Страница 22 из 26
Треск дров в камине и запах виски помогали вампиру расслабиться. Красная жидкость в его бокале мерцала, отражая огонь.
— Не знаю, с чего и начать…
— С конца, — посоветовал демон. — Когда ты снял трубку и вздумал мне позвонить.
— Мне надо было уехать от одной ведьмы.
Хэмиш посмотрел на Мэтью, оценивая, насколько сильно тот взвинчен.
— И что же в ней такого особенного?
Мэтью глянул на него из-под тяжелых бровей.
— Всё.
— Неприятности, да? — юмористически-сочувственно продолжал Хэмиш.
— Можно и так сказать, — с резким смешком признал Мэтью.
— А имя у нее есть?
— Диана. Историк, приехала из Америки.
— Богиня охоты, — протянул Хэмиш. — Что она такое, помимо имени, — обыкновенная ведьма?
— Вот уж нет.
— Ага. — Хэмиш видел, что Мэтью и не думает успокаиваться — наоборот, рвется в драку.
— Она Бишоп. — Больше Мэтью ничего не сказал, зная по опыту, что демон мигом ухватит суть любой его реплики.
Хэмиш порылся в памяти.
— Сейлем, штат Массачусетс?
Мэтью угрюмо кивнул.
— Последняя из тех Бишопов. Ее отец — Проктор.
— Дважды ведьма, — присвистнул Хэмиш, — потомок двух славных родов. Ты ничего не делаешь наполовину, ведь так? Сильна, вероятно.
— Мать у нее очень сильная. Об отце я мало что знаю, а вот Ребекка Бишоп — статья особая. В тринадцать лет колдовала так, как некоторые за всю жизнь научиться не могут. И с самого детства была провидицей.
— Ты ее знаешь, Мэтт? — С кем только не пересекался друг Хэмиша за множество своих жизней.
— Нет, но о ней много говорят — как правило, с завистью. Ты же знаешь, какие они, эти колдуны с ведьмами.
Хэмиш, давно знавший, что чародеев Мэтью не жалует, взглянул на него поверх своего бокала.
— Ну, а Диана что же?
— Она утверждает, что магией не пользуется.
Эта короткая фраза давала сыщику сразу две нити. Хэмиш начал с той, что попроще.
— Совсем? А пропавшую сережку найти? Покраситься?
— Не тот тип. Сережки она не носит, волосы не красит. Трехмильная пробежка и час на реке в ужасно неустойчивой лодке.
— С ее происхождением мне как-то трудно в это поверить. — Мечтатель в Хэмише уживался с прагматиком — именно поэтому он так хорошо управлялся с чужими деньгами. — Ты тоже не веришь, иначе не думал бы, что она врет. — Хэмиш потянул за вторую нить.
— По ее словам, она все же колдует, но очень редко, по разным пустяковым делам. — Мэтью, задумчиво взъерошив волосы, отпил глоток. — Но я-то знаю, что это происходит куда как чаще. Я чую. — Он заговорил откровенно впервые с тех пор, как приехал. — Пахнет, как летом перед грозой, а иногда это даже и видно. В моменты гнева или самозабвенной работы она излучает сияние. — «И когда спит тоже», — добавил он про себя. — Иногда я это почти на вкус чувствую.
— Светится, говоришь?
— Ты бы этого не увидел, хотя, возможно, почувствовал бы как-то по своему. Это chatoiement[24] — колдовское свечение — никогда не бывает сильным. Даже в бытность мою молодым вампиром его излучали лишь самые сильные чародеи, а теперь такое и вовсе редкость. Диана ничего об этом не знает и не осознает всей важности такого явления. — Мэтью, передернувшись, сжал кулак.
Демон посмотрел на часы. Было совсем еще рано, но он уже понял, зачем его друг приехал в Шотландию.
Еще немного, и Мэтью влюбится.
Вошел Джордан, безупречно рассчитав время.
— Егерь подогнал джип, сэр. Я сказал, что он сам сегодня вам не понадобится. — В самом деле: зачем егерь, когда в доме вампир.
— Отлично. — Хэмиш встал, допил виски. Повторить бы, да нельзя: сейчас он должен быть в здравом уме.
— Я предпочел бы пойти один, Хэмиш, — сказал вампир. Он не любил охотиться с теплокровными, то есть с людьми, демонами и чародеями. Для Хэмиша он, как правило, делал исключение, но разобраться с чувствами к Диане Бишоп ему хотелось наедине.
— Мы ведь только скрадывать будем, — лукаво заметил Хэмиш. Он задумал отвлечь и разговорить Мэтью, чтобы не тянуть из него каждое слово клещами. — Смотри, какой хороший денек. Пошли, будешь доволен.
Мэтью мрачно забрался в старенький джип Хэмиша. Они почти всегда им пользовались, когда приезжали в Кэдзоу, хотя в больших охотничьих угодьях шотландцы предпочитают «лендровер». Мэтью не смущала поездка по холоду в открытой машине, Хэмиш веселился, наблюдая за этим сверхчеловеком в естественных условиях.
Переключая передачи — Мэтью каждый раз морщился от этого звука, — Хэмиш ехал в гору, на луг, где обычно паслись олени. Мэтью, увидев пару самцов, велел ему остановиться, вылез и присел у переднего колеса. Хэмиш с улыбкой присоединился к нему.
Демон уже не раз скрадывал с Мэтью оленей и знал, что ему нужно. Вампир убивал не всегда, хотя сегодня, будь он один, наверняка заявился бы домой только к вечеру, а в имении стало бы двумя оленями меньше. Он не просто плотоядный, он хищник. Именно охота, а не режим питания, делает вампиров вампирами. Иногда Мэтью, будучи возбужден, просто гнался за первой попавшейся дичью, не убивая ее.
Вампир следил за оленями, а демон — за ним, нутром чувствуя, что в Оксфорде не все ладно.
Мэтью просидел несколько часов кряду, решая, стоит ли пускаться в погоню. Пользуясь необычайно острыми органами чувств, он вглядывался в животных, постигал их привычки, смотрел, как они реагируют на хрустнувшую ветку или вспорхнувшую птицу — все это без малейших признаков нетерпения. Главным для Мэтью был тот момент, когда его добыча признавала себя побежденной.
В сумерках он встал и кивнул Хэмишу. Достаточно для первого дня. Ему дневной свет не требовался, но Хэмишу впотьмах было бы затруднительно спуститься с горы.
Когда приехали домой, было совсем темно. Джордан зажег свет повсюду, и дом, светящийся как фонарь, выглядел в этой глуши чрезвычайно нелепо.
— Совершенно незачем было строить здесь такой дом, — заметил Мэтью светским, но несколько язвительным тоном. — Чистое безумие со стороны Роберта Адама.[25]
— Ты уже не раз высказывался насчет моего маленького чудачества, — примирительно сказал Хэмиш. — Ты, конечно, смыслишь в архитектуре больше, чем я, и Адам, вполне возможно, был не в своем уме, соглашаясь строить в диком Ланарке этого, как ты выражаешься, недоношенного уродца. Но я люблю этот дом, и никакие твои слова ничего уже не изменят. — Этот разговор в разных вариациях они вели с тех самых пор, как Хэмиш купил Кэдзоу-Лодж — вместе с меблировкой, егерем и Джорданом — у аристократа, не имевшего денег на его содержание. Мэтью тогда пришел в ужас, но для Хэмиша эта покупка была знаковым событием. Она показывала, что он оторвался от своих глазговских корней настолько, что мог себе позволить такие вот непрактичные траты — просто потому, что вещь ему нравилась.
— Гм-м, — процедил вампир. Ну ничего, пусть лучше дуется, чем лезет на стену. Хэмиш перешел к следующему этапу своего плана.
— Обед в восемь, в столовой, — сказал он.
Мэтью терпеть не мог эту любимую комнату Хэмиша. Его раздражало все: величественные пропорции, сквозняки, а больше всего — веселенькая женственная отделка.
— Я не голоден, — проворчал он.
— Еще как голоден, — резко возразил Хэмиш — цвет и текстура кожи вампира говорили ему о многом. — Когда ты в последний раз ел как следует?
— Счет на недели. — Мэтью, как всегда, не замечал времени. — Не помню уже.
— Так вот, сегодня получишь суп и вино, а завтра сам о себе позаботишься. Хочешь побыть один или рискнешь сразиться со мной на бильярде? — Хэмиш, классный бильярдист, лучше всего играл в снукер, которому обучился еще подростком. В Глазго он заработал на этом свои первые деньги и почти в каждой игре побеждал. Мэтью отказывался играть с ним, заявляя, что проигрывать всякий раз, хотя бы и другу, не очень приятно. Вместо снукера он пытался научить Хэмиша карамболю, старинной французской игре, где сам неизменно выигрывал. Традиционный английский бильярд был для них компромиссом.
24
Игра цветов, переливы (фр.).
25
Братья Адам, Роберт и Джеймс — шотландские архитекторы, декораторы, конструкторы мебели (XVIII в).