Корона клинков

— На воздух, на воздух, — командовал десятник, — а ты, парень, продержись ещё чуток. Дыши поглубже и не гляди сюда.

Вот оно. Стоп. Воспоминание потянуло за собой то самое, спрятанное и давно забытое: перерезанное горло одного и нож, торчащий в глазнице второго убитого, напомнил об очень давних временах, тогда Осокорь не прибавлял ещё к своему имени патрицианское Туллий, и имел куда как более скромное воинское звание. Он исполнял обязанности старшего письмоводителя и страшно гордился новыми знаками отличия. Именно тогда, незадолго до окончания Северной войны, много говорили о своеобразной манере лидера эльфийского сопротивления расправляться со своими врагами. В голове всплыло имя Ясень. Да, в те времена это звучало. По всему приграничью мало нашлось бы чиновников, ведавших финансами, кто мог спать спокойно. Небольшая группа эльфов появлялась, словно по волшебству, забирала деньги, с отчаянной жестокостью расправляясь с начальством. Они исчезали так же ловко, как и появлялись, оставив на груди одного из убитых веточку ясеня. Чего только не болтали об этих эльфах! И волшебное оружие, и боевые заклинания, и ещё бог знает, что. Но по сводкам, проходившим через руки Осокоря, фигурировал знаменитые удары Ясеня — точно в глаз или по горлу до позвоночника. Причём оружием при этом служили самые безобидные предметы, какие найдутся в любой комнате. Например, нож для разрезания бумаг. Или хлебный нож…

Неужели это Ясень? Осокорь уселся за стол. Адъютант, предварив своё появление вежливым стуком, поставил перед легатом тарелку персиков с мёдом, пересыпанных осколками льда.

— Позови ко мне прокуратора, коменданта порта и Петрокла, — приказал Осокорь, с удовольствием ощущая прохладу в желудке уже от первой ложки, — да пускай поторопятся. И ещё, пошли вестового за легатом расквартированного в Осэне легиона.

Кто бы сказал — не поверил, а так по всему получается Ясень, — думал он. Пятнадцать, нет почти семнадцать лет полной безвестности, и вот снова. Великодушный император Барс объявил полную амнистию, всем эльфам по случаю подписания долгожданного мира и своего бракосочетания с эльфийской принцессой Ирис. О Ясене забыли, как о страшном сне. Кто-то говорил, будто он погиб в самом конце войны, другие склонялись к мысли, что легендарный герой покинул пределы империи, одним словом, о нём все это время не было ни слуху, ни духу.

Совпадение? Нет, Осокорь давно расстался с наивностью, позволявшей верить в подобные совпадения.

Интересно, господин Второй консул, — подумал он, выуживая последние ледяные крупинки из медового сиропа, — вы во время нашего приватного разговора в Рие знали, что Меллорн — это Ясень? Почти наверняка знали, но промолчали. Как промолчали о внуке травника с голубыми глазами. С некоторых пор мальчику в Лирийской империи опасно иметь голубые глаза.

Адъютант доложил, что те, за кем посылали, прибыли.

Прокуратор расположился возле стола, Мироний присел у двери, а Петрокл остался стоять, потому как сесть больше было не на что.

— Доложите нам, Петрокл, обо всех происшествиях, имевших место нынешним утром. — Кашлянув, велел прокуратор. Он как бы ставил этим себя почти рядом со столичным порученцем, всем своим видом показывая, каких нерадивых подчинённых послали ему боги.

— Чего ж тут докладывать, — повёл могучими плечами Петрокл, — вам я всё обсказал, а господин легат самолично в хлебной лавке были. Получше нас с вами знают, что к чему.

— Ты не разговаривай мне! — Герний Транквил сделал строгие глаза, — докладывай по всей форме, как договаривались.

Начальник городской стражи послушно выпрямил спину и затараторил, будто нерадивый школяр, затвердивший урок из-под палки.

— За минувшее утро в столице провинции Сциллия, городе-порте Осэна, случилось шесть краж, из которых четыре — срезанные кошельки, три драки и одно убийство.

Прокуратор слушал доклад полузакрыв глаза. Так знатоки музыки наслаждаются игрой талантливого музыканта.

— Довольно, господа, — прервал доклад Осокорь, — прекратите спектакль. Я собрал вас по куда более серьёзной причине, нежели подробный отчёт об отловленных карманниках и потасовках в тавернах. Говорит ли вам что-нибудь имя «Ясень»? Я не жду от вас мгновенного ответа, подумайте, поройтесь в памяти.

Петрокл, собрал лоб глубокими складками и что-то бормотал себе под нос. Прокуратор Герний Транквил, улучив минутку, когда порученец с самыми широкими полномочиями смотрел в другую сторону, скорчил мину, которая означала: как можно отнимать время у людей, всей душой обеспокоенных процветанием государства?

Странное имя-прозвище произвело впечатление только на одного Медузия. Он рефлекторным движением расправил редкие волосы на вспотевшей лысине, и его розовое полнокровное лицо стала заливать нездоровая бледность.

— Экселенц изволил помянуть Ясеня, который печально прославился в Северную войну? — обеспокоенно спросил он, игнорируя скептическое хмыканье прокуратора.

— Именно его, — заверил легат, — я полагаю, в данный момент Ясень находится в Осэне.

— В Осэне? — как эхо повторил комендант.

— Нет, нет, — узкие губы Герния Транквила сложились не то в усмешку, не то в гримасу, — сие просто немыслимо. Мне доподлинно известно, что персоны, о коей вы говорите, давно нет в живых, а значит, он никак не может находиться сейчас во вверенном мне городе. Эльфийского проходимца, прикрывавшегося именем Ясень, казнили.

— Да ну? — очень натурально удивился Осокорь, — уж не вы ли?

— Нет, не я. Но я точно помню, я слышал во время одного из своих визитов в столицу, что его повесили или отрубили голову. Если бы он попался мне, я сжёг бы его живьём.

— Я оставлю без комментариев ту коллекцию досужих слухов и сплетен, которую вы скармливаете нам, игемон, — продолжил легат Первого Безымянного легиона, — перейду сразу к делу. Разыскиваемый ранее Меллорн и есть Ясень. Проинструктируйте своих людей вкупе с ночными сторожами. Усиление постов я обеспечу.

— И что я должен буду сказать? — не понял Петорокл, — пускай этот ваш Меллорн оказался ещё и каким-то Ясенем, хотя мне и претит называть преступников по их позорным кличкам. Даже то, что сам господин прокуратор готов сжечь его на костре, мало что проясняет. Почему мои люди должны быть осторожны, мы и не таких видали.

— Вот именно, что не таких. Ясень играючи отправил на тот свет двоих ваших людей у озера, они даже оружие обнажить не успели. Двоих уложил в хлебной лавке. Может, довольно пустых жертв? — устало сказал Осокорь, в висках которого опять начинало стучать. — В хлебной лавке они были в броне, а мальчик мог служить живым щитом.

— Вы не допускаете совпадения? — заговорил Медузий, он, как показалось Осокорю, единственный понимал серьёзность ситуации, — вдруг всё же не Ясень? У вас есть его точное описание, чтобы свериться с описанием Меллорна.

— Нет. Не существует ни одного внятного описания Ясеня. Высокий эльф, и всё. Но я располагаю кое-чем посущественнее описания, — Осокорь обвёл присутствующих взглядом, — манера убивать выдает человека не хуже самого подробного словесного портрета. Ясень расправлялся со своими жертвами, перерезая горло, или бил в глаз. Совсем как пушного зверя, чтобы, так сказать, шкурку не попортить. У нас на руках четыре трупа, умерщвлённых именно таким способом. Получается, господа, хотим мы или не хотим, а в Осэне орудует Ясень. И оружием ему может служить и хлебные ножи, и щегольская трость, и даже шест, выломанный из ближайшего забора, или хотя бы это изящное стило, — для наглядности он покрутил в руках шикарное подарочное стило из слоновой кости, оправленной в золото. — Пускай ваше воображение дорисует вам, на что способен Ясень, будь у него в руках меч или эльфийское оружие с волшебными клинками.

— И всё равно нас не запугаете! — неожиданно рявкнул Петрокл, рубанув рукой воздух, — может, у вас в Рие, и модно проявлять слабонервность пополам с чувствительностью, навроде беременной бабы, а мы здесь покрепче будем. Мы, сциллийцы, не привыкли перед преступниками хвост поджимать, у нас поджилки не затрясутся. Много с кем разобрались, и с Ясенем вашим разберёмся, будьте покойны, чай, не первый год следить за порядком поставлены. Он ни меч, ни стило вытащить не успеет, арбалетный болт, он, знаете ли, не разбирает, хороший ты убийца или плохой. Утыкаем гада, словно ежа, дайте только найтить. Вот батяня мой, да упокоят боги его душу, воевал в Северную войну и говаривал, что не смотря на всяческие россказни, кровь у эльфов столь же красная, как и у нас, и умирают они по тем же причинам. Значится, и Ясеня вашего изловим в два счета, не извольте беспокоиться. А там уж распинайте его, сжигайте, хоть в кипятке варите, ну то, что опосля ареста останется, — Петрокл удовлетворённо булькнул, проглотив смешок.