Свидание с умыслом

— Почему вы так говорите?

— Чтобы выбраться из города, ей был нужен помощник. Ведь события развивались стремительно, хотя тогда это было незаметно. Она стала держаться натянуто, отмалчивалась, казалась сильно встревоженной. Я думала, что она переживает из-за денежных затруднений, а Том полагал, что из-за того парня, о котором она ему рассказала. Но она, конечно, обдумывала, как лучше осуществить свой план. Это полностью объясняет ее поведение.

— А что говорят другие ее друзья?

— Какие друзья? Насколько я знаю, она ни с кем не была близка. Кроме меня и Тома… Конечно, у нее было много знакомых, но Николь, например, утверждает, что всегда считала ее дешевой штучкой. Никто мне ничего толкового о ней не сказал. Ясно было одно — без всякой видимой причины она решила уехать, что и осуществила. И потребовалось ей на это меньше месяца.

Я наклонилась к ней поближе и сказала:

— Бесси, но можно продолжить поиски. Все еще может увенчаться успехом.

— И Боб, и я — мы тоже так думали. Мы даже обсуждали разные детали с шерифом Скалли. Я уже потеряла около сорока тысяч на этом деле, но была готова нанять частного детектива и, в случае, если бы ее удалось найти, незамедлительно обратилась бы в суд. Но людей, которые не желают платить долгов, очень трудно поймать и это стоит больших денег. Так что я получила хороший урок стоимостью в сорок тысяч. Я решила продолжать заботиться о своих клиентах, но эту боль я унесу с собой в могилу.

Нам с Бесси не суждено было сделаться близкими подругами. Для этого у нас были слишком разные темпераменты. Мне было бесконечно жаль, что талантливый декоратор и прекрасный человек пострадал из-за своей близости с Элен Бруссар. Я предлагала ей свою помощь — я умею нападать на нужный след. Но больше всего меня занимало другое. Ее рассказ заставил меня снова вернуться к мыслям о Томе. У меня появилась новая цель. Я решила во что бы то ни стало доказать, что он не убивал свою жену и ребенка. Конечно, для этого требовалась помощь Майка и, разумеется, время.

Пока я обдумывала свой план, мне ни разу не пришло в голову, что наши отношения могут возобновиться. Его отсутствие ничего не смягчило и не сгладило никаких углов, я слишком хорошо помнила свой страх и постоянную неуверенность, бывшие спутниками наших отношений.

Я затеяла это не потому, что хотела вернуть Тома. Напротив, я не желала его больше видеть. Зимой я встречала гораздо более привлекательных мужчин, знакомство с которыми не вселяло в меня чувства тревоги. И с их стороны не было ни малейшего давления на меня. Возможностей установить близкие отношения оказалось гораздо больше, чем я полагала в начале.

Я не была уверена, что стану докладывать Тому о своих находках. Мне было необходимо ощущение, что эта глава моей жизни завершена окончательно. Я хотела изгнать из своей памяти все подробности того кошмарного месяца, мне был необходим душевный покой.

Роберта поговаривала, что неплохо бы закрыть контору на пару недель, а еще лучше — на месяц, перед тем, как начнется вторжение отдыхающих. После смерти Гарри осталось много незавершенных домашних дел. Но, конечно, она не собиралась ухаживать за цыплятами, коровами и прочей живностью, которую разводил Гарри.

Я была рада свободному времени. Закрыв дом, я отправилась в Лос-Анджелес. Я не собиралась возвращаться слишком скоро. На этот раз я смело гостила у Майка и Челси. По всему их дому были развешаны фотографии Шеффи. Шеффи и я. Шеффи, Тифани и Джессика. Шеффи и его папаша. Шеффи, Челси и Майк.

— Как ты думаешь, много найдется женщин, которые приезжают погостить в город и останавливаются у своего бывшего мужа и его жены? — спросила меня Дженис Уитком.

— Уверена, что не много. Но это очень эффективное средство против того, чтобы снова влюбиться в него. Видя, какой он ленивый, неряшливый, я совершенно от этого застрахована.

— Бедная его жена! Каково ей видеть тебя под своей крышей?

— Челси? — расхохоталась я. — Господи, только благодаря Челси это и возможно. Если бы мы с Майком были достаточно сообразительны, нам обоим следовало жениться на ней. Мы бы сэкономили на разводе и получили наилучшую жену, какая только может быть.

Я рассказала Майку, что все еще интересуюсь делом Лоулера и хотела бы тщательно изучить все подробности. Адвокату не трудно получить разрешение на доступ к документам и магнитофонным записям, другое дело, что всему этому уже двенадцать лет.

Первое, что я сделала, это отыскала в библиотеке его статьи, краткую биографию в одном из старых научных журналов, а в Колумбийском ежегоднике — информацию о его наградах и ученой степени. Часть этих сведений была продублирована газетными отчетами о преступлении. Его фамилия была и в научном биографическом справочнике. Газетные фотографии я уже видела, но в ежегоднике Иллинойского университета двадцатилетней давности была его более ранняя фотография — цветущий, хотя и неулыбающийся юноша.

Томас Патрик Лоулер, доктор философии, родился в Чикаго в 1947 году. Третий сын Джозефа и Рози Лоулер. Окончил колледж в 1970, специализировался в области клинической психологии и в 1975 году получил звание доктора философии. Я прочитала его статьи, опубликованные до 1978 года. Они были ученые и многословные, но, как мне показалось, не лишенные проницательности и достаточно дельные. В основном они были посвящены психологическим испытаниям, что, как он говорил мне, было его коньком. Я узнала некоторые случаи, которые Том мне пересказывал. Большая статья была посвящена анализу того случая, когда человек представлял себе, что он убил своего неполноценного брата.

Автором этих статей должен быть спокойный, внимательный, благоразумный и жалостливый человек. Тем более статьи, которые он писал для женских журналов, напомнили мне о его умении быть чутким. Но я тут же воскресила в памяти и более жесткую сторону его характера.

Он пространно объяснял, каким образом распознать душевную болезнь в любимом человеке — в друге или члене семьи. С особым пафосом доказывал, что необходимо снять клеймо позора с душевных болезней, сравнивая их с заболеваниями других органов. Перечислял приемы, овладев которыми, читатель сможет оказывать помощь тем, кого он любит. Заканчивал он тем, что призывал общество бороться с этими болезнями столь же настойчиво, как с болезнями сердца или раком.

Читать эти статьи было интересно — автор явно хорошо знал свой предмет. В биографической справке, помеченной декабрем 1986 года, он был аттестован как Томас П. Лоулер, «психолог-исследователь, работающий в Орегоне». Для меня этого было достаточно, все соответствовало его рассказу. Именно тогда он и должен был перебраться в Коульмен. И было вполне естественно, что он выбрал для публикации орегонский журнал. Другое дело, если бы в статье было указано, что он работает в штате Мэн.

Мне было интересно, продолжает ли он свои исследования до сих пор? Я имею в виду, продолжает ли он собирать какие-нибудь данные, пусть и без помощи клинических исследований. Его библиотека произвела на меня внушительное впечатление. Книга, которая попалась мне на глаза, была вся испещрена замечаниями и подчеркиваниями. Свой компьютер он вполне мог использовать не только для нужд плотницкой работы — он мог по-прежнему готовить на нем какие-то статьи.

Наконец я добралась до газетных отчетов о преступлении. Ужасные картины предстали моим глазам. Рыдающий Том рядом с полицейским, записывающим подробности убийства. Его фото на похоронах — лицо спрятано в ладонях, пожилая женщина — наверное, его мать поддерживает его за спину. Он, выходящий из полицейского участка в сопровождении своего адвоката. Фамилию адвоката я взяла на заметку — он мог по-прежнему практиковать в Лос-Анджелесе.

Я прочитала статью, посвященную убийству Лоулеров, а также сообщение о допросе Томаса Лоулера как подозреваемого. В статье указывалось, что был и другой подозреваемый, кроме Тома, но полиция не стала разрабатывать эту линию. Тогда-то мне и понадобились судебные отчеты, кроме того, я решила нанести визит в ближайшую психиатрическую лечебницу.