порванной. — От тебя воняет, как от свиньи.
— Ты никогда не был лучшим, когда доходило до оскорблений. Лично я воспринимаю это, как комплимент, — Брион понюхал воздух. — Да и ты не похож на цветочную долину. Любой страж учует тебя, когда ты будешь в пятидесяти футах от него.
Йонас покачал головой:
— Занимайся своими делами, Брион.
— Мой друг сам себя ведет на заклание — это моё дело.
— Нет, не твоё.
— Если это удержит тебя от вторжения в это королевство, мы можем спорить весь день и всю ночь напролёт.
— Я не в первый раз собираюсь посетить это королевство.
— Но будет последним. Думаешь, я не знаю, что ты задумал? — он покачал головой. — И скажу это снова. Придурок.
— Я не придурок.
— Ты хочешь промаршировать до дворца Ораноса и убить двух знатных вельмож. По мне, так это план самого настоящего придурка.
— Они оба заслуживают смерти, — прорычал он.
— Только не так.
— Тебя там не было. Ты не видел, что случилось с Томасом.
— Нет, но я слышал достаточно. Я видел твою скорбь, — Брион медленно выдохнул, разглядывая друга. — Я знаю, как ты мыслишь, Йонас. Что ты чувствуешь. Я потерял и своего брата, помнишь?
— Твой брат сорвался со скалы, когда был пьян, и разбился насмерть. Это немного разные вещи.
Брион вздрогнул от упоминания слабости брата, Йонас же поморщился от того, что поступил низко, поднимая столь больной вопрос.
— Потеря брата тяжела, несмотря на то, как он принял свой конец, — через мгновение сказал Брион. — Так же как и потеря друга.
— Я не могу отпустить эту ситуацию, Брион. Не могу. И не могу смириться с ней, — Йонас посмотрел через поле, где тонкая линия леса разделяла два королевства. Дворец был в дне пути отсюда, если идти пешком. Он же был превосходным скалолазом. И собирался измерить дворцовые стены. Он никогда не видел дворец, но слышал о нём много рассказов. Во время последней войны между землями, примерно столетие назад, оранийский король построил сверкающую мраморную стену вокруг королевского двора, в котором находился сам дворец и дома самых важных граждан. Некоторые говорили, что стена закрывает добрую квадратную милю — город в городе. Часть такой огромной стены останется без присмотра, тем более, что уже давно нет никакой существенной угрозы.
— Думаешь, что сможешь укокошить лорда? — спросил Брион.
— Запросто.
— И принцессу? Думаешь, что с лёгкостью перережешь ей горло?
Йонас в темноте встретился с ним взглядом:
— Она символ богатеньких подонков, которые смеются над нами и тычут нам в нос нашей же нищетой и умирающими землями. Её убийство станет посланием Королю Корвину, что это недопустимо. Томас всегда хотел поднять восстание меж нашими королевствами. Может, это будет началом.
Брион покачал головой:
— Может быть, ты и охотник, но ты не убийца, Йонас.
Он отвернулся от Бриона, когда глаза начало щипать. Он не мог позволить себе расплакаться перед другом. Он ни перед кем не выкажет своей слабости. Иначе это будет окончательным поражением.
— Но что-то нужно делать.
— Согласен. Но есть другой способ. Ты должен думать головой, а не сердцем.
Он не мог сдержаться и фыркнул:
— Полагаешь, сейчас я руководствуюсь сердцем?
Брион закатил глаза.
— Да. И на случай, если у тебя есть какие-то сомнения, то твоё сердце тоже глупое, как весь ты. Думаешь, Томас очень хотел, чтобы ты сломя голову бежал в Оранос и тыкал кинжалом королевскую семью? Даже не смотря на то, что он был начинающим революционером?
— Может быть.
Брион склонил голову:
— В самом деле?
Йонас нахмурился, в памяти возник образ брата.
— Нет, — наконец-то, признался он. — Не хотел бы. Он бы подумал, что я болван-самоубийца.
— Не намного лучше, чем напиться, забыв все свои горести, и свалиться с обрыва, да?
У Йонаса вырвался протяжный тяжелый вздох.
— Он был так высокомерен. Этот Лорд Арон Лагарис. Он назвал нам своё имя, словно мы должны были тут же пасть перед ним на колени, как вонючие крестьяне, и лобызать его кольцо.
— Я и не говорю, что этот ублюдок не должен заплатить кровью. Но не твоей должна быть кровь, — при упоминании об этом мышцы на лице Бриона дернулись.