Попса

— Ну и ладно. Жила ведь я без них…

— С вас шесть тысяч четыреста рублей, — без выражения сказал ведущий.

— Почему’? — не поняла Славка.

Тот указал на правила игры, лежащие на столе:

— Пункт шестой: «При равенстве очков ставка удваивается». Значит, на кону было двенадцать тысяч восемьсот рублей. Вот шесть четыреста, — он сгреб деньги в сумку. — С вас еще столько же.

— Но я же не знала!

— Я не виноват, девушка, что вы не прочитали правила перед игрой.

— Но я же не одна играла… — Славка растерянно оглянулась, но ни тетки, ни болельщиков, ни миловидной девушки-зазывалы рядом не было. Зато сзади стояли трое мощных, коротко стриженных парней.

— Вы должны заплатить шесть тысяч четыреста рублей, девушка, — отчетливо повторил ведущий.

— У меня нет денег… Только пятьдесят рублей, — Славка торопливо вытащила из потайного кармашка неприкосновенный запас. — И еще шесть…

— Ты что, издеваешься? Плати давай! В милицию захотела? — парни окружили ее плотным кольцом. Прохожие спокойно шли мимо по тротуару, не обращая на них никакого внимания.

— Не надо в милицию, — взмолилась Славка.

Парни быстро затолкали ее за киоски. Здесь, в узком проходе между глухими стенами, был свален мусор, на пустых ящиках спал оборванный бомж.

— Не может быть, — сказал один. — Она на крутой тачке приехала.

Парни грубо стали обыскивать ее, выворачивая карманы. Славка попыталась сопротивляться, но ее наотмашь хлестнули по щеке. Один из парней залез ей в лифчик, потом за пояс джинсов, ища деньги, вытащил паспорт из заднего кармана. Славка заплакала от бессилия и унижения, от того, что всего в трех метрах от нее идут по московской солнечной улице беспечные люди, а она стоит тут по колено в грязи.

— Серьги снимай! Цепочку! — велел другой.

Славка покорно сняла.

— Да это не серебро даже! — парень с досадой бросил сережки с цепочкой под ноги в мусор.

— Да она приезжая, из Мухосрани какой-то, — сказал первый, листая паспорт. — Чья тачка? Что за тетка там? Она кто тебе?

Славка уже ничего не могла сказать — захлебывалась слезами.

— Паспорт не получишь, пока не расплатишься, поняла? Иди проси бабки, барахло тащи — или отрабатывать будешь, поняла?

Они повели ее к машине. Лариса уже вышла и раздраженно оглядывалась, ища Славку. Увидела ее зареванную в окружении парней и быстро двинулась навстречу: — В чем дело?

— Она денег проиграла, платить отказывается!

— Понятно, — спокойно сказала Лариса. — Лицензию на азартные игры на улице — быстро! Быстро, я сказала!

— Мы с тобой без лицензии разберемся, поняла? — угрожающе сказал один из парней. — Бабки гони, или заберем твою девку, поняла?

— Ты меня на «понял» не бери, бычара, понял? — сказала Лариса, наступая на него. В ее голосе вдруг прорезались блатные ноты. — На разборке быковать будешь! Ты на кого наехал? Шнифты разинь — я тебе лохушка? Это чья земля — измайловская? Сашу Бульдозера знаешь? Звоню — забиваем стрелку за кольцевой, в любое время дня и ночи! — она достала мобильный.

— Да ладно, ладно… — попятились парни.

— Ты мой номер видел, — кивнула Лариса через плечо на машину, — а я тебя срисовала. Ты меня найдешь — я тебя найду, понял? Все, свободен! Отпусти девку! — она вырвала Славкин паспорт из рук парня. — Что они у тебя еще забрали?

— Сережки… И пятьдесят рублей…

— Обойдешься. За глупость заплатила. Иди! — она подтолкнула рыдающую Славку к машине.

Ведущий быстро уложил лотерейный барабан в сумку, и они с парнями мгновенно растворились в толпе.

Лариса усадила Славку в машину. Села за руль и в сердцах изо всех сил хлопнула дверцей.

— На секунду отвернуться нельзя! Ну ты же неглупая вроде девка! — заорала она. — Куда ж ты полезла? Это же на дебилов рассчитано! Ну неужели ты думаешь, что кто-то вот так, за красивые глаза, отдаст тебе выигрышный билет?! Бесплатный кусок только в капкане лежит! Это Москва, милая моя, если ты еще не поняла! Тут за любой, самый маленький выигрыш драться надо, пахать до кровавых соплей, зубами выгрызать! А если даром предлагают — беги сломя голову и не оглядывайся!.. Ну ладно, хватит реветь! — Лариса бросила ей на колени платок. — Рожу вытри…

Славка все не могла успокоиться, всхлипывала, развозила слезы по щекам.

— Ну хватит, я сказала!.. Как твой братец-то говорит: перетопчешься… — успокаивала ее Лариса. — Вот горе-то, мне б такое… А если я сейчас зареву? Да тут пол-Москвы сбежится!

Славка невольно улыбнулась сквозь слезы.

— А кто это — Бульдозер? — спросила она.

— Пепеляевский хахаль, — сказала Лариса, отъезжая от злополучного места. — Хоть какая-то польза от стервы, кроме вреда…

Дверь Ларисе и Славке открыла женщина в фартуке:

— Заходите. Ефим Ильич ждет, волноваться уже начал. — Она скрылась на кухне.

В дверях гостиной показался хозяин — породистый седой мужик под шестьдесят, в костюме с галстуком.

— Вы расстроены чем-то, мой друг? — обратился он к Славке. — Оставьте проблемы свои за дверями, сотрите с лица неподдельный испуг, вы будете с Ларой моими гостями. Не посчитаете за труд — найдете тапочки вот тут.

Славка прыснула, прикрыв рот ладонью.

— Извини, Ефим Ильич, опоздала, — Лариса поцеловалась с хозяином.

— Я исходил весь кабинет, дождался вас покуда, но ждать готов был тыщу лет, чтоб увидать такое чудо, — кивнул он на Славку. — Новенькая?

— Совсем новенькая, — буркнула Лариса. — Такое ощущение, что вчера родилась!

Хозяин протянул Славке тонкую ладонь:

— Владелица богатства юных лет, скажи мне имя, если не секрет.

— Не секрет. Слава, — Славка пожала руку. Ей нравился этот чудной мужик.

— Бог неспроста дает такое имя. Хотя родители решали, как назвать. Но надо встать над многими другими, чтобы такое имя оправдать…

— Слушай, Ефим Ильич, — досадливо сказала Лариса. — Времени в упор. Давай на прозу перейдем, а? Тексты готовы?

— Обижаешь, Лариса. Когда я тебя подводил?

Они прошли через гостиную в кабинет. Это был старый интеллигентский дом, обставленный антикварной мебелью. Антикварной не потому, что была куплена в антикварном магазине, а потому что состарилась здесь, пережив не одно поколение хозяев. Почти все стены от пола до потолка занимали книжные стеллажи. В кабинете над громадным столом висели афиши авторских вечеров Ефима Ильича и обязательные портреты — на сцене у микрофона и в обнимку со звездами.

— Вот, — Ефим Ильич протянул Ларисе листы, исписанные мелким почерком. — Я по пять куплетов на каждую мелодию набросал. Ты выбери, что надо.

— Когда ж ты на компьютер перейдешь, как нормальные люди? — проворчала Лариса.

— Творить в соавторстве с бесчувственной машиной — что женщину в перчатках обнимать! — ответил Ефим Ильич, адресуясь больше к Славке. Та за спиной у Ларисы понимающе кивнула.

— Фонограмму поставь, — попросила Лариса.

Ефим Ильич включил магнитофон. Лариса стала читать про себя, кивая головой в такт:

— Это хорошо… Ага… Это лишнее… — она сразу вычеркнула куплет. — То, что надо…

— Хотите ль чаю или кофе? — вполголоса спросил Ефим Ильич у Славки.

— Спасибо, нет. Пила уже, — в тон ответила она, и оба улыбнулись.

— Ты понимаешь… — задумчиво сказала Лариса, прочитав. — Нет, это здорово все!.. Но это могло быть написано и пять лет назад, и десять. Вот, смотри: Я опять одна у окна,

Я одна, я схожу с ума.

Неужели ты не придешь,

И заплачет со мною дождь…

Нет примет нашего времени, понимаешь?..

— Но ведь это о любви! — развел руками Ефим Ильич. — Большое чувство вне времени.

— Да чувства-то, может, и прежние остались с тех пор, как трахались на шкуре мамонта. Только способ передачи изменился. Раньше надо было любимой в глаза смотреть и за руку держать, а сейчас по электронной почте объясняются. И это тоже любовь!.. Ну хоть какую-то зацепку… Яне знаю… — Лариса огляделась вокруг, нащупала в кармане пейджер. — Ну вот пейджер хотя бы. Ведь у каждого второго есть, и тоже любовные послания шлют. Такие, что там телефонистки кончают, не сходя с рабочего места! А в песне ни разу не было.