«Тигры» горят!

И только с первым лучом рассвета приходило освобождение от опасности партизанских атак. Днём партизанские силы прекращали свою деятельность и шли в свои тайные места и прятались там. Только тогда немцы могли выходить из своих укреплённых каморок. Они искали мины и взрывные заряды, устраняли воронки в дорогах, тушили тлеющие огни, искали ловушки и давали своим истощённым часовым поспать. И все знали, что, когда солнце вновь зайдёт за горизонт, это начнётся опять.

Конечно, немцы как завоеватели делали всё, что было в их силах, чтобы эти сводящие с ума штурмы на их позиции прекратились. Потому что партизаны не просто докучали им; они подрывали всю структуру тыла по всей России. Был только один способ нанести ответный удар партизанам на оккупированной земле — беспощадно, с силой, с использованием всего доступного оружия и быстро. И нацисты создавали мощные мобильные силы, привлекали их к охране коммуникаций. Они пробирались через территории, на которых подозревали о наличии партизан, и пытались выбить партизан из их укрытий. Если им не хватало сил, они даже вызывали подкрепления с фронта, а затем в самый благоприятный момент нападали на подозреваемую территорию.

Немецким силам было невозможно хорошо держать строй, поддерживать связь, как только они уходили с ровного ландшафта в горы, густые леса, болота или топи. Поэтому, перед тем как они приближались, партизаны уже выбывали из своих тайных мест. Прочь от немцев, пока их фланги не истончились опасным ландшафтом, пока их транспортные средства не будут вынуждены передвигаться по узким дорожкам, пока их преследователи не откроют уязвимые места.

То, что изначально было сжимающимся кольцом, впоследствии становилось кучкой тонких разрозненных линий. И партизаны всё ещё оставались невидимыми, выжидая момента, пока их невидимые приготовления не сработают в их интересах. Вездеходная машина пробирается по своему мучительному пути, не находя ни одного партизана много километров. Затем транспорт наткнётся на мину, скрытую под землёй, и раздастся оглушающий взрыв, машину охватит огнём, несколько солдат умрут и ещё больше будут ранены. Это именно то, чего добиваются партизаны, — не решающего сражения, а постепенного, планомерного разрушения немецких сил. По мере того как немцы продвигались в глубь лесов, они несли потери от мин и растяжек. Немцев тревожит ощущение того, что рядом находится невидимый враг. Это замедляет передвижение, нервы солдат напряжены, и они готовы в любой момент выстрелить.

Как ни странно, деятельность партизан продолжалась весь день; просто вид деятельности сменялся ото дня к ночи. Партизаны регулярно проводили оценку немецких сил. Эта информация была жизненно важна для расположения и передвижений отрядов Красной Армии. Террористические атаки — снайперские выстрелы, взрывы мин и тому подобное — были столько же вероятны как днём, так и ночью. Советские агенты, работавшие в немецких штабах (а с этой проблемой немцы столкнулись на территории всей оккупированной России), были специалистами в распускании слухов, которые часто принимались за правдивую информацию, и приводили к полному беспорядку, что сильно мешало завоевателям. Немцы часто сталкивались с саботажем, потому что целая армия русских работников — уборщиков, водителей, ремонтников, плотников и каменщиков, электриков, переводчиков — была вовлечена в работу оккупантами. Где только это было возможно, они обрезали провода, прокалывали шины, сыпали песок в топливные баки; эта невидимая битва на истощение продолжалась всё время.

Любые жилища русских, которые работали на немцев, становились первой целью партизанских атак. Обычной политикой было убивать тех, кто работал на немцев, их жён и детей. Это был террор в его худшем смысле, и он проводился с усердием, присущим русским. Партизанские агенты также шли работать на немцев. Зачем? Чтобы возбудить в немцах ненависть к русским, которая вылилась бы в репрессии против местного населения — это делало жизнь под немцами нетерпимой и приводило к сопротивлению врагу.

Во время месячной подготовки к битве на Курской дуге партизаны, действуя под прямым руководством из Москвы, усилили свою деятельность против немцев, готовившихся к наступлению.

Весной 1943 года Вторая танковая армия, содержавшая 35 дивизий, была занята в тяжёлой оборонительной операции в секторе Орёл — Брянск. Большое количество немецких припасов доставлялось по дублированной железной дороге Гомель — Унеча — Брянск — Орёл, по которой также доставлялись грузы для стоящей рядом Второй армии в район Курской дуги. Одноколейная дорога Кричев — Сурож, которая вливается в основную линию в Унече, была предназначена для экстренных случаев и немного облегчала поток по основной линии. Другая одноколейная дорога, служившая дополнительным маршрутом поставки, проходила из Смоленска через Рославль в Брянск. В дополнение к железнодорожным путям была основная дорога, проходившая по пути Смоленск — Рославль — Брянск. Меньшая дорога, ведущая из Гомеля через Унечу, была сплошным разочарованием, потому что она вела по открытому пространству и была в настолько ужасном состоянии, что немцы считали, что её можно будет использовать только в крайнем случае.

Сильные партизанские отряды владели лесами на востоке от посёлка Локоть (на юге от Брянска). Это были не просто какие-нибудь фермеры, а группы настоящих убийц, сформированные из русских солдат, изначально отделённых от основных сил в жестокой битве в районе Брянска и Вязьмы. Окружённые немцами и отделённые от основных сил, они ни в коем случае не были убраны с поля боя. Они просто приняли новую роль — роль партизан, получавших приказы от штаба партизанского движения, располагавшихся в глубоком немецком тылу. Когда русские зимой 1942/43 г. занимали район Курска (чтобы организовать оборону), эти партизаны проводили постоянные нападения на врага и тем самым представляли постоянную угрозу тылу и флангу Второй танковой армии.

Они представляли такую опасность, что немцы рекрутировали русских в районе Локтя; это были русские, крайне недовольные сталинским режимом и готовые работать на немцев против своих же сограждан. Можно предположить, что после того как немцы были изгнаны из этого района, отдельное внимание было уделено этим рекрутам, которых русские считали самыми худшими предателями.

Результатом подготовки к обороне Курской дуги также явилось большое количество отставших солдат в районе посёлков Клетня и Акуличи. Они формировали партизанские отряды, и с такой активностью, которая перечёркивала все заявления немцев о том, что они полностью контролировали свой тыл, фактически партизаны взяли под контроль главные лесопилки и начали переправлять жизненно необходимую древесину через немецкий фронт — в том числе ночью на самолётах!

Эти партизаны были, разумеется, больше чем просто лесорубы и плотники. Они собирались в мощнейшие группы и ударяли из лесов по дорогам и железнодорожным путям, ведшим к Рославлю, и на долгие сроки останавливали движение транспорта. Это было жизненно важно для русских и дало Красной Армии решающее преимущество в Курской битве.

Чтобы защитить себя от усилившихся набегов, Вторая танковая армия была вынуждена выделять всё больше и больше сил на войну с партизанами. Они уходили с фронта целыми дивизиями для защиты путей сообщения на севере и на юго-западе от Брянска и дорог и железнодорожных путей, ведущих к Орлу, а также связующих дорог в районе Жиздры. Русские перебежчики использовались Вермахтом для охраны тылов около города Трубчевска (к югу от Брянска).

Между ренегатами и партизанами разгорелось жесточайшее сражение, впоследствии район Жиздры стал последним убежищем русских крестьян. Эти небольшие общины подвергались сильнейшим атакам партизан, искавших еду, патроны и людей для пополнения. Несомненно, в этих налётах возникало много личных счётов, и сельские жители с нескрываемой ненавистью ополчались против партизан. Столкновения между русскими партизанами и деревенскими жителями были настолько значительны, что последние даже сами совершали набеги на леса, чтобы найти брошенное оружие и амуницию, необходимые им для защиты не от немцев, а от партизан.