Кулинар

— Ну, как ваша тетя? Или она вам мать?

— Двоюродная бабушка, — ответил Мараван. — Спасибо, помаленьку.

На кухне он распаковал лекарство и внимательно прочитал инструкцию. Потом измельчил одну таблетку в маленькой ступке. Смочив кончик мизинца, прикоснулся им к порошку и осторожно попробовал на вкус. Горько.

Он высыпал измельченную таблетку в стоящую рядом рюмку. Сначала вода помутнела, но потом снова стала прозрачной. Мараван понюхал раствор, поставил рюмку перед собой и задумался.

Через некоторое время тамилец встал, оделся и вышел в ближайший продовольственный магазин, откуда принес бутылку кампари.

Затем в ступку отправилась следующая таблетка. Ее Мараван растворил в рюмке кампари. Как и в предыдущий раз, жидкость сначала помутнела, а потом снова стала прозрачной.

В другую рюмку Мараван налил чистого кампари. Попробовал из обеих. Горько.

Тогда он растер еще десять таблеток и высыпал порошок в бокал со ста пятьюдесятью граммами кампари. Как только муть осела, Мараван добавил туда полтора грамма альгината.

Затем тамилец набрал кампари с минирином в шприц и несколько раз капнул из него в раствор хлорида кальция. Образовались шарики, которые он старался делать одинаковыми по размеру. Он по очереди выуживал их из раствора и нюхал, однако на язык не пробовал.

Эти красные шарики Мараван поместил в бокал, куда заранее насыпал колотый лед из замороженного апельсинового сока. Покончив с приготовлением напитка, тамилец украсил его тоненьким ломтиком апельсина.

Итак, коктейль готов.

Мараван еще раз понюхал его и вылил в раковину.

Потом он снова растирал таблетки в ступке, уже на следующий день. На три бокала должно хватить. Мараван слышал, что Дальманн любит выпить.

Неожиданно в дверь позвонили. Мараван удивился: для Македы слишком рано. Но тут на кухне появилась Андреа и объяснила, что это вездесущий Шеффер, — именно так она выразилась.

Через полчаса снова кто-то пришел.

— Это она, — мрачно сообщила Андреа.

Аперитив был готов.

— Коктейль «кампари оранж» для господина Дальманна, — объявила Андреа, протягивая бокал клиенту. — Македе, как всегда, шампанское.

Собственно говоря, Дальманн предпочел бы самый обычный «кампари оранж». Или, что еще лучше, просто кампари с содовой. Но он хотел играть по всем правилам.

Поэтому он взял бокал и попросил красивую официантку рассказать о напитке.

— Это искусственная икра с кампари в апельсиновом льду. Аперитив, — объяснила она.

Дальманн подождал, пока Андреа вышла из комнаты, и чокнулся с Македой. Эфиопка улыбнулась ему через край своего бокала — и гнева на разгильдяйство генерального прокурора как не бывало.

Дальманн оглядывался вокруг и не узнавал своей спальни. Всю мебель, кроме кровати и ночного столика, вынесли. Ужин накрыли на низеньком круглом помосте, вокруг которого вместо стульев разбросали подушки.

— Ну, можно ложиться, — пошутил Дальманн, когда они вошли в комнату и его глаза успели немного привыкнуть к свечам и полумраку.

После коктейля он развеселился, хотя пить было не так-то просто: красные шарики ускользали и разбегались в разные стороны. Часть из них Дальманн проглотил, часть отлавливал губами. Македа заливалась смехом, наблюдая его усилия, и Дальманн, чтобы позабавить ее, выловил их все до одного.

— Может, стоит продолжить? — спросил он, когда бокал опустел и игра закончилась.

Эфиопка не поняла, и он попробовал выразиться иначе.

— Не попросить ли добавки?

Девушка позвонила в храмовый колокольчик.

Мараван со своим амюс-буше был тут как тут.

Стоило ему только открыть бутылочку с эссенцией из листьев карри, корицы и кокосового масла и брызнуть несколько капель на крошечную чапати из рисовой муки, как в нос снова ударил аромат его юности. Его и Улагу, чья жизнь оборвалась так рано.

И тогда Мараван решился на то, чего прежде никогда не делал: он взял одну чапати и засунул ее себе в рот, чтобы, закрыв глаза, ощутить во рту ее вкус, постепенно раскрывающийся во всех своих оттенках.

— Я думала, они у тебя наперечет, — недовольно заметила Андреа, ожидавшая возле двери очередного сигнала.

Мараван открыл глаза, прожевал и глотнул.

— Их хватит, — ответил он Андреа.

Со второго этажа послышался звонок. Андреа взяла чапати и понесла вверх по лестнице.

Вернувшись на кухню, она поставила перед Мараваном пустой бокал.

— Он хочет еще.

Мараван сделал еще один коктейль.

Дальманн еще успел насладиться переплетенными лентами из машевой муки и замороженной шафран-миндальной эспумой. Потом Македа, громко звеня в колокольчик, сбежала вниз по лестнице.

— Он умирает, — сообщила она и сразу поспешила обратно.

Мараван с Андреа устремились за ней.

Дальманн лежал на индийских подушках. Его сжатая в кулак правая рука покоилась на груди. На белом лице блестели капельки пота. Рот был разинут, словно ему не хватало воздуха. В широко раскрытых глазах застыл ужас.

Македа, Андреа и Мараван остановились у входа. Никто из них не подошел ближе, каждый думал о своем. Иногда им казалось, что Дальманн хочет что-то сказать, но не может. Он то закрывал глаза, словно устав сопротивляться смерти, то вдруг снова оживал и возобновлял борьбу за жизнь.

— Нужно позвонить, — предложила Андреа.

— Да, нужно, — согласилась Македа.

— Номер 144, — добавил Мараван.

Но никто из них не сдвинулся с места.

Потом Македа все-таки вызвала «Скорую помощь», а Андреа и Мараван рассказали прибывшим дежурным полицейским, что произошло.

Врачу оставалось только констатировать смерть пациента. Вскрытие показало, что стент, вставленный в коронарную артерию восемь месяцев назад, несмотря на кардиоаспирин и плавике, сдвинулся с места. По словам лечащего врача, доктора Хоттингера, летальный исход стал следствием нездорового образа жизни, который, несмотря ни на что, продолжал вести больной.

Показания эфиопско-британской гражданки Македы Ф., которая в тот вечер готовила для покойного, подтвердили мнение доктора. На это же указывало и содержание алкоголя в крови.

Герман Шеффер организовал для Эрика Дальманна достойные похороны, на которых тем не менее присутствовало меньше гостей, чем ожидалось. Он же позаботился о хорошем некрологе в журнале «Пятница».

Остальные СМИ отделались объявлениями. Фирма «Палукрон» ни в одном из них не упоминалась.

На островах Силли 16нарциссы цветут еще в ноябре. А сейчас, в апреле, они торчали небольшими группками в траве, придавая поляне сходство с английским газоном.

Вот уже две недели Андреа и Македа завтракали в постели, а потом спускались к морю по узкой тропинке, чтобы, подобно вялым доисторическим животным, весь день валяться на берегу.

— А знаешь, почему я не стала помогать Даль-манну? — неожиданно спросила Андреа подругу.

До сих пор они избегали говорить на эту тему.

— Ты хотела, чтобы он умер, — предположила Македа.

Андреа кивнула:

— Я страшно ревновала.

Македа положила руку подруге на плечо и притянула ее к себе.

Некоторое время они шли в обнимку, но потом тропинка сузилась настолько, что девушки были вынуждены разойтись. Андреа выступила вперед.

— В тот вечер он должен был умереть на мне, — вдруг сказала Македа.

Андреа остановилась и оглянулась на нее.

— Я думала, он не мог больше заниматься сексом.

— Я хотела применить специальные средства, помогающие эрекции.

— Это как?

— Я попросила Маравана добавить их ему в пищу.

Андреа уставилась на эфиопку широко раскрытыми глазами.

— Вы хотели его извести?

Македа кивнула:

— Чтобы он поплатился и за всех остальных.

Андреа опустилась на мягкую траву с краю тропинки. Ее и без того белая кожа стала еще бледнее.

— И конечно, этот препарат спровоцировал второй инфаркт, — кивнула она.

Македа села рядом и улыбнулась.

— Ничего подобного. Мараван их не использовал.