Застава в огне

— Аллах акбар! — повторили остальные.

Надир-шах перехватил вопросительный взгляд Селима.

— Позвольте добавить, господин? — Получив молчаливое согласие, он обратился к командирам: — Теперь смотрите внимательно. На заставе будут эти двое. Они заклятые враги шаха. Вы заберете их живыми или принесете их головы.

Он выложил на стол две фотографии. Два российских офицера были запечатлены телеобъективом, очевидно, с очень далекого расстояния. Поэтому резкость крупных планов была небезупречна, но все-таки достаточно хороша, чтобы различить людей.

Это были два капитана — Аскеров и Клейменов.

Внешне на командном пункте все оставалось по-прежнему: Аскеров сидел в своем кабинете, Клейменов — у себя. Они не делали попыток к переезду. Восстановление Мансура в должности казалось само собой разумеющимся, так чего же огород городить, таскать бумаги туда-сюда. При случае они только слегка подтрунивали друг над другом, каждому в его новом положении было немного неловко. Вот и сейчас — Аскеров находился в своем кабинете, когда Константин приоткрыл дверь и обратился:

— Разрешите войти, товарищ капитан?

Он спросил это так, как положено по уставу, и, хотя форма была соблюдена, в его интонации чувствовалась шутливость. Что-то чертивший на карте за столом Мансур принял условия игры и откликнулся в том же духе:

— Ой, виноват, товарищ капитан, я ваше место занял.

— Да брось ты.

Клейменов прошел к столу и остановился, словно раздумывая, как лучше поступить: присесть или вообще уйти. При Аскерове в своей новой должности он чувствовал себя скованно. А тот сказал:

— Здорово эта гибель Сафара выбила меня из седла. Представляю, как они над ним измывались. Прямо картина стоит перед глазами.

— Да, ужасно жалко. Парню шестнадцать лет, еще бы жить да жить. — Оба помолчали, затем Клейменов сказал: — А я тебя давно ищу, только сюда не сразу заглянуть догадался.

— Получается, тебе офис не очень-то нужен, — улыбнулся Мансур.

— Выходит, что так.

— А зачем искал? Хотел что-то спросить? Так спрашивай. Я так и думал, что ты захочешь спросить.

При последних словах Аскерова Константин напрягся и спросил, похоже, не совсем то, что хотел:

— Ты что — передумал? Решил, что все обойдется?

— Нет, теперь вряд ли обойдется. Дело зашло слишком далеко. Теперь они не остановятся.

— Так надо же что-то предпринимать. Ну, погоняем бойцов, но толку-то от этого — шиш.

— А что в отряде тебе сказали?

— Сказали, что нечего нам гоношиться. В случае чего, вертушки наготове, будут здесь через двадцать минут и оставят от «духов» одни головешки. Короче говоря, на отряд надежды мало, самим думать надо.

— Думай, Петька, думай. Ты теперь командир, сам решай.

Клейменову показалось, что Мансур провоцирует его, только он не понял еще, на что именно. Он ответил с упреком, адресованным одновременно себе и Мансуру:

— Не привык без тебя решать. Так что придется еще какое-то время покумекать. Кое-какие соображения у меня имеются, зайду попозже, обсудим.

— Только ничего у нас не выйдет, пока не закроем одну проблему, — сказал Аскеров и, заметив недоуменное лицо собеседника, объяснил: — Проблему черного джипа. Заходи потом. Я здесь до ночи буду.

Глава 6

Золотая ручка Надир-шаха

Надир-шах ехал на машине в свою резиденцию. Ему нравилось, как идет подготовка к операции против российских пограничников. Все хорошо продумано и учтено, они владеют инициативой, значит, противник будет вынужден принимать решения на ходу, то есть все зависит только от них. А значит, у них все шансы на успешный исход, на победу в этом давнишнем противостоянии.

Машина остановилась. Бодрый и энергичный Надир-шах в сопровождении верного Додона приближался к дому, когда неожиданно из окон донеслись женский плач и причитания. Тотчас из дверей появился запыхавшийся, перепуганный телохранитель.

— Господин! Господин! Беда! — залепетал он с побледневшим лицом.

Надир-шах бросился в дом и вбежал в комнату Парвины. Девушка лежала на кровати, ее трясло в лихорадке, она задыхалась. Над ней склонились доктор и телохранитель. Женщины из прислуги ахали и рыдали. При появлении хозяина они почтительно расступились, телохранитель с поклонами отошел от кровати, и только доктор не обратил внимания на появление Надир-шаха, продолжая свои манипуляции. Он даже не стал отвечать на его взволнованные вопросы и только тогда, когда тот повысил голос, объяснил:

— Господин, мне придется сделать ей промывание желудка. Тяжелое отравление.

— Что для этого требуется?

— Мне нужен один помощник. Остальных прошу удалиться. Нужно много кипяченой воды, полотенца, таз.

Надир-шах приказал телохранителю обеспечить все необходимое, остальным велел уйти из комнаты. Смертельно бледная Парвина смотрела на него с мольбой и болью.

— Спаси ее, будешь богатым, — коротко бросил Надир-шах доктору, и тот молча кивнул, отлично понимая, что ожидает его при неудачном исходе лечения.

Разгневанный Надир-шах быстрыми шагами вышел из комнаты и прошел в свой кабинет. Ситора как ни в чем не бывало, сидя за маленьким столиком, работала с ноутбуком. Уже готовая к тому, чтобы дать отпор, она посмотрела на мужа холодным и невозмутимым взглядом, и тот остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие. Ему пришлось сделать усилие, чтобы преодолеть его. Ярость была готова прорваться наружу в любое мгновение. Он едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на жену с кулаками. Медленно, чуть ли не по слогам, Надир-шах процедил:

— Зачем ты это сделала?

— Я закончила твою речь на конференции. — Ситора по-прежнему смотрела на него с тем же ледяным спокойствием. — Сейчас правлю обращение Сафар-Чулука. С ним оказалось работы гораздо больше.

Надир-шах шумно вздохнул, чувствуя, что потерял половину запала. Эта женщина имеет над ним полную власть, она всегда заставляет его идти на попятную.

— Мы только разговаривали с Парвиной. Ничего больше между нами не было.

— Ты разговаривал с этой девчонкой? Интересно бы знать, о чем?

Надир-шах потерял последние запасы ярости, точнее, сознания своей правоты. И все равно не мог смириться с тем, что сделала Ситора.

— Не могу поверить, что ты способна на такое, — сказал он.

— Ей основательно промоют желудок, и все будет в порядке. Не беспокойся, она не умрет. Вы еще долго сможете разговаривать.

— Этого я тебе не прощу.

Надир-шах повернулся, чтобы уйти. У Ситоры невольно задрожала нижняя губа, она постаралась спрятать охвативший ее испуг за привычной улыбкой. Она не умоляет, даже не просит, она предлагает. Все мольбы и стенания так глубоко внутри, что ни одному мужчине не доведется их услышать.

— Поговори со мной, Надир. Сядь и поговори.

Муж, даже не обернувшись, глухо ответил:

— Ты не женщина, нет. Ты вампир, кровосос. Не хочу говорить, не хочу видеть тебя.

Понурив голову, он вышел из кабинета, где увидел ожидающего его Додона. Чувствовалось, тому не терпится сообщить важную новость.

— Господин, Селим доложил, что его человек на заставе до сих пор не вышел на связь.

— Почему? Он жив, этот человек?

— Да, наблюдатели видели его. Он уезжал, но уже вернулся.

— Ну, не вышел на связь. Что тут особенного? Разве это большая катастрофа?

— Нет, господин, это не так страшно. С гор и так видно все, что они делают. — Додону хотелось, чтобы шеф услышал нужный ответ.

— Значит, все правильно. Передай Селиму: мои приказы остаются в силе. Кстати, что они делают, я имею в виду на заставе?

— Ничего особенного, господин. Они, как стадо баранов, покорно ждут своего резака.

Даже если обстановка на заставе была бы совершенно спокойной, на Клейменова все равно выпала бы тьма-тьмущая забот: одно дело — быть заместителем, и совсем другое — начальником. Разница вроде бы несущественная, однако она есть; теперь ему нужно не только во все вникнуть, проверить бумаги, поговорить с людьми. Необходимо изменить свою психологию, ежеминутно помнить, что ты — первый.