Страница 38 из 65
— Это война?
— Все будет зависеть от позиции французского короля Генриха II. Если он поддержит притязания невестки не только словесно, но и делом…
— Мария Стюарт уже отписала свою собственную страну Франции, теперь желает проделать это же с Англией?! Сесил, ну почему на английском престоле после моего отца такие бездарные правители?! Сестрица Мария была готова не только сама подстелиться под Филиппа Испанского, но и подложить нашу страну, эта норовит все отдать Франции!
— На английском престоле ныне вы, Ваше Величество.
Сесил решил, что пора вернуть мысли Елизаветы в нужное русло. Она резко повернулась, взметнулись юбки и распущенные по плечам роскошные волосы цвета меди, его обдало запахом духов. Сесил невольно отметил, что ни потом, ни кислятиной от молодой королевы не пахнет, Ее Величество любит чистоту. У нее надушено все — от платьев до веера в руках. Обмахивание веером распространяло мускусный запах по всей комнате. Хотя Сесил подозревал, что веер нужен не столько для прохлады, защиты от назойливых мух и для запаха, сколько для демонстрации красивых рук королевы.
— Да! И я никому, никакой Марии, никакому заморскому претенденту не отдам своей Англии! Даже если для этого придется остаться одинокой! — Веер с легким хлопком закрылся и тут же раскрылся снова. Она любила веера на ручках, богато отделанных драгоценностями. Совершенно не к месту Сесил подумал, что стоит подарить королеве один из виденных им у ювелира шедевров.
Мысли Елизаветы снова уходили в ненужную сейчас сторону. Но Сесил не успел открыть рот, чтобы поправить, спросила сама, причем спросила как истинная женщина, еще не как королева, чуть растерянно:
— Что делать?
— Я думаю, подождать, Ваше Величество.
— Чего?
— Того, как поведет себя король Франции. Вывесить герб еще не значит овладеть государством. С таким же успехом вы можете претендовать на корону Шотландии…
Сказал и замер, ужаснувшись, глаза Елизаветы сверкнули. Только бы не приняла эти слова как руководство к действию! А то с нее станется… Свою бы корону удержать.
Но взор Елизаветы уже погас.
— Мне не нужна корона ее нищей страны! А если Генрих решит силой посадить свою невестку на английский трон?
Она намеренно не сказала «на мой трон», словно подчеркивая, что заботится не столько о себе, сколько об Англии, но сейчас Сесилу было неважно.
— Это не делается за один день. У нас достаточно осведомителей во Франции, чтобы предупредить вовремя.
Сесил оказался прав.
После смерти Марии Тюдор Европа в отношении английского престола разделилась надвое. Законная ли королева Елизавета?
Безусловно! — твердили ее сторонники в Англии. Брак Генриха VIII и Анны Болейн признан епископом, сама Елизавета — дочерью умершего короля, но главное — все в соответствии с завещанием короля Генриха. Елизавета никого не устраняла и не опережала, именно в такой последовательности Генрих VIII расставил своих наследников — сын Эдуард, старшая дочь Мария и младшая Елизавета. Не вина Елизаветы, что брат скончался молодым, а у старшей сестры не было детей.
Нет! — возражали во Франции. Брак Анны Болейн с королем Генрихом признан ошибкой и расторгнут, а сама Елизавета названа незаконнорожденной. У короля Генриха после смерти Марии Тюдор в Англии не осталось законных наследников, значит, корона должна перейти к шотландской ветви Тюдоров, то есть к Марии Стюарт.
Но их, конечно, заботило не столько признание или непризнание Елизаветы дочерью Генриха (достаточно взглянуть на молодую королеву, чтобы понять, чья она дочь!), сколько вера самой королевы. После ревностной католички Марии Тюдор (пусть англичане сколько угодно зовут ее Кровавой, Франции это на руку) снова отдать английский трон протестантке?! Париж семимильными шагами шел к Варфоломеевской ночи, когда несогласным будет уже не просто предъявлен ультиматум, а отказано в самом праве на жизнь, и королева-реформистка на английском троне — это уже не просто бельмо на глазу, это заноза в самом сердце!
И все же думать и делать — разные вещи. Посоветовав дофину Франциску и его юной супруге Марии Стюарт включить в свой герб еще и английский, отец Франциска король Франции Генрих II не пошевелил пальцем, чтобы подкрепить слова делом. Зато эти хвастливые заявления навсегда превратили Марию Стюарт во врага Елизаветы. До самой своей гибели Мария оставалась тенью за ее троном, угрозой не только власти, но и самому существованию, и немыслимое количество сил Елизавета была вынуждена отдать борьбе с этой эфемерной угрозой.
Так нелепая выходка семнадцатилетней королевы Шотландии навсегда отколола Англию от Франции, между ними пролегло нечто неизмеримо большее, чем бурный в непогоду Ла-Манш.
Елизавета резко выпрямилась:
— Я не отдам ей английскую корону! Мою корону можно снять только вместе с моей головой!
Сесил поспешно перекрестился:
— Господь с вами, Ваше Величество!
— Милорд, ей не нужна сама Шотландия, только шотландская корона. Ей будет не нужна и Англия, в стране станут хозяйничать паписты, а на улицах снова гореть костры, но королеве будет наплевать! Я не допущу Марию на трон, даже если для этого придется самой взять меч в руки и возглавить свою армию!
Елизавета не подозревала, что в свое время ей придется сделать нечто подобное, только по отношению к другой державе — Испании. Но тогда до этого еще было очень далеко, сорокапятилетнее правление Елизаветы только начиналось.
— Пока подождем, Ваше Величество.
Действительно, дальше пустых заявлений у Генриха Французского не пошло. Одно дело добавить картинку в герб, и совсем другое — начать за это настоящую войну.
Об одном мог пожалеть Сесил — ожидание вошло у королевы в привычку, часто, не желая ничего предпринимать или попросту не зная, как лучше поступить, она выжидала. Поразительно, что в таких случаях судьба словно сама решала за нее все задачи, и все устраивалось как нельзя лучше. Но сколько же нервов это стоило Сесилу!..
Пока моей Рыжей никакой Тауэр не грозил — разве что по собственной воле решит заняться самоистязанием или ностальгия по каземату замучает, — я от нее отвлеклась. Елизавета назначила меня хранительницей своего гардероба. Это, надо сказать, должность… Врагу не пожелаешь!
И все потому, что Ее Величество наверстывала упущенное за время вынужденной скромности. И то верно: ни в Хэтфилде, ни в Доннингтоне, ни, тем паче, в Вудстоке или Тауэре блистать нарядами повода не было. И танцевать тоже. Зато теперь она отыгрывалась за все прожитые годы.
Сундуки ломились от огромного количества платьев, нижних рубашек, чулок, перчаток, в гардеробе громоздились коробки с париками, воротниками и еще кучей всякой дребедени. И все я должна была помнить, все содержать в порядке и полной готовности к использованию, даже если вчера платье залили вином, а на роскошный воротник осыпалась тонна пудры.
Но уж лучше такие заботы, чем то, что было раньше. Лучше я буду придумывать, чем вывести пятно от пота или чернил, потому как, став королевой, Елизавета вовсе не стала аккуратнее обращаться с вещами, чем думать, как ее вытащить из тюрьмы.
Пока серьезных проблем, с моей точки зрения, у Рыжей не было. На трон претендует Мария Стюарт? Пусть претендует, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Пусть Мария Стюарт тоже поиграет в игру «хочу быть английской королевой!», тем более я прекрасно помнила, до чего доводят такие игры… Если ей не жаль своей головы, пусть рискует, мы свое отрисковали…
И потом, для всяких дипломатических и государственных пакостей у нас есть умный Сесил, а у него — Уолсингем и еще толпа народа, желающего то ли угодить королеве, то доказать, что баба на троне ничего без них не сможет. По мне так пусть доказывают, пусть лезут из кожи, ей меньше дел останется. Правда, Рыжая откровенно вмешивалась во все сама, приводя Сесила в состояние тихого кипения, но это уж его проблемы — не будет принимать все близко к сердцу.