Игла

Впрочем, в отличии от Боба, чужак видел и один положительный момент в происшедшем.

Он мог эффективней, чем лекция, излечить мальчика от все усиливавшейся тенденции отдать заботу о здоровье своего тела Охотнику. Он на этот раз ничего не сказал: пусть боль говорит за себя. Всю ночь Боб лежал, стараясь как можно меньше касаться простыней. Он был недоволен собой: много лет он не был так беззаботен. Единственное извинение, которое он смог отыскать – он приехал домой в необычное время.

Несколько квадратов футов красной кожи, спустившиеся на следующее утро к завтраку, содержали в себе мрачно настроенного молодого человека.

Он сердился на себя, сердился на Охотника, сердился на весь мир. Отец, взглянув на него, решил сдержать улыбку.

Вместо этого он сказал с сочувствием:

– Боб, я думал, что ты пойдешь сегодня в школу, но, может, тебе лучше остыть сначала. Вреда не будет, если ты пойдешь в школу в понедельник.

Боб кивнул, впрочем, не облегченно: он совершенно забыл о школе.

– Наверное, ты прав, – ответил он. – Я все равно не много получу от школы в эту неделю. Сегодня уже четверг. И мне хочется осмотреться вначале.

Отец искоса взглянул на него.

– На твоем месте я бы дважды подумал, прежде чем выйти на улицу с твоей кожей, – заметил он.

– Он и не выйдет, – вмешалась миссис Киннэйрд. – Хотя он и твой сын!

Глава семьи ничего не сказал и снова повернулся к сыну.

– Если уж хочешь побродить, не раздевайся и держись лесов: там по крайней мере тень.

– Он испечется или сварится, – сказала миссис Киннэйрд. – Если испечется, то по крайней мере одежда будет цела. В лесу он изорвет всю одежду и обувь.

– Ладно, мама, я постараюсь держаться посередине.

После завтрака Боб вернулся в свою комнату и надел старый отцовский костюм хаки с длинными рукавами, потом помог матери вымыть посуду – отец уже уехал – некоторое время поборолся с растительностью, которая грозила затопить дом, и наконец, отложив ножницы и гормональный аэрозоль, нырнул в джунгли к югу от дома.

Постепенно он удалялся от главной дороги и поднимался на холм. Двигался от целеустремленно, и Охотник не мог его спросить: джунгли не давали фона для его способа коммуникации. Вскоре они пересекли ручей. Детектив правильно заключил, что это тот самый ручей, через который переброшен мостик на дороге. Упавшее дерево, чья поверхность свидетельствовала о частом использовании, пересекало ручей.

Миссис Киннэйрд не преувеличивала, говоря о джунглях. Немногие деревья достигали большой высоты. Все пространство между ними было буквально завалено порослью. Многие растения были усажены шипами. Боб продвигался со скоростью и ловкостью, свидетельствовавшими о большом опыте.

Многие растения поставили бы ботаника в тупик.

На острове находилась ботаническая и бактериологическая лаборатория, занимавшаяся выращиванием усовершенствованных бактерий, производящих нефть, и растений на корм этим бактериям.

Требовался очень быстрый рост с минимальными потребностями в минеральных составляющих почвы. Выводимые растения часто выходили из повиновения.

Место, куда направлялся Боб, находилось в восьмистах ярдах от его дома, но путь занял больше получаса. Наконец они достигли вершины холма и смогли посмотреть сверху на заселенную часть острова.

Здесь джунгли остановили гормональным раствором, чтобы расчистить место для садов. Тут росло дерево выше всех в джунглях, хотя и не такое высокое, как кокосовые пальмы на берегу. Нижние ветви его исчезли, но ствол был покрыт лианами, и Боб легко взобрался вверх.

Вверху находилась грубая платформа – Охотник понял, что мальчики пользовались этим местом раньше. Отсюда был виден практически весь остров.

Боб медленно обвел его глазами, давая Охотнику возможность рассмотреть подробности, отсутствующие на карте.

Как заметил уже Охотник, некоторые резервуары располагались на берегу. Боб на его вопрос сказал, что в них помещаются бактерии, лучше функционирующие при повышенной температуре.

Днем их нагревает солнце, а на ночь их жизнедеятельность приостанавливается.

– Похоже, их больше, чем было раньше, – добавил он. – Впрочем, тут всегда что-нибудь строят. Трудно сказать точно: большинство из них на дальнем склоне северо-восточного холма. Это единственная часть острова, которую плохо видно отсюда.

– Кроме предметов внутри и вблизи края этих джунглей, – заметил Охотник.

– Конечно. Впрочем, мы не надеялись найти нашего друга на расстоянии. Я пришел сюда, чтобы ты лучше рассмотрел окрестности. Следующие три дня придется поискать. Дольше, чем на понедельник, я не смогу откладывать школу.

Он кивком указал на длинное здание ниже по холму.

– Если бы лодка была в порядке, мы могли бы сейчас осмотреть риф.

– Разве на острове нет других лодок?

– Есть. Вероятно, можно попросить, но не очень умно одному ездить на риф. Если что-то случится с лодкой или напорешься на коралл, будет плохо. Мы в одиночку туда не плаваем.

– Если ты раздобудешь лодку, мы могли бы осмотреть самые безопасные части. А если нет, разве нельзя до рифа добраться пешком?

– Нельзя, хотя до ближайших пунктов плыть совсем немного. Впрочем, если с ожогом ничего не сделать, я сегодня плавать не могу.

Он помолчал немного и продолжал:

– А как насчет ребят? Ты увидел что-нибудь?

– Нет. А что я мог увидеть?

Боб не ответил и начал медленно спускаться с дерева. На земле он постоял в нерешительности и направился вниз по склону к дороге.

Свои колебания он объяснил так:

– Не стоит идти за великом.

Они вышли на дорогу в двухстах ярдах восточнее школы и продолжали идти в этом направлении. Проходя мимо домов, Боб поглядывал на них, как бы оценивая возможность попросить лодку. Вскоре он достиг ответвления, ведущего к доку, с домом Терол на углу. Здесь Боб пошел быстрее.

Огибая дом, он рассчитывал увидеть в саду Чарльза, но там были только две его сестры. Они сказали, что их брат в доме. Боб повернулся, и в этот момент дверь распахнулась, и вылетел Чарльз.

– Боб! Ты, Фома неверующий! Я получил ее!

Боб сделал непонимающее лицо и оглянулся на девочек, которые широко улыбались.

– Что получил?

– Работу, тупица! О чем мы говорили вчера? Сегодня утром пришла радиограмма. Я даже не знал, что был запрос, думал, что все придется начать сначала.

– Я знал. – Боб улыбнулся. – Твой отец мне сказал.

– И ты не сказал мне?

Терол шагнул к нему, и Боб торопливо отступил.

– Он велел не говорить. Ты не должен был знать.

Терол рассмеялся.

– Твой рыжий друг с ума сойдет. Вот что значит отступить!

– Рыжий? Кен? А он тут при чем? Я думал, с тобой отправился Норман.

– Да, но мысль была Райса. Он должен был идти со мной, но простудился или еще что и так и не показался. Ну, я над ним посмеюсь!

Он вдруг стал серьезным.

– Не говори ему об этой работе. Я сам!

Он пошел к дому, потом обернулся.

– Пойду к Четвертому, заберу кое-что у Рэя. Идем со мной?

Боб взглянул на небо, но Охотник не выразил своего мнения, и мальчику пришлось решать самому.

– Нет, – сказал он. – Слишком уже спелая баржа, на мой вкус.

Он смотрел, как коричневый восемнадцатилетний подросток исчезает среди складов, потом повернул назад по дороге.

– Это был наш единственный реальный шанс получить лодку, – сказал он Охотнику. – Придется ждать ребят из школы. Может сумеем починить нашу. У меня не было времени тщательно осмотреть ее.

– Этот парень будет пользоваться своей лодкой сам?

– Да. Ты слышал, он идет к Четвертому – это резервуар номер четыре – за чем-то. Рэй, которого он упомянул, работает на барже, которая вывозит отходы из резервуаров. Чарли хочет забрать у него что-то раньше, чем покинет остров.

Охотник немедленно насторожился.

– Покинет остров? Ты хочешь сказать – человек с баржи?

– Нет, Чарли. Разве ты не слышал, что он говорил?

– Он говорил о работе, вот и все. Эта работа уведет его отсюда?