Страница 19 из 47
Быстров вошел в комнату, дверь которой открыл перед ним Хакимов, осмотрелся. На улице заработал движок, лампочка под потолком мигнула и загорелась тусклым светом.
— А где же мой предшественник?
— Здесь был… Не знаю, может, в кишлак ушел.
— Странно. Просил приехать именно сегодня, а сам даже не встретил.
— Поискать?
— Да нет, зачем же, собственно, мне не к спеху. Это он спешил.
Ночь опустилась на станцию вместе с плотной, непривычной для Сергея тишиной. Давно уже все, кроме дежурного, уснули. Но Сергей все ворочался с боку на бок. Попробовал закурить, но тут же начал задыхаться. Сказывалась нехватка кислорода на большой высоте. На новом месте всегда трудно уснуть, и ночь кажется бесконечной. Он думал о странном поведении своего предшественника, о холодности, с которой его встретил этот Хакимов, о том, что завтра примет станцию, станет здесь хозяином. Но и эта мысль не успокоила. Необъяснимая тревога, похожая на дурное предчувствие, овладела им. Напрасно он убеждал себя, что все дело в разнице высот, в разреженном воздухе. Тревога не исчезала. Он встал, подошел к окну. Пейзаж освещенных луной снежных вершин был неожиданно резок и печален. Все здесь выглядело мертвым и одиноким. «Как они живут в этой пустыне? — спросил он себя. — Долго ли я выдержу тут? До ближайшего кишлака сорок километров».
Отступать было поздно. Он почувствовал себя загнанным в ловушку. Сейчас ему казалось, что все было хитро подстроено. Попов давно хотел избавиться от него. Издаст приказ о назначении на новую должность, и он останется здесь навсегда. Будет работать двадцать пять лет, как Строков…
Утро ворвалось в комнату потоком солнечных лучей. Сергей проснулся бодрым. Наверно, повлиял чистый воздух. Он раскрыл чемодан, достал бритву и тут же услышал за дверью чей-то скрипучий голос:
— Завтракать будете?
— Спасибо, сейчас приду!
За столом на веранде молча сидели все сотрудники станции. Быстров непринужденно поздоровался и, обернувшись к Строкову, спросил:
— Вы, очевидно, и есть мой предшественник? — спросил вполне доброжелательно, понимая, как важно с самого начала установить если не дружеские, то хотя бы деловые отношения с бывшим начальником.
Но Строков даже головы не поднял и пробурчал в свою тарелку:
— Представляться потом будете. Ешьте, пока не остыло.
Во время завтрака никто больше не проронил ни слова. У Быстрова после неудачного начала пропало желание устанавливать дружеские контакты. Торопливо прикончив раскисшие макароны с тушенкой, он встал и ушел в свою комнату. Вскоре к нему пришел Строков и, не посмотрев в сторону Сергея, направился к полке. Долго копался там, достав какую-то папку, потом как бы между прочим спросил:
— Когда собираетесь принимать станцию?
— Что за спешка? Хотите поскорее уехать?
— Я не спешу. Просто у меня есть приказ сдать вам станцию…
Они встретились во дворе через полчаса. Строков ждал Сергея с большой конторской книгой в руках. Вначале процедура забавляла Быстрова, потом начала раздражать. Строков водил его по всем комнатам и пристройкам, называя каждую мелочь и отмечая ее птичкой в своей необъятной книге.
— Пульт электрический — один… Снегозаборников — пять. Лотков динамометрических — три, — монотонно бормотал он, иногда надолго прерываясь, чтобы отыскать какой-нибудь запропастившийся штатив.
— Павел Степанович, я вам верю! — наконец не выдержал Быстров. — Давайте подпишем акт — и дело с концом.
Строков удивленно посмотрел на него поверх очков.
— Нет. Так нельзя. Я должен передать вам все по списку.
— Ну считайте, что я уже принял. Это же не Грановитая палата.
— Это горная станция, — с достоинством ответил Строков. — И вы должны здесь знать каждую мелочь!
Быстров приготовил ехидный ответ, но блеснуть остроумием на этот раз ему не удалось. Строков неожиданно исчез в похожем на погреб подсобном помещении и позвал оттуда:
— Спускайтесь!
— Что у вас там? — спросил Быстров, не двигаясь с места.
— Две бочки бензина, четыреста литров… Спускайтесь.
— Неужели будете отмерять кружкой?
— Зачем кружкой, вы можете замерить объем, бочки полные. — Слышно было, как он постучал по бочкам. — Слышите?
— Да-да, слышу. Вылезайте!
Быстров заметил за распахнутым окном веранды улыбающееся лицо Сайды. Она готовила обед, исподтишка поглядывая на Быстрова. Сергей шутливо помахал ей, и Сайда сразу же исчезла.
«Милая девчушка, — подумал Быстров, — не так уж тут и одиноко, если работать с такими радистками».
Строков наконец показался из подземелья. Из-за дома донеслись глухие удары, словно кто-то забивал сваи тяжелым молотом.
— Что там за грохот?
— Дойдем и до этого. Здесь уголь, — указал под навес Строков — Семь тонн.
— Взвешивать, надеюсь, не будем?
— …Без трехсот килограммов, — продолжал Строков. — Триста килограммов я отдал Бобо-Кадыру из кишлака… Можете высчитать с меня.
— Павел Степанович! Вы что, издеваетесь надо мной?
Они обогнули дом. Здесь Хакимов в тренировочном костюме упражнялся с гирями. Он легко подбрасывал их вверх, словно мячики, и, отпрыгнув в сторону, позволял гирям с глухим стуком ударяться о землю. Быстров невольно залюбовался сильными красивыми движениями Хакимова, а тот, словно не замечая посторонних, продолжал свои упражнения. Недалеко от него как зритель стоял осел.
— Гири двухпудовые — две, — отметил в журнале Строков.
— Осла не забудьте упомянуть.
— Осел в инвентарь станции не входит! — почему-то запальчиво сказал Строков. — Это мой… — он чуть было не сказал — «это мой друг», но вовремя остановился. — В общем, это мое животное.
— Ах, вот как..
— Да, уж так. Пойдемте в камералку.
В рабочей комнате метеостанции стояли три стола, на стенах висели погодные карты, на которых отмечались движения воздушных масс и проводились мантиссы температурных изменений. Между окнами отдельно от остальных висела большая схема лавиносбора. Под ней несколько чертежей снежных разрезов с данными по плотности и сопротивлению образцов на разных глубинах, графики температурных колебаний, дифференцированные по глубине. Такие подробные наблюдения обычно ведут только специальные лавинные станции.
— А это что?
Строков ехидно ответил:
— Видите ли, в задачу станции входит также и наблюдение за лавиноопасными участками.
— Вот именно «также», — тихо произнес Быстров, не желая начинать нового спора. — Что это за участок?
— Официального названия у него нет. Отроги левого пятитысячника. Ниже горное плато.
Быстров просмотрел графики и чертежи. Что-то привлекло его внимание. Строков следил за каждым его движением с напряженным интересом, который, несмотря на все старания, ему не удавалось полностью скрыть.
— Любопытно… И что же, эти температурные сдвиги действительно имеют такую строгую цикличность?
— Хотите посмотреть расчеты? — Строков торопливо подошел к полке и достал папку с расчетами. Но интерес Быстрова уже угас.
— Не надо. Я с ними знакомился в управлении. Ведь именно об этом участке шла речь в ваших докладных записках?
— Совершенно верно. Я докладывал. Но, может быть, все же…
— Нет, нет. Тут все ясно. Особенно после съемки.
— Съемка с воздуха не может вскрыть всех деталей. Только на местности…
— Да, разумеется, форма лавиносбора играет иногда решающую роль. В общем, участок сам по себе довольно любопытный. Чисто теоретически, конечно.
— Туда надо обязательно сходить.
— А далеко это?
— Километров пятнадцать.
— Далековато… Нет, посмотреть, безусловно, надо… Ну давайте дня через два. Вы ведь еще не уезжаете? — Быстров явно надеялся, что срок окажется неприемлемым для Строкова.
— Сначала я должен передать вам станцию.
— Но мы же почти закончили!
— Все участки, на которых ведутся систематические наблюдения, я тоже обязан вам передать.
— Может, заодно и горы, и облака, и прошлогодний снег?