Новобранец

— Вот и все, — сказала Гонэл с тихим вздохом, как будто сожалея о том, что история закончилась и оказалась такой печальной. Кинжалы снова вылетели из ее рукавов, но на сей раз она не стала их задерживать: один вонзился предателю в горло, второй — между бровями. Гонэл повернулась к нему спиной.

— Ингильвар, — позвала она, и безымянная девушка подняла голову, глядя на нее отчаянно, сквозь густые слезы.

Лицо защитницы засияло, волосы пронизал красноватый свет факелов.

— Ингильвар, — произнесла Гонэл отчетливо и властно, — Ингильвар, я возвращаю тебе твое имя. Ты вернулась домой. Сегодня ты воистину вернулась домой.

Глава тринадцатая

Денис верхом на коне занял место в строю, во втором ряду. Впереди, чуть наискось от него, стоял Арилье, рядом с эльфом — лучник Гевис. Ингильвар с мечом у седла, с копьем в руке, застыла бок о бок с Денисом. Она открыла Роселидису и всем остальным в замке свое имя, но не пожелала объяснять — откуда взяла фантазию так называться; ее ни о чем не спрашивали. Если Гонэл признавала за ней это право, значит, и спорить незачем. Имя Ингильвар служило воительнице щитом, она носила его гордо, как доспех.

Денис старался не думать обо всем, что произошло у него на глазах в подземелье. Он мог бы сказать, что тогда, во время допроса пленников, мир несколько раз покачнулся и едва не рассыпался; однако вместе с тем молодой человек вынужден был признать и другое: Гонэл сделала все, чтобы мир сохранился, по возможности, прежним.

И — господи ты боже мой — она ведь использовала тролля, «ублюдка», как он сам себя называл, раба в золотом ошейнике, палача, навеки замурованного в подземельях замка! Интересно, многим ли из стоящих в этом строю известна сия пикантная подробность?

Денис покосился налево, направо, и вдруг понял: ничего не изменится, если они узнают. Гонэл действительно удается сохранять свой мир, и не важно при этом, какими методами она действует. Ее мир незыблем. Мир ее воинов незыблем. Она никому не позволит пошатнуть основы этого мира. Есть замок, есть Серая Граница, и есть стражи Серой Границы. И покуда один из стражей жив, ничто вышедшее из туманов, не проникнет в землю людей и эльфов.

«Проклятье, — подумал Денис, — а я ведь так и застрял здесь, в замке, на границе! То есть, если меня сейчас убьют, то я даже не пойму — за что умираю. Они-то по крайней мере бывали в других землях, им-то хоть ясно, что за эти земли стоит выпустить всю кровью из жил… А у меня даже малейших подозрений на сей счет не имеется. Подохну незнамо за что».

Но в глубине души он не сомневался: происходящее обладает смыслом. Где-то там, очень далеко, раскинулись леса, а за ними тянутся к небесам стройные башни городов, где обитают ремесленники и прекрасные девы из рода людей. А еще дальше, в горах, стоит волшебный замок Калимегдан, обиталище Мастеров, и подступы к замку охраняет пустыня, и трава кусает босые ноги изгнанника.

Джурич Моран.

Не самое лучшее время сейчас для того, чтобы вспоминать Джурича Морана. Битва вот-вот начнется.

Серый горизонт колыхался так яростно, словно не туман это был, а плотная ткань, сквозь которую пытается прорваться разъяренный зверь. Жутко было смотреть на него, но никто из воинов Гонэл не отводил глаз. Прорыв границы должен был произойти здесь, и накануне ночью сторожевые на башнях поняли это.

Гонэл приказала трубить тревогу и вооружаться.

Этгива пришла к Денису с Арилье, когда те, уже полностью одетые, разбирали оружие.

— Я буду стоять на стене замка, — сказала фэйри. — Ты не видишь меня, но будешь знать, что я рядом.

— Ты всегда рядом, — ответил Арилье и поцеловал ее в нос. — Ты в моем сердце, в моей голове и еще немного — в печенке.

— Хорошо, что не в желудке, не то узнала бы, что такое эльфийский метаболизм, — встрял Денис и тотчас же ощутил себя идиотом.

Этгива, впрочем, поцеловала и его, а потом быстро ушла.

Гонэл возглавляла свое воинство. В гарнизоне осталось совсем немного солдат, преимущественно новобранцы. Денис впервые видел защитницу в полном доспехе. Она показалась ему похожей на Жанну д'Арк в каком-то старом фильме, где Жанна — роскошная красавица. Все-таки полный доспех выглядит на удивление неестественно. Даже хорошо сложенная женщина превращается в насекомое.

Гонэл что-то говорила, обращаясь к своим людям (не к простым солдатам, конечно, а к офицерам). Она была страшно озабоченной, неинтересной. Иногда она показывала рукой налево, направо. Слушавшие ее люди так же хмуро кивали.

Еще один облик Гонэл, понял Денис. Сегодня защитница ни в малейшей степени не напоминала ту смешливую женщину, к которой он ввалился в спальню. Поневоле он вспомнил ее лицо, когда она, расправившись с Адальгером, приказала вынести из подземелья Эахельвана. Она ничего не говорила о своих намерениях, но Денис почему-то предполагал, что Гонэл вовсе не желает Эахельвану смерти.

И несколько дней кряду, пока старик угасал, защитница приходила к нему и подолгу просиживала возле его постели. Они ни о чем не разговаривали. Иногда она брала его за руку и сжимала пальцы. Кажется, ей было жаль его. Потом Эахельван все-таки умер.

Неизбежность. Все входы в замок надежно запечатаны, ни один тролль не сможет пересечь невидимую черту и остаться в живых. И даже подземелье, которое не является территорией замка, закрыто такой печатью. Воспользовавшись силой каменных зверей, Гонэл изменила обычные законы природы — и теперь вынуждена была подчиняться этим измененным законам так же, как прежде подчинялась изначальному порядку вещей.

Эахельван умер.

Хатра, предатель, был повешен на стене замка. Гонэл не стала тратить времени на судебные разбирательства. Она просто вошла к нему в комнату вместе с солдатами, приказала связать его и вздернуть на веревке за шею. Потом мертвое тело было вывешено над воротами с драконом, и вороны слетелись к нему.

Предатель висел лицом к Серой Границе и пустыми глазницами смотрел на своих союзников, а те, сквозь плотный туман, глядели, должно быть, на него.

Денис слышал, как перед смертью Хатра кричал:

— Ты — сука, Ингильвар! Я сделал это ради тебя!

Денис повернулся к Арилье и тихо сказал:

— Почему мне кажется, что это ложь? Ведь я знаю, что это правда!

— Потому что это ложь, — мгновенно ответил Арилье. — Он сделал это вовсе не ради женщины, а для себя. Такие вещи всегда делают только для себя. Ингильвар не согласилась бы заплатить такую цену за свою свободу. И она — не сука.

— Это верно, — сказал Денис, благодарный.

Он оставался теперь единственным менестрелем в замке, и это обстоятельство немало его тревожило. Гораздо в большей степени, нежели необходимость идти в смертельно опасный бой. «Лучше уж пусть меня убьют тролли, чем я буду петь в присутствии эльфов», — Денис втайне гордился чеканностью этой формулировки.

Серая Граница прорвалась, и темные всадники затопили равнину. Черный вал катился прямо к замку, да так стремительно, что это казалось чем-то сверхъестественным.

Арилье обернулся к Денису и что-то сказал. Денис не расслышал слов, так сильно шумела кровь у него в ушах. Но ему довольно было увидеть лицо эльфа. Первое дружеское лицо, которое встретило его в этом мире, куда мама упрятала Денечку от опасностей военной службы. Денис улыбнулся и кивнул. Арилье отвернулся, очевидно, вполне удовлетворенный таким ответом.

Черные приближались. Первая шеренга защитников замка двинулась им навстречу, вторая и третья остались на месте. Денис покрепче взялся за копье. Он уже видел тролля, который, прорвавшись сквозь первую линию, мчался прямо к нему. Две индиговые спирали на смуглых щеках, ярко-желтые глаза, грива синих волос — и на копье, которое уже опущено и нацелено Денису в грудь, бунчук из тех же синих прядей.

Денис закричал и помчался ему навстречу. Грянул гром, весь воздух из груди Дениса вышибло, и он увидел небо: тролль выбил его из седла. У юноши оставалось совсем немного времени — только пока противник разворачивается на коне, чтобы вернуться и добить поверженного врага.