Страница 39 из 67
— Как вас зовут? Вы — чужой. Что вы делаете в нашем Городе?
— Ничего. Я гулял. Просто проходил мимо.
— Значит, у вас нет своего Города? Вы — бродяга?
— Нет. У меня есть Город — там, за холмами. Но мне надоело оставаться в нем. Мне казалось, что здесь, у вас, все совсем иначе.
— Разве вы не знали, что посторонним запрещено проникать в Город?
— Я знал это. Я читал объявления: «Чужим вход воспрещен».
— Там было написано еще кое-что, — настойчиво продолжала Машина.
— Я знаю.
Господин Феррье уловил, как человеческий голос дрогнул и словно надломился:
— Под страхом смерти.
— Вы хотите сказать еще что-нибудь?
— Подождите. Ведь вы — автономная Машина, не так ли?
— Да, я — автономная Машина.
— И вами никто не управляет?
— Никто.
— То есть нет никого, кто бы говорил через ваши динамики и слушал вашими ушами?
— Никого.
— И никто не может остановить вас, изменить вашу настройку?
— Никто. Я одна защищаю этот Город. Я бессмертна. Кому может прийти в голову попытаться остановить меня? Только врагам.
— Тогда мне больше нечего сказать. Слишком поздно пытаться…
— Хорошо. Вы готовы?
Тишина. «О, хоть бы ветерок заскрипел ставнями, зашумел в кронах деревьев», — вздохнул господин Феррье.
— Думаю, готов.
Господин Феррье услышал треск. Он почти воочию увидел струю огня, облачко пепла, тут же поглощенное Машиной. Пожалуй, во всем этом не было ничего особенно пугающего.
— Улица осталась чистой, — прошептал, Феррье. Сухой язык едва поворачивался во рту. — Чистой. Чужак сам виноват во всем. Сам виноват. Что за сумасшедшая идея — оставить свой Город, чтобы сунуть голову в — пасть льва. Вообще-то, жаль его: вроде неплохой парень. Но все сделано правильно. Это был шпион. Почему бы и нет? Или еще хуже — бродяга.
Машина торопливо промчалась мимо.
— Добрый день, господин Феррье, — бросила она на ходу.
— Добрый день, — машинально ответил он вслед. Он думал: «Мне не о чем сожалеть. Эта история и не могла закончиться иначе. Смешно. Просто смешно думать, что…»
Он схватил стакан и уставился на крутящийся на дне кусочек льда. Блестящий, полный солнца осколок. Похоже, он никогда не остановится. Конечно, он растает раньше, чем остановится. Он исчезнет. Как кто-то, блуждающий по покинутым дорогам, одинокий, без дома, без Города…
Над Городом что-то ослепительно вспыхнуло. Пронесся обжигающий вихрь.
— Это бомба, — громко сказал господин Феррье. — Точно, это бомба, так и есть. Сейчас ведь идет война. Правда, уже много лет ничего особенного не происходило. Наверное, эта война, которую ведут друг с другом Машины разных Городов, будет продолжаться вечно.
Не было ни дыма, ни пожара.
— Похоже, они промахнулись, — сказал он. — Теперь опять пройдет лет десять до следующей бомбы. — Он вздохнул. — Они всегда целят в Купол. Рассчитывают, что смогут разрушить мозг Города и таким образом погубить в нем жизнь. Говорят, что внутри Купола находится множество катушек с магнитными лентами. Все имена, даты, формы, запахи, размеры, лица горожан записаны на них, выгравированы, запечатлены в кристаллах, в закономерно расположенных молекулах железа. Эти записи могут быть расшифрованы человеческим глазом, только вооруженным специальными приборами. Это абсолютная тайна.
Его взгляд ласково скользнул по плавному изгибу Купола. «Никто, никто на протяжении многих десятков лет, может быть, нескольких сотен лет не проникал внутрь Купола. А сколько времени вообще эти Купола живут своей тайной жизнью? Три поколения? Десять поколений? Всегда? Интересно, мы тоже, наверное, посылаем бомбы, мы тоже целимся в Купола других Городов? А если когда-нибудь Города будут разрушены, как будут жить уцелевшие без Города, без Машины, защищающей их? Даже страшно представить».
На следующее утро он встал и быстро позавтракал. Он жил один. Допивая кофе, он услышал шум и крики, доносившиеся из соседнего дома. Шум быстро стих. Потом он увидел, как из открытого окна дома украдкой выскользнула Машина и скрылась.
— Странно, — пробормотал он.
Внезапно он понял, что ни разу не встречался со своими соседями. Он совершенно не знал их, более далеких, недоступных, чем тот человек из чужого Города.
Он вышел на улицу и расположился за столиком на лужайке. Внезапно послышался скрип колес Машины. Металлический голос окликнул его:
— Подойдите ко мне!
Он встал и повернулся к Машине, натолкнувшись взглядом на встречный взгляд холодных неподвижных глаз.
— Подойдите сюда, я обращаюсь к вам.
— Ко мне? — в голосе господина Феррье прозвучало недоумение.
— Да, к вам. Пошевеливайтесь. Он вышел на мостовую и остановился перед Машиной.
— Как вас зовут?
— Феррье. Вы же знаете меня.
— Я не знаю вас. Вы — чужой.
— Я живу в этом Городе. — Он судорожно заломил руки. — Вы ведь здоровались со мной вчера, и позавчера, и все другие дни. Я житель Города. Мое имя занесено в списки там. — Он махнул рукой в сторону Купола.
— Я не знаю никого по имени Феррье.
— Этого не может быть. Я живу в этом доме очень давно.
— Если бы вы жили здесь, мне бы это было известно.
— Клянусь вам! Но подождите! Скажите, кто живет вот в том доме? Машина несколько секунд молчала. Он ждал.
— Никто. Этот дом пустует. Не помню, чтобы кто-нибудь жил в нем.
— Вы просто забыли, забыли! — Он почти рыдал.
— Я не могу забыть. Я не могу ошибиться. У него мелькнула еще одна мысль.
— Скажите, кто живет на этой улице? На всей улице? Назовите имена.
— Никто. Никто никогда не жил на этой улице.
— Ну а в Городе, во всем Городе? — закричал господин Феррье. Он внезапно понял, что за крики, что за шум раздавались сегодня утром из соседнего дома.
— В этом Городе никто не живет. Он покинут. Он пуст. У меня нет никакой информации о том, что кто-нибудь когда-либо жил в. нем. Сейчас в нем остались только чужие.
Машина помолчала и снова обратилась к нему:
— Вы не из этого Города?
— Из этого… — голос господина Феррье дребезжал и был едва слышен.
— Что вы еще хотите сказать?
— Могу я… спросить вас кое о чем?
— Конечно, — ответила Машина. — Мы не спешим.
— Похоже, что вчера вечером на Город упала бомба?
— Да, это так.
— Что это была за бомба?
— Электромагнитная бомба. Она практически не причинила ущерба Городу.
— Теперь я понимаю, — пробормотал господин Феррье. — Я понимаю. — И он представил огромное количество катушек с магнитной лентой, на которых были записаны данные обо всех жителях Города, обо всем, что находится в нем. Теперь записи стерты, а Машина страдает полной амнезией. Она ничего не помнит. Все жители Города стали для нее чужаками. Это логично. Это даже нормально. Все вычеркнуто из памяти, забыто. Там, в Куполе, ничего нет.
— Это все, что вас интересует? — спросила Машина.
— Да, все, — ответил господин Феррье и подумал: «Я ведь не могу сказать ей, что она все забыла. Это бессмысленно. Она все равно не поверит. Ведь Машина не может ошибиться».
— Вы позаботитесь о моем доме?
— Вы готовы?
— Думаю, что готов. — Его губы дрожали.
— Вы не почувствуете боли, — сообщила Машина. Треск. Языки пламени. Пепел втянут засасывающим устройством, пропущен через фильтры и выброшен высоко в воздух. Оттуда он медленной пылью оседает на Город, ставший пустынным на ближайший миллион лет.
Вячеслав Глазычев,
доктор искусствоведения
СРЕДА ОТТОРЖЕНИЯ?
Мрачный портрет города будущего выписан в традициях французской фантастики, с недоверием и опаской наблюдающей, как процесс урбанизации превращает, по меткому выражению французского архитектора, «среду обитания в среду отторжения». Русские писатели до недавнего времени более оптимистично смотрели в будущее, живописуя теплые и светлые «голубые города».
Чем же стал для нас современный город: пристанищем или миром? И кто мы в нем: постояльцы или хозяева?
Об этом размышляет президент Академии городской среды.