Страница 7 из 13
– Можешь не сомневаться, – сказал я. – Я буду считать до трех, хорошо? Так что ты решай быстрее, понятно?
Он, молча, смотрел на меня.
– Раз, – отсчитал я.
На его губах застыла, как приклеенная, ухмылка.
– Два, – отсчитал я.
Их было трое, а я один, поэтому пошел на обман. Вместо того, чтобы считать до трех, я ударил верзилу головой в лицо. Шагнул вперед и со всего размаха врезал ему лбом в нос. Лоб изгибается идеальной дугой и передние черепные кости очень толстые. В какой-то мере это можно сравнить с ударом по лицу шаром для боулинга. Кроме того, это всегда неожиданно. Люди обычно ожидают удара кулаком или ногой, а такой удар для них как гром среди ясного неба. Под здоровяком подогнулись ноги, и он рухнул на пол, словно бык на бойне. Гулкий стук удара его затылка о деревянный пол прозвучал в полной тишине. Я обвел взглядом двоих приятелей драчуна, которые выпучив глаза, смотрели на лежащее у их ног тело своего дружка.
– Кто следующий? – спросил я.
Ответа не последовало.
– Тогда забирайте его и валите отсюда!
Я и подумать не мог, что вчерашняя стычка уже на следующий день получит неожиданное продолжение. Не успел я приняться за работу, как неожиданно появился хозяин, который никогда раньше девяти часов утра в своем заведении не появлялся. Еще с порога он мне заявил, что я уволен. На вопрос о причине он нехотя сказал, что верзила, которого я вчера избил, является близким родственником мелкого бандитского босса в польском квартале. Все сразу стало на свои места. Невольно усмехнувшись совпадению со своими вчерашними мыслями об уходе, я стал собираться. Надел костюм, который с месяц тому назад купил за восемь с половиной долларов у человека, потерявшего работу. У него же приобрел рубашку и ботинки, а практически новая кепка досталась мне от одного из пьяных посетителей, забывшего ее в нашем заведении. Хотя до конца недели оставалось еще три дня, Вацек выплатил мне все деньги полностью. Скопленные мною деньги представляли довольно солидную сумму – пятьдесят восемь долларов, а для человека, появившегося из другого времени с двадцатью пятью центами в кармане, это было почти целое состояние. Кинул свою рабочую одежду в потрепанный саквояж, затем, попрощавшись с поварихой, я вышел на улицу. Пройдя квартал, я вдруг неожиданно почувствовал беспричинную радость, словно школьник, который придя в школу, внезапно узнает, что объявлен карантин и у него впереди неделя свободного времени.
Дойдя до очередного перекрестка, я неожиданно понял, что не знаю, где сейчас нахожусь, так как до сих пор толком не изучил города за исключением пары районов, населенных эмигрантами, да и то источником подобных знаний стали походы с хозяином на продовольственные рынки. Оглянулся по сторонам и вдруг заметил рекламу, выставленную за грязным стеклом витрины: «Горячие пончики с повидлом! Только у нас вкусные, домашние пончики! Такие, как пекла ваша бабушка! Пальчики оближете!». Неожиданно захотелось сладкого. Зайдя в закусочную, заказал порцию пончиков и стакан лимонада. Реклама не соврала – пончики оказались вкусными. Сидя за столом, накрытым несвежей скатертью, перед недопитым стаканом, я неожиданно подумал: – Как все просто, когда есть деньги. Что захотел, то и получил. И так во все времена. Что сейчас, что в будущем. Хватит ерундой заниматься, пора сколачивать капитал. Молодой, здоровый, голова работает. Кому как не такому быть богатым! И я буду им! Буду, чего бы мне это ни стоило!».
Давая себе подобное обещание, я прекрасно понимал, что это будет трудно. Неимоверно трудно. Не имея хорошей рабочей специальности, я не мог претендовать на хорошо оплачиваемую работу, а простой рабочей силы в городе хватало с избытком, но, несмотря на трудности, я смотрел в будущее с оптимизмом. Заказав еще одну порцию пончиков, я за едой принялся составлять план на ближайшие несколько дней: – Для начала найду себе приличный ночлег, погуляю по городу, а завтра с самого утра пройдусь по магазинам и торговым конторам. Читать, считать, писать – я умею. Знаю русский и французский языки. Чем черт не шутит, может и удастся в какую-нибудь контору устроиться! Только вот как с рекомендациями быть? На такую работу просто так с улицы не берут. Впрочем, можно начать и с грузчика. Не получится – схожу в порт. Говорят, что там время от времени можно найти подработку. Потом, когда устроюсь, через год – полтора можно будет подумать о собственном бизнесе. Я буду миллионером, во что бы то ни стало!».
В приподнятом настроении вышел на улицу. Сначала шел поКларк-стрит мимо табачных лавок, магазинов ношеной одежды, дешевых ресторанов и десятицентовых танцзалов, где мужчинам – посетителям навязывали свое мастерство проститутки, затем, свернув за угол, двинулся в направлении северной части Чикаго, Норт-сайда – района богатых людей. Я еще только подходил к нему, как услышал шум оживленного уличного движения – гудки автомобильных сигналов, звонки трамваев, бряканье упряжи и лязг копыт лошадей, запряженных в конные экипажи. Выйдя на широкую и чистую улицу, я был поражен роскошью витрин магазинов, зеркальными дверьми ресторанов, которые охранялись бородатыми швейцарами, ярким, цветным калейдоскопом платьев, накидок, зонтиков женщин и строгими, но явно пошитыми на заказ у дорогих портных, костюмами мужчин. Я словно попал в другой мир, где было чисто, светло, безопасно. Ощутить такое может только человек, которому постоянно приходилось жить настороже. Дело в том, что живя в квартале, где в основном жили поляки, чехи и словаки, я был для них тем, кем они – для Америки. Чужаком. Я нередко слышал в свой адрес оскорбления и ругательства, также меня нередко пытались спровоцировать на драку, но после того, как я отправил в больницу двух отъявленных драчунов, меня перестали задевать, но не перестали ненавидеть. Когда я это понял, то ненависть стала обоюдной.
Идя по улице и глядя на хорошо одетых мужчин и женщин, я думал о том, что придет время и я, как эти чисто выбритые, пахнущие дорогим одеколоном, хорошо одетые мужчины, буду прогуливаться по Мичиган – авеню, самой шикарной улице северной части Чикаго. Я не обращал внимания на косые взгляды гуляющей публики, пока не дошел до ресторана с зеркальными дверями, где увидел свое отражение на фоне шикарно одетой публики. Острое чувство ущербности, словно ножом резануло по моему самолюбию. Еще час назад я был доволен своим костюмом, пусть далеко не совершенством, но сейчас… я выглядел грязным пятном на этом цветастом празднике жизни. Пряча глаза, я быстро зашагал прочь.
«Все! Хватит бесплодных мечтаний! Надо идти искать жилье! Так. Сориентируемся. Я нахожусь… – и тут мой позвоночник пронзила огненной иглой боль. Резко развернулся. Передо мной стоял полицейский. В глазах настороженность и злость, а в голосе угроза: – Я тебя не знаю. Кто ты?! – но видимо почувствовав мою растерянность, коп сбавил тон: – Вали отсюда, парень, пока снова не вытянул тебя дубинкой!
Я старался уважать закон, поэтому быстро сумел пригасить вспыхнувшую во мне ярость.
– Хорошо, офицер. Мне не нужно неприятностей. Уже ухожу!
Только начал разворачиваться, чтобы уйти, как послышался смех. Противный, ехидный смех. Бросил неприязненный взгляд в сторону бара, у входа в который стояли два парня. Костюм каждого из них стоил не менее полусотни долларов. Мягкие шляпы сдвинуты на затылок. У одного из них изо рта торчала сигара. Увидев, что я на них смотрю, один из них, тип с тяжелым квадратным подбородком, весело закричал полицейскому: – Так его, Багси! Гони босяка! Гони его с наших улиц!
Я уже решил не обращать на них внимания, как второй молодчик, достав изо рта сигару, крикнул:
– Эй, засранец! Хочешь заработать доллар?!
Некоторое время он смотрел на меня, ожидая ответа, но не получив, снова крикнул:
– По глазам вижу, что хочешь! Вылижи мне туфли языком – получишь! Клянусь окурком этой кубинской сигары!
Квадратный подбородок, услышав шутку приятеля, прямо-таки заржал, так ему стало смешно. Ярость затуманила мой рассудок. Сжав правую руку в кулак, я быстро подошел к ним. Мой угрожающий вид мгновенно стер улыбки с их лиц.