Злачное место

А чем должен был стать завод, новенький, с иголочки, построенный перед самой Хренью, потом чудом уцелевший в произошедшем катаклизме и производящий подобные спасительные препараты? С чудом сохранившимися запасами сырья на год из расчета еще той экономики. С заводом, выпускавшим таблетки по импортной технологии, – пластинки-упаковки легко делились на части, а на каждой упакованной таблетке все равно стояло название препарата, штрих-код – и все такое плюс голограмма в придачу? Эльдорадо и Форт-Нокс в одном лице. Не знаю, как с этим было в Эльдорадо, но в Форт-Ноксе наверняка время от времени заводятся крысы…

– …Я вот не пойму: почему они не пригласят тех же бандитов или городских? У них там ведь и бойцов побольше, и оснастка получше. Ну морф, ну, крутой, ну потеряли бы и половину всего состава – однако ухайдакали бы они его, по-любому… – задумчиво проговорил Кусок.

– Ухайдакали бы или нет – еще большой вопрос, – возразил Крысолов. – Мог бы и просочиться – что, не так? Питерскую «Блондинку» сколько ловили? А тверского «Бабуина»? Сейчас уйдет, а через месяц снова завод встанет?

– Так оставить здесь бригаду… – начал Кусок и осекся.

Крысолов насмешливо посмотрел на него:

– Ага, бригаду, чтобы контролировала здесь все – и одновременно подмяла бы под себя в с е. И кем тогда будет здешнее начальство? Это сейчас они – султаны. Гарем у директора по крайней мере не хуже. Но ладно, приперло бы – пошли бы и на это. И пойдут, если мы не справимся. Вот только ни одна из трех здешних реальных сил – ни бандюки, ни вояки, ни город – не потерпит такого усиления одной из сторон. Плюс у каждой здесь – доля. А что это значит?

– Ежу понятно, – отозвался Банан. – Большая драчка здесь будет.

– А уцелеет ли завод после этого – б-а-альшой вопрос. И если команда любой из сторон морфа прикончит – заплатит здешнее руководство в разы больше, не говоря уже о том, что и влияние все равно утратит. Опять те же яйца, но вид сбоку. Они ж пока типа покойной Швейцарии, нейтральные. За счет чего и стригут всех. Почище чабанов. Они нас потому и позвали, что хотят и дальше нейтральными быть.

– Ладно, с этим разобрались. Вопрос только один: нам это надо? – деловито сказал Сикока.

– Ну вот и давайте думать, – тяжело вздохнул Крысолов.

Артем непонимающе смотрел на них. Такие деньги в руки валятся – и думать? – о чем он простодушно заявил, за что получил сильный щелбан в затылок от подошедшего сзади Банана.

– «Глаза не должны быть шире рта», – слышал такое, молодой? Ты слышал, что Индеец сюда не пошел? А у Индейца, к твоему сведению, жадность почище Плюшкина, но и нюх на дерьмо – овчарки обзавидуются. И раз здесь он не взялся – здесь куча дерьма, в БелАЗ не влезет. Понял теперь? Толку будет, если мы тут ляжем, а ничем твоей деревне не поможем?

– Понял, – проворчал Артем, потирая затылок. – А Плюшкин – он в какой команде, из Питера? Или из «Пламени»?

– Креатив – дерьмо, – констатировал Банан. Возвратившись на койку, он лег на нее, заложил руки за голову и начал что-то негромко насвистывать.

– Да ладно, чего ты привязался, – миролюбиво протянул Кусок. – Ну кому он на хрен нужен теперь, Гоголь этот?.. А чего, кстати, вообще все так завязались с этими таблетками? Нельзя, что ли, презиков понаделать?

– А из чего? – полюбопытствовал Старый. – Каучуковая пальма у нас как-то не шибко произрастает. Старые реставрировать на уцелевших станциях шиномонтажа? Представляю: «Наварка старой резины, развал и схождение…» Да и кроме того: ты когда, еще до Этого, видел последний раз отечественный презерватив? Заводов, чтобы их выпускать, еще задолго до Хрени Этой уже не было, а ближайшие поставки из Китая, по нынешней ситуации, еще ой не скоро ожидаются.

– Даже не в заводах дело, – вмешался Крысолов. – Предположим, «не хлебом единым…», презервативы и из кожи шить можно, кстати, и шьют кое-где, сам видел, точно как и в девятнадцатом веке, – только презервативы и до Хрени на каждом углу продавались, а СПИД и тогда смертельным был, однако ни СПИДа меньше не становилось, ни другой работы у венерологов. – Он подошел к Артему: – Артем, ты, конечно, извини, но тебе туда нельзя… Там серьезная тварь, нам, конечно, шестой нужен, но мы уж постараемся кого-нибудь здесь найти, из более обстрелянных. Да ладно, не сопливься ты. Ну правда, в другой раз – возьмем. И в этот взяли бы, не будь тут какой-то засады.

– Да я на кабана ходил. На секача! – еле сдерживаясь, чтобы не заплакать, выговорил Артем. – А они тоже, между прочим, оживают.

– Артем… тут не кабан. Ты умеешь стрелять, и я видел это, но… Ладно, пройдемся по поселку, поищем бойца, заодно и посмотрим на ситуацию в целом. Подумаем на свежем воздухе. Свои соображения потом выскажет каждый.

Они вышли из стоящего на отшибе здания, пару раз свернули между домами и вдруг очутились на главной улице поселка. Когда они в него входили, было раннее утро, и народу на улице не было, а теперь Артем смотрел на непривычно большое количество людей – человек двести, не меньше. Он уже и забыл, когда последний раз столько народу видел. Ну пожалуй, как раз тогда, когда те ботинки с матерью-покойницей покупали. А кстати, вон и парень тот, с книжками. Старый и Крысолов тоже подтянулись поближе. Народ подходил к лоткам и деловито копался в книгах. Правда, теперь доля детективов и фэнтези резко сократилась в пользу садово-огородных и прочих им подобных руководств. На глазах у Артема плотный мужик купил невесть каким образом уцелевшую книгу «Ручная коса. Литовка и горбуша» – совсем желтую и потрепанную, но мужик, не скупясь, отвалил за нее две таблетки. Рядом с мужиком стояла женщина с маленькой девочкой – по всей видимости, его жена и дочь. Девочка внезапно громко заплакала:

– Боюсь… боюсь, – тыкая с опаской маленькой розовой ручонкой в сторону большой раскрытой детской книги.

Артем глянул туда и покачал головой: на картинке вполразворота художник изобразил радостно смеющуюся девочку, немногим большую, чем та, что смотрела в книгу. В веселеньком желтом сарафане она стояла посреди двора, держа в одной руке миску, а второй рассыпая что-то на землю. К девочке со всех концов двора бежали куры, а сзади нее лежала собака, положив голову на лапы.

Хотя Артем прекрасно помнил, что так оно и было когда-то, но трехлетний опыт жизни после Этого даже у него вызвал холодок по спине при виде такой жути, чего уж там про ребенка говорить. Куры на свободе, не в клетке с двойной решеткой, да еще в таком количестве, могли означать лишь одно: в доме катастрофа, ни при каких других условиях живых кур никто не отпустил бы вот так вот по двору гулять – слишком уж был велик риск зомбануться у этих птиц. Именно по этой причине с курями сейчас почти никто не связывался: отличить зомбокурицу от еще живой было довольно сложно, с их-то дергаными движениями и поворотами головы, так что не один фермер очень удивился, когда растимые им хохлатки и чубатки начали вдруг рвать его на части выросшими в клювах зубами. Разве что кто еще кролей держал… ну, те и кур, и то опять же только в клетках… Собака, лежащая сзади и никак не реагирующая при виде зомбокур, означала, в свою очередь, что она тоже зомби, а значит, вот-вот нападет на девочку. Наверняка им крепко это вдалбливали на занятиях по безопасности. А их, в Васильевке, жизнь и так научила… Вот только так и не удосужился узнать, чего их батя, кстати, курвами называет? Женщина начала что-то возмущенно выговаривать продавцу, тот оправдывался, но Артем уже отошел от прилавка и слышал только отдельные слова: «Агния Барто… детская литература… В задницу твою литературу…»

Старый с Крысоловом шли впереди, и чуткий слух Артема ловил все то, о чем они переговаривались:

– …Ну почему Средневековье? Нормальный поселок. Не хуже, чем прочие…

– Да ты посмотри, как быстро… ну не знаю… линяет все. Вроде и не так давно было – всего несколько лет прошло. В Москве, Нижнем – там не так заметно, ну Питер еще. А отъедь чуть подальше – и все, как машина времени заработала. Ты еще учти: все сейчас раздроблено, прямо как во времена Ильи Муромца, – достаточно одного Соловья-разбойника, пардон, продвинутого морфа, в удобном для сообщения месте, чтобы целые районы оказались отрезанными от цивилизации и начали жить по совершенно своим, обособленным законам – как на острове. Достаточно вспомнить, как мы сюда добирались не по трассе.