Страница 18 из 47
Закончив работу, Строков долго сидел, задумавшись, на краю шурфа. Он уже принял решение и старался представить, как теперь развернутся события. Он думал о Быстрове, который, как он только что убедился, ошибся, многого не учел, и от этого теперь зависела жизнь сотен людей там, внизу.
Снова, в который раз, вспомнил он текст полученной радиограммы:
«Ваше заявление принято. Готовьте станцию передаче Быстрову».
Быстров, опять Быстров… Словно они не могли найти другого человека… Как же он передаст в его руки все это?.. Ведь Быстров не сможет объективно оценить обстановку, у него сложилось готовое мнение, и с ним он приедет принимать станцию…
А может, все образуется. В конце концов, есть еще время, и можно успеть сделать необходимое, чтобы люди подготовились, ушли из опасной зоны… Вместе они, наверно, смогут что-нибудь придумать, предотвратить несчастье. Здесь нужны специалисты: лавинщики, гляциологи… Он с радостью вспомнил, что Быстров — гляциолог, и уже спокойно начал складывать рюкзак. Приедет Быстров, и они сделают все как надо. Нужно будет осторожно, без нажима ввести его в курс дела, сделать это тактично, чтобы он сам пришел к неизбежным выводам.
Сидя в машине, все выше поднимавшейся к Тарьину, Быстров смотрел, как узкая лента шоссе, прижатая рекой к стене ущелья, делает невероятные усилия, чтобы выбраться наверх, к солнцу. Сергей сидел, откинувшись на сиденье «Волги», вслушивался в мягкое шуршание шин по асфальту, следил за рекой, неожиданно новой за каждым поворотом, и вспоминал все, что привело его к окончательному решению, к этой несущейся навстречу дороге… Особенно врезался в память последний день перед отъездом, вернее — вечер после беседы с Поповым, когда он попросил дать ему время подумать…
Может, от того, что весна в южном городе была особенно яркой и красочной, мрачное настроение, в котором он ушел от Попова, быстро развеялось. Улицы заливало солнце. Только что политая зелень газонов наполняла воздух пряным, чуть терпким ароматом, и этот запах тогда по какой-то неведомой ассоциации вдруг напомнил ему о Наташе…
С этой женщиной он встречался уже два года, но в последние месяцы знакомство начало его тяготить. Слишком все стало привычным, заранее известным, исчезло очарование новизны. Нужно было как-то кончать, но у него все не было подходящего предлога, и вот теперь он появился. Так или иначе, придется сказать ей о предстоящем отъезде, и он решил позвонить немедленно, не откладывая.
Они встретились в сквере возле театра. Дневная жара спала, и в парке было прохладно и тихо. На дорожках мелодично, чуть печально ворковали горлинки. Редкие прохожие не мешали разговору, но начать его сразу Сергей все же не решился.
— Долго мы будем здесь? — спросила Наташа.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Что-нибудь случилось?
— Я получил новое назначение. Начальником высокогорной станции…
Она вся сникла, потому что сразу поняла и его звонок, и это свидание в парке. Она вообще умела понимать мельчайшие оттенки его настроений и еще не родившихся мыслей, угадывая все это недоступной для его понимания женской интуицией.
— Значит, уедешь… А я все ждала, когда это случится, и не поняла сразу…
— Мне дали время подумать. Я могу и не согласиться. Пришел посоветоваться с тобой.
Он еще что-то говорил, но она перестала его слушать, потому что знала — все остальное было игрой, не больше.
— Нет, Сережа, ты поезжай. Ты давно хотел уйти от меня, только случая ждал, вот теперь и поезжай.
Она не заплакала, хотя он видел, как у нее задрожали губы. Наверно, ей было трудно продолжать разговор, потому что она вдруг встала и пошла, не дав ему закончить фразы. Он не остановил ее, не догнал. Стоял и смотрел, как она шла почти бежала по аллее парка, как свернула за угол…
«Вот так и нужно рвать, одним взмахом», — подумал он тогда, хотя ожидал другого, долгого объяснения, и был слегка разочарован, даже уязвлен ее уходом. И тут же решил, что даст согласие на свою командировку.
И вот теперь, небрежно развалясь на сиденье, он смотрел в окно машины. Командировка в горы, где он будет сам себе хозяин, вдали от учреждений и срочных каждодневных дел, казалась ему почти отпуском. Приятно щекотала самолюбие и эта новая «Волга», единственная в управлении, выделенная специально на весь день, чтобы доставить его к перевалу, хотя туда вполне можно было добраться на попутных.
Два маленьких домика и площадка метеостанции расположились на такой высоте, что тяжелые дождевые тучи, накрывшие седловину перевала, ущелье и поселок комбината, лежали далеко внизу.
Строков сидел сгорбившись, не обращая внимания на холодный ветер, врывавшийся в раскрытое окно. Сзади скрипнула дверь, и, не оборачиваясь, по звуку шагов он узнал Мансура Хакимова.
— Павел Степанович, на снег пойдете? — спросил Хакимов.
— Нет. Новый начальник пойдет. — Строков сказал это без тени раздражения, спокойно и по-деловому.
— Точно, пусть лезет! — не без ехидства подхватил Хакимов.
Строков повернулся и, глядя из-под очков на Мансура, назидательно произнес:
— Удивляюсь, откуда это у вас? Знать не знаете, что за человек, а уже «пусть лезет!».
— Ну ладно, Павел Степанович!
— Ладно, ладно. Проверили бы лучше, ушла ли за ним машина.
Строков словно застыл за столом. С тех пор как вышел Хакимов, он даже не переменил позы. Только ветер больше не гулял по комнате, потому что окно было закрыто. Это мешало Строкову слышать, о чем спорят на метеоплощадке Сайда и Мансур. Впрочем, и не слыша, он мог бы, пожалуй, дословно передать все, о чем они говорили. Странные люди. Словно созданы друг для друга, а никак не могут найти общего языка, точно специально ищут повода для ссор. Правда, Мансур чаще отмалчивался, но, похоже, ссоры все же возникали по его вине. Не понимал он, что Сайда еще девочка, относился к ней слишком серьезно. Не разругались бы совсем, когда я уеду…
Неторопливое течение его мыслей прервал надсадный рев автомобильного двигателя, берущего последний подъем. Строков весь словно обмяк, опустились плечи, большие корявые руки безвольно легли на стол.
— Вот и все, — тихо прошептал он. — Приехал. — Он постарался приободриться. Пригладил редкие волосы, зачем-то поискал шляпу, найдя, отложил ее в сторону и снова сел за стол.
Ну что же, приехал и приехал, милости просим. Пусть Быстров видит, как спокоен бывший начальник Строков — абсолютно спокоен. Сидит себе, готовит к сдаче дела и даже напевает при этом.
Он услышал, как за его спиной открылась дверь и вошедший с шумом втащил вещи. Вот он остановился посреди комнаты. Нужно бы повернуться, поздороваться, а все не было сил… Наконец Строков оторвался от бумаг.
Посреди комнаты стоял не Быстров, а шофер Хабиб. Рядом с ним на полу лежал огромный кожаный чемодан и битком набитый рюкзак.
— А где?..
— Да ну его! Завтра, говорит, приеду.
— Как завтра?
— Да так. Погода, говорит, плохая, грязь. Отдыхать, говорит, буду после дороги.
Строков на секунду задумался, потер переносицу.
— Я послал вас встретить нового начальника. Не вещи, а начальника. Вот и будьте добры доставить его.
— Я не ишак гонять туда-сюда! Он же сказал: «Не поеду», что мне, силком его тащить?
— А вы все-таки поезжайте, попробуйте еще раз. Скажите, что я прошу его приехать именно сегодня.
Хлопнула дверь, и он снова остался один. Теперь можно подумать о том, для чего ему понадобилось снова посылать шофера. Какая разница — сегодня или завтра? Но разница, конечно, была. Он понимал, что еще раз подготовиться к встрече просто не хватит сил.
Строков растер руками лицо, потом выпил стакан воды и вышел на крыльцо. Далеко вниз, в синеватые сумерки убегала серпентина дороги. Солнце село, и, как всегда, сразу стало темно. Там, где уже нельзя было различить ленту дороги, вспыхнули два огненных глаза. Они то исчезали, то появлялись снова, словно издевательски подмигивали ему. Когда огни замелькали совсем близко, Строков спустился с крыльца и, никем не замеченный, пошел в темноту.