Путь к жизни

Попробовав пошевелиться, - послушник никак не отреагировал на эту попытку - палач обнаружил, что прикован к чему-то наклонному и, похоже, совершенно наг. Даже голову закрепили то ли обручем, то ли какой-то повязкой. Похоже, у хозяев имелся богатый опыт содержания опасных пленников.

Мысленно хмыкнув, каратель допил воду и, когда послушник развернулся уже, чтобы уходить, буркнул на всеобщем северном:

- Справедливый покарает вас.

Остановившись, будущий жрец обернулся:

- Пока Справедливый карает Храм и его негодных служителей. Тебя, твоего предшественника, ту вашу банду, которая, притворяясь нежитью, вырезала деревни…

Палач мысленно улыбнулся: похоже, его тюремщику забыли объяснить, что нельзя разговаривать с узниками. Вот только откуда по эту сторону Клыков знают о тайнах Храма? Довольно неприглядных, строго говоря, тайнах. Причём не в какой-нибудь особой службе, а в обычном храме ложного бога. И не жрец высшего посвящения, а…

- Ты сбежал, - в голосе карателя не было ничего, кроме констатации факта. - Сбежал от своего господина.

- У меня не было господина. Наша деревня была вольной, - фыркнул послушник.

- Тогда почему? Надеялся, что здесь будет лучше?

- А здесь на самом деле лучше. Господин спас меня и мою семью, не требуя ничего взамен. И господин не требует отдать ему моего сына, как потребовал ваш Храм. Господин не стал даже брать мою кровь. И я служу ему по доброй воле. Потому что таков мой долг. А ты… Я не знаю, сколько на тебе грехов, но, похоже, очень много и очень тяжких. Иначе Справедливый не отдал бы господину твою душу!

Сегодня Его Величество решил устроить себе отдых. Сообщив секретарю, что приёма не будет, Кирхан Четвёртый отправился на прогулку по дворцовому парку, сопровождаемый немногочисленной свитой из десятка молодых дворян и пары офицеров конной гвардии. Дам не было. Во-первых, последние дни "свободы"перед женитьбой следовало проводить в компании себе подобных, дабы достойно отпраздновать окончание холостой жизни. Во-вторых, не далее как этим утром батюшка провёл с женихом воспитательную беседу. Мол, перед прибытием невесты и скорой свадьбой надо бы себя кое в чём ограничить. А если уж совсем прижмёт - обойтись служанками. Это, мол, не считается… За что и удостоился многообещающего взгляда от присутствовавшей при сём наставлении матушки.

Поспешно откланявшись, молодой монарх собрал друзей детства и устроил своеобразный военный совет. Требовалось решить, чего б такого замутить, чтобы, с одной стороны, было что потом вспомнить, а с другой - "не опозорить корону".

Мнения, само собой, разделились. Часть почтенных советников предлагала устроить грандиозную попойку с участием тех самых, с которыми "не считается", господа же гвардейцы, ссылаясь на приобретённый за время службы опыт, настаивали на посещении красавиц полусвета, обитающих в одном из не самых дорогих, но в то же время весьма приличном заведении.

Строго говоря, второй вариант казался Его Величеству значительно привлекательнее, поскольку начинался пусть и с небольшого, но приключения - тайного покидания дворца. А кроме того, Кир ещё ни разу в жизни не бывал в таких вот храмах любви. Однако ж и молоденькие служанки, набранные в штат ввиду предстоящего празднества, тоже представляли определённый интерес. Причём именно сейчас, когда до них не успели добраться дворцовые любители подобной охоты.

Внезапно набравшую обороты дискуссию прервал грозный рык:

- Смир-рно! Что за бардак?! Делать нечего?! Сейчас найду!

Молодые дворяне замерли, господа же гвардейцы, безуспешно попытавшись превратиться в невидимок, вытянулись, подобрав животы и выпучив глаза. Будучи в дурном настроении, Его Высочество Рисхан вполне мог отправить всех присутствующих, исключая разве что короля, мотать круги по дворцовому парку. А то и по главной площади.

- Рис?! - удивлённо обернулся на голос Кирхан. - Ты же в отпуске!

- Да е… я этот отпуск, этот медовый месяц… - не договорив, главнокомандующий махнул рукой ожидавшим в отдалении лакеям и, когда те подбежали, велел принести вина. Затем, обозрев превратившихся в статуи подчинённых, недовольно буркнул: - Вольно. И всё остальное.

- Э-э-э… В каком смысле? - не понял Его Величество.

- В смысле е… - вежливо объяснил старший принц. - И вообще, сам скоро поймёшь. Как только женишься.

Свитские, получив разрешение шевелиться, переглянулись: похоже, семейная жизнь Его Высочества с самого начала пошла как-то не так. Кирхан, тоже успевший додуматься до этой простой вещи, ухватил брата за рукав мундира и потащил вперёд, подальше от лишних ушей.

- Рассказывай! - коротко приказал он, отойдя на пару десятков шагов.

- "Рассказывай!" - передразнил его Рисхан. - Что тебе рассказать? Что у меня теперь не дом, а курятник? Моей дражайшей супруге, видите ли, фрейлины полагаются! Она у меня, видите ли, жена принца!

- И что? - не понял король. - Ты - принц, она - твоя жена. Всё правильно.

- Правильно?! - вскинулся главнокомандующий. - Правильно?! И что в спальню просто так не войти, тоже правильно? Я, видишь ли, предупреждать должен! Фельдегеря отправлять, тьма его задери, с пакетом! За полгода до! Ты это правильным считаешь? А что служанок теперь - плюнуть некуда? А что Тольд, видишь ли, какой-то там салатик не умеет готовить, и поэтому его надо выгнать? А…

Глядя на раскрасневшееся лицо брата и выслушивая его жалобы, Его Величество размышлял о том, что отправится именно в бордель. В конце концов, если и его супруга окажется с таким же характером…

Весну Мясник ненавидел. И родилась эта ненависть ещё во время обучения. В обители. Где жизнь на монастырских огородах и клумбах начинала кипеть, стоило лишь сойти снегу. И что казалось маленькому Лиртво особенно несправедливым, сажали там не клубнику, малину или ещё что-нибудь вкусное, а какие-то совершенно никому не интересные травки. К тому же горькие.

Конечно, повзрослев, будущий целитель понял, почему их заставляют возиться в только-только оттаявшей земле, но понимание это не добавило ни капли любви ко времени, когда мир начинает просыпаться от зимнего сна.

Вот и теперь, сидя в тяжело нагруженной телеге, Лиртво утыкался носом в высокий меховой воротник тулупа и только фыркал в ответ на подначки неунывающего орка. Зеленошкурый же не оставлял попыток расшевелить приятеля, то и дело вспоминая случаи из своей бродячей жизни. Всё бы ничего, да только каждый второй рассказ начинался словами: "Вот так же весной дело было". Затем следовало подробное описание набухших почек, проклюнувшихся листочков, щебечущих птичек и прочего. А перед глазами Мясника возникали длинные грядки, раскисшие от сырости башмаки, грязная одежда, стирать которую предстояло самому, и красные руки, зудящие от цыпок… И возникало нестерпимое желание послать болтуна куда подальше.

Облегчение наступало, когда встречалась какая-нибудь достопримечательность. Шурраг отвлекался от воспоминаний и принимался рассказывать очередную легенду. Или быль. Вот их Лиртво выслушивал очень внимательно. И не просто выслушивал, а уже сам надоедал орку, выспрашивая подробности. Чаще всего в ответ слышались фырканье, ругань на орочьем и обвинения в занудстве. Иногда - редко - ещё одна легенда, после которой у слушателя появлялись новые вопросы…

Совсем хорошо становилось на стоянках. Быстро сделав все положенные по должности дела и поужинав, целитель отходил в сторонку и занимался магическими тренировками, напрочь отсекая от себя окружающую действительность. Благо поработать было над чем: и те самые силовые жгуты, показанные мертвецом, и парочка новых заклинаний, подкинутых некромантом, и, наконец, довольно странное упражнение, предложенное им же. Именно предложенное: "Как хочешь, - сказал тогда старик. - Тебе решать". Лиртво подумал-подумал, и захотел. Как говорили в обители, учиться можно и у деревенской знахарки. Кстати, одно из показанных Наставником заклинаний оказалось именно лекарским, предназначенным для лечения небольших ран. Мясник знал несколько подобных, но ни одно из них не было устроено так. Та самая знаменитая имперская школа, о которой по эту сторону хребта ходило столько слухов? Наверное. К сожалению, обсудить это с кем-нибудь возможности не имелось. Предупреждение Кераха, высказанное ещё в первом путешествии, вынуждало соблюдать осторожность, а непродолжительность встреч со старым магом заставляла тратить время на что-нибудь более важное, чем простое удовлетворение любопытства.