Страница 91 из 96
Были найдены секретные карты с нанесенными на них границами минных полей, с курсами подлодок, фарватерами транспортов. Были найдены секретные коды и шифры, журнал «V-250» с хвастливыми записями о потопленных «сторожевых кораблях»…
Но самое главное ожидало впереди, в носовом торпедном отсеке.
Вернер Шмидт шел по отсекам своей теперь уже бывшей лодки. У торпедных аппаратов он остановился и сказал:
— Они здесь… Будьте осторожны… И «Цаункёниги», и торпедные аппараты имеют скрытые взрывные устройства. Взрыв может произойти при попытке разоружения или разборки. Здесь, в торпедном отсеке, четыре таких устройства, не считая тех, что в самих торпедах. Но есть еще другие. Где они установлены, не знаю даже я. Их устанавливали в наше отсутствие специальные люди…
…В Берлине, докладывая Гитлеру о том, что русские все же подняли и увели субмарину с секретным оружием на борту, Дениц, переждав очередную вспышку фюрера, сказал:
— Еще не все потеряно, мой фюрер. На борту «V-250» осталось двадцать наших верных «агентов». Они неподкупны и никогда не сдадутся большевикам, как этот Шмидт… Как только русские начнут разоружать субмарину, они поднимут ее на воздух вместе с «Цаункёнигами» и доком в придачу. Их двадцать, мой фюрер! Они абсолютно надежны и безотказны, эти специальные устройства. О том, где установлены в лодке большинство из них, знаю только я и те три человека, которые их устанавливали… Уверяю вас, мой фюрер, что скоро мы услышим о взрыве в кронштадтском доке.
…Но взрыва не произошло. Моряки-балтийцы оказались и на этот раз на высоте. Флотские минеры-специалисты обнаружили и обезвредили все хитроумные, тщательно замаскированные взрывные «сюрпризы». Некоторые из них были установлены даже в моторном отсеке. С величайшей осторожностью из торпедных аппаратов были извлечены «Цаункёниги» — акустические электрические бесследные торпеды с магнитными неконтактными взрывателями. Новейшее, секретнейшее и, прямо скажем, опаснейшее оружие подводного разбоя было в руках балтийцев.
Дальше оставалась работа специалистов высшего класса, с которой они блестяще справились: «Цаункёниг» раскрыла все свои дьявольские секреты. Оставалось лишь выработать против них противоядие.
Узнав о потоплении и подъеме «V-250» с ее секретными торпедами, Черчилль обратился с личным посланием к Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину. Он писал:
«…при помощи ее (торпеды Т-5. — Ю. Д.) было потоплено и повреждено 24 британских эскортных судна, в том числе 5 судов из состава конвоев, направляемых в Северную Россию… Мы считаем получение одной торпеды Т-5 настолько срочным делом, что мы были бы готовы направить за торпедой британский самолет в любое удобное место, назначенное Вами.
Поэтому я прошу Вас обратить Ваше благосклонное внимание на это дело, которое становится еще более важным ввиду того, что немцы, возможно, передали чертежи этой торпеды японскому военно-морскому флоту. Адмиралтейство будет радо представить советскому военно-морскому флоту все результаты своих исследований и экспериментов с этой торпедой, а также любую новую защитную аппаратуру, сконструированную впоследствии».
Выполняя свой союзнический долг, мы поделились секретом фашистов с британскими моряками. А английским специалистам была предоставлена возможность изучить торпеду на месте, у нас на Балтике. Тысячи жизней британских и американских моряков были спасены благодаря умелым действиям моряков-балтийцев: катерников, спасателей, водолазов, минеров.
Именно только после потопления «V-250» и разоружения советскими специалистами «Цаункёнигов», но никак не «задолго до боевого применения ее немцами», как утверждает мистер Моррисон, на вооружение британских кораблей, действовавших в Атлантике, появились «Фоксеры» («хитрецы») — буксируемые на длинном тросе акустические буи, имитирующие звуки работы машин и винтов боевых кораблей. Обманутые «Цаункёниги» сворачивали на громкий шум «Фоксеров» — и вместо корабля взрывали буй.
Но об этом упрямо не хотят говорить в своих объемистых «исторических» трудах ни мистер Моррисон, ни герр Дениц, пи им подобные буржуазные фальсификаторы истории. Зато об этом должны знать и помнить новые поколения советских моряков, ибо подвиг их отцов и дедов остается бессмертным.
А. Осин
СТОЯТ ОБЕЛИСКИ
ПАМЯТИ КОНСТАНТИНА СЕРГЕЕВИЧА БАДИГИНА
Этот одиннадцатый выпуск «Океана» оказался для него последним. 16 марта 1984 года перестало биться мужественное сердце Героя Советского Союза прославленного ледового капитана, историка, писателя и большого друга всех писателей-маринистов нашей страны Константина Сергеевича Бадигина.
Он родился в 1910 году в городе Пензе. Когда Константина Сергеевича спрашивали, как это он, уроженец самого что ни на есть сухопутного города, стал профессиональным моряком, он всегда отвечал: «Виноваты книги». А окончательно решил его морскую судьбу роман Стивенсона «Остров сокровищ», так и оставшийся для пего на всю жизнь любимейшей книгой.
В семнадцать лет Костя Бадигин — матрос, в двадцать один — он закончил Владивостокский морской техникум и получил диплом судоводителя, а в двадцать семь Константин Бадигин — капитан легендарного «Георгия Седова».
В конце тридцатых годов мало кому в нашей стране не было известно его имя, имя человека, возглавившего маленький, но мужественный экипаж ледокольного парохода «Седов», затертого в арктических льдах. Людям старшего поколения памятен поступок тогда совсем еще молодого капитана. Когда к седовцам в 1938 году пробился ледокол «Ермак» и стало очевидным, что вывести «Седов» изо льдов не удастся, Бадигнну предложили покинуть поврежденное судно. На это он ответил: «Я покину борт «Седова» только после того, как он ошвартуется в родном советском порту».