Страница 18 из 21
Полковник, не удержавшись, хмыкнул. Директор наизусть цитировал рекламный проспект.
– Это позиционное положение, – сказал он генералу и губернатору. – Сейчас робот представляет собой неподвижную огневую точку. Главный калибр машины здесь, – он попинал ногой торчащий впереди ствол. – Полудюймовый. Пробьет все, что угодно, кроме танка, быть может. Современный прицельный комплекс позволил отказаться от стрельбы очередями, поражение цели осуществляется одним-двумя выстрелами.
О том, что попытка вооружить робота полноценным крупнокалиберным пулеметом оказалась неудачной из-за весовых ограничений, Уилкинс предпочел умолчать.
– Угу, – заинтересовался генерал, – а это что?
– Это штанга прицельно-обзорной системы, глаза нашего робота. А там, куда вы показываете, расположено дополнительное вооружение. Спаренная установка противотанковых ракет, легкий пулемет или автоматический гранатомет с боезапасом.
– А почему сейчас тут ничего нет? – поинтересовался губернатор.
– Требование компании-перевозчика, – развел руками директор. – Реактивное вооружение с роботов демонтируется, но хранится в тех же контейнерах. Это ведь головной робот юнита, так, полковник?
– Именно, – подтвердил Уилкинс. – Основным подразделением роботизированных частей является юнит. В него входят, как правило, шесть элементов, отдельных роботов. В каждом контейнере отдельный юнит. Юниты объединяются в тактические группы, группы – в киберсоединения. Платформы всех роботов унифицированные, они различаются только вооружением. Головной робот, как правило, вооружен ракетами, вооружение остальных смешанное.
– А как эти роботы узнают, кто противник? – вдруг спросил губернатор. – Из ваших слов я понял, что роботы не управляются дистанционно, а содержат элементы искусственного интеллекта. Не примут ли они за врагов, к примеру, нас?
– Не элементы, а полноценный искусственный интеллект, – поправил его директор. – Можно было бы воспитать в каждом из этих железных ребят полноценную личность, но для войны это лишнее. Роботы обладают интеллектом, просто у них отсутствует сознание. И нам не приходится засовывать в каждую бронированную скорлупу человека, как это делают русские со своей бронепехотой! Лучше потерять в бою машину, чем человека, ведь машина… Ну, в общем, вы поняли.
Мысленно директор прикусил себе язык. Разумеется, в бою терять роботов лучше, чем людей, их не жалко. Но победы при этом можно достигнуть, только если заводы постоянно гонят пополнение и на место уничтоженных постоянно встают новые машины. Умме подобное, что называется, «не светило». Контрактом предусматривалась аренда на правах ленд-лиза строго оговоренного количества железных бойцов, да и те поставлялись из состава армии Североамериканского союза, так что новых поставок ожидать не приходилось, даже найдись у этих мусульманских варваров деньги. Но знать об этом заказчикам вовсе не следовало, и нужно было срочно сменить тему.
– Так вот, о противнике. Чтобы робот получил право применить оружие, его нужно перевести в боевой режим. Это происходит после прибытия в исходный район и не занимает много времени. Одновременно навешиваются контейнеры с ракетами, снимаются механические блокираторы оружейных систем. Информацию о сложившейся обстановке подразделения получают из интегрированных сетей управления на театре военных действий, куда целиком встраиваются как отдельные самодостаточные модули. В армии Североамериканского союза интеграция происходит на уровне юнитов и даже отдельных элементов, в нашем контракте она предусмотрена на уровне тактических групп. Вышестоящему штабу необходимо указать лишь конечный результат, тактику действий машины выбирают сами. – Директор перевел дух. – Окружающую обстановку роботы анализируют по трем сотням параметров, причем постоянно обмениваются информаций. Они способны отличить вооруженного человека от безоружного, солдата союзной армии от солдата противника и так далее. При этом учитывают и массу других вещей – манеру поведения своих и чужих, вероятность появления противника в данном районе в данном количестве и составе, вероятность присутствия в этом районе своих, возможность и силу противодействия и защищенность противника. Обмануть их почти невозможно.
– Не то чтобы совсем невозможно, – снова вступил в разговор полковник. – Три года назад мы выполняли задачу в провинции Фуцзянь, это американский оккупационный сектор. Юнитам приходилось действовать в лагере беженцев, среди мирного населения, и мы намеренно понизили им степень боеготовности, приказав не реагировать на невооруженных людей. Мятежники попытались применить террористические методы, один обвязался взрывчаткой и подорвал себя возле одного из наших роботов, выведя его из строя и повредив еще одного. Остальные элементы юнита немедленно перешли в повышенную степень боеготовности, не допуская приближения к себе гражданских лиц. Когда им удалось уничтожить еще двух смертников, в повышенную боеготовность перешла вся тактическая группа. Самостоятельно, замечу, без приказа. Замысел террористов был сорван, и мы выполнили задачу.
– Впечатляет, – согласился генерал. – А какова живучесть ваших машин? Они бронированные? Или, к примеру, устойчивы к минному подрыву?
– Бронируются только прицельные приспособления и центральный процессор, мозг робота. И это легкая броня. Кроме того, есть конструктивная защита, когда более важные элементы конструкции экранируются менее важными. К разрывам контактных мин шагающий движитель устойчив – потеря пары конечностей не приведет к утере подвижности, разве что скорость снизится. Тяжелое бронирование излишне, мы делам ставку на массовость и дешевизну и не собираемся превращать наших ребят в танки.
– Прекрасно, полковник. И сколько же роботов вы привезли с собой?
– Здесь, – Уилкинс махнул рукой в сторону застывшей платформы, – две тактические группы и боезапас к ним. Всего семьдесят две машины. Два остальных транспорта пятнадцатого киберсоединения и самолет со специалистами прибудут в течение сегодняшнего дня. Шестнадцатое тем же порядком – завтра. Как вы переправите нас в эту вашу… Кызыл-Кию?
– На грузовых трейлерах. К завтрашнему утру они будут на месте. А вы, с вашими людьми, если хотите, летите вертолетом.
Директор наклонился к самому уху губернатора.
– Сейчас он скажет: «Поеду с роботами».
– Моих людей отправьте вертолетом, – сказал полковник. – А я буду сопровождать груз.
Губернатор залился тонким визгливым смехом. Рон по-приятельски хлопнул его по плечу.
– Оставим специалистов болтать о деле, а нам еще нужно кое-что обсудить, правда, Али?
– Точно, – согласился губернатор. – Господа, мы вас покинем.
Генерал и полковник одновременно кивнули в ответ.
– Мне почему-то кажется, – сказал рахбар, наблюдая, как робот забирается обратно в контейнер, – что ваше руководство не понимает всей серьезности ситуации. Остались считаные недели до конференции в Баку, и, между нами говоря, ее провал фактически предрешен. Это понимаем мы, и это понимают русские. И этот провал может стать началом военных действий. Если бы я знал, что вы поставите нам свою боевую технику в неполной комплектации, я бы вообще высказался против ее приобретения.
Полковник пожал плечами:
– Я военный и бизнесмен, а не политик. Говоря откровенно, вы для нас не более чем рынок, на котором мы предоставляем услуги безопасности. Небольшая заварушка в этом регионе приведет к тому, что этот рынок расширится, сюда придут новые игроки, в числе которых будут и наши конкуренты. Так что сейчас мы просто столбим позиции.
– А не боитесь, что русские просто захватят Туркмению? И никакого рынка тут не будет?
– Не боимся. Вы и русские как последние динозавры – держите друг против друга массовые армии. Давно доказано, что сухопутные силы государств не более чем анахронизм. А в будущем правительства оставят за собой ядерное оружие, тяжелую авиацию и дальнобойные системы. А на земле доверят действовать частным подрядчикам. Таким, как мы. Вспомните, как мы справились с Китаем. Громадные сухопутные силы не помогли им…