Страница 35 из 82
Госкино СССР не обделяло «Сталкера» вниманием (с фильмом немало церемонились при съемках и даже разрешили переснять из-за испорченного негатива, чтобы потом… фактически отлучить его от проката), но для чиновников было ясно: в кинофантастике наступила новая эпоха. Вести из-за «кордона» недвусмысленно указывали на то, что в начавшемся десятилетии погоду будут делать не философские притчи и антиутопии, а остросюжетные боевики, матрица которых была заложена «Звездными войнами» Джорджа Лукаса.
В 70-х наша кинофантастика, конечно же, была жива не одним только Тарковским. Фантастические сюжеты возникали в эксцентрических комедиях («Иван Васильевич меняет профессию»), политических триллерах («Молчание доктора Ивенса»), приключенческих лентах («Земля Санникова»), многочисленных детских сказках и даже новогодних ревю («Эта веселая планета»). Появлялись, впрочем, и космические саги: в 1973 году режиссер Р.Викторов поставил фильм «Москва – Кассиопея», а год спустя – сиквел «Отроки во Вселенной». Но и эти два фильма, и подражавшее им «Большое космическое путешествие» В.Селиванова (1975) были фильмами для детей «до 14» с героями того же возраста. Даже для старшеклассников, не говоря уже о взрослых зрителях, нужны были иные герои и иные масштабы постановки. Снять такую космическую сагу решили на Ялтинском филиале киностудии имени Горького, призвав в постановщики все того же Р.Викторова.
Вышедший на экраны в 1980 году фильм «Через тернии к звездам» нашим достойным ответом Лукасу не стал. Неплохо задуманная на уровне сценария (его написал Кир Булычёв) картина оказалась очень слаба не только по части спецэффектов, но и по костюмам, декорациям, реквизиту. В отличие от клушанцевского «Железного Джона», робот-актер из фильма Викторова не вызвал бы восторга даже на детском утреннике, Эпизоды на борту космического корабля выглядели плохой имитацией «Стар Трека» (его первая кинопрокатная серия, поставленная Р.Уайзом, вышла как раз в 1979-м), но еще больше разочаровали эпизоды на Дессе. Обитатели этой планеты ездили на обычных велосипедах, носили знакомые каждому школьнику противогазы и стреляли из пистолетов времен второй мировой войны. Все это могло бы быть «стильным анахронизмом» (таким, как дрезина у Тарковского в «Сталкере»), если бы в работе художника К.Загорского и оператора А.Рыбина вообще присутствовал сколько-нибудь выраженный стиль. Чувствовалось, что фильм собран из «бывших в употреблении» атрибутов нашего «серьезного» кинематографа (другое дело, что в этом была не вина, а беда его создателей). Единственным исключением стала главная героиня – девушка-клон Нийя, сыгранная Е.Метелкиной, чьи черты лица и удачно найденный грим действительно создавали впечатление существа внеземной расы. Нельзя не обратить внимания и на то, что «Тернии» так же, как и вся последующая наша кинофантастика, научились обходиться без идеологических врагов, функцию которых взяли на себя жестокие и циничные инопланетяне под предводительством карлика Туранчокса.
Наша главная космическая сага имела весьма средний прокат в СССР* и не вызвала интереса за границей. Все это убедило и кинематографическое начальство, и самих режиссеров в том, что продолжать «битву за космос» с Голливудом – по крайней мере, в формате «блокбастера», масштабной киноэпопеи – не имеет смысла. В последующие пять лет наши фильмы о космосе приобретают все более «камерный» характер, иногда принимая обличье комедии («Звездная командировка»), а иногда – даже производственной драмы («Возвращение с орбиты»). Как правило, они снимаются на периферийных, второразрядных студиях, но если даже запускаются в столице («Лунная радуга» – на «Мосфильме», «Инопланетянка» – на студии им. Горького), это не делает их событиями всесоюзного, а тем более мирового масштаба. Кстати, то же самое можно сказать и о фантастических фильмах любой другой тематики. «Второе дыхание» приходит в советскую кинофантастику только с перестройкой, когда извечный «балласт» (социально-политическая актуальность) вдруг начинает работать как дополнительный генератор идей, тем и художественных решений.
Дмитрий КАРАВАЕВ
(Окончание следует.)
* Двухсерийный фильм собрал 20,5 млн зрителей – меньше, чем куда более скромный по постановочным затратам «Гиперболоид инженера Гарина" (20,8 млн).
МАРИЯ ГАЛИНА
АНДРОИДЫ КРУГЛОГО СТОЛА
Благодарю тебя, сэр Гаррет, – проворковала Гвиневера. – Твой рассказ поистине удивителен.
Я величественно кивнул, подтверждая ее слова, ибо так оно и было.
За узким стрельчатым окном свистел ветер, рваные белые облака неслись по черному небу, слизывая звезды. В замок холод не проникал, лишь тихонько вздрагивали гобелены на стенах да трепетали языки пламени в огромном камине, бросая теплые отсветы на лицо Гвиневеры. Она была, как белая башня. Она была прекрасна.
– Благодарю, доблестный сэр Гаррет, – сказал я, – ты заслужил нашу похвалу и добрый ужин… Все, что полагается рыцарю после столь долгого и трудного странствия.
Гаррет легко поднялся с колена, опираясь на склоненное копье. Доспех, казалось, совсем не тяготил его. Собственно, так оно и было: полипласт – материал прочный, но легкий.
– Слушаю тебя, сэр Гавейн, – сказал я.
Ну да, вы знаете.
Не мне объяснять вам, почему для стационарной разведки не годятся отряды, состоящие из природных людей. Как ни старайся психологи, как ни подбирай взаимодополняющие психотипы. Как ни рассчитывай взаимодополняющие сочетания профессий и хобби, склонностей и фобий…
И дело даже не в трудностях работы – к ним-то мы как раз прекрасно подготовлены. Дело в нас самих.
Потому что рано или поздно все приходит к одному. К безумию и взаимному истреблению.
Как группа Пола, которая в припадке взаимно индуцированной паранойи расстреляла из термической пушки пришедший за ней катер.
Как тогда, на Троянде, где группа разведчиков распалась на два смертельно враждующих лагеря только потому, что жена командира, она же консультант-сексолог…
Ладно…
Моя Гвиневера никогда себе такого не позволит. Потому что она не так запрограммирована. Теперь вы поняли, кто я. Я - король Артур.
– Так что случилось с тобой, благородный Гавейн?
– Ничего такого, чем можно хвастать на пирах, о мой король, – печально сказал Гавейн. Из них он был самым восторженным. Все время рвался совершать подвиги. – Беспредельный лес, сколько хватает глаз, простирался предо мною, и я подумал: «О, сколь…»
– Короче, Гавейн.
– Да, мой повелитель. В общем, мы въехали в лес, конь и я, и это был удивительный лес. Там росли огромные деревья, оплетенные лозой, а с лоз свисали великолепные цветы, и когда я потянулся за цветком, он отпрянул от меня, а лоза оплела мне пальцы, словно хотела воспрепятствовать, но я призвал на помощь святого Николая, покровителя путников, и поразил тело лозы своим копьем, и усики разжались, и я смог сорвать цветок, который хочу поднести сейчас своей королеве…
Преклонив колено и низко склонив голову в тяжелом шлеме, он протянул Гвиневере что-то яркое, залитое в прозрачный фиксирующий гель.
– Мы благодарим тебя, сэр Гавейн, – сказала Гвиневера. – Воистину, это удивительный подвиг!
Первая разведгруппа уже сталкивалась с флорой такого рода. Природный человек так просто бы не отделался, скажу я вам. Нет, все-таки это была хорошая идея…
Не помню, чья.
Оставаясь наедине с собой, человек сходит с ума.
Оставаясь наедине с горсткой себе подобных, сводит с ума их.