Страница 15 из 82
На другой день Огородник стоял в карауле, а весь наш дистрикт погнали работать за терранские пайки. Олдермен пришел, колченогий Петер: пойдем, говорит, нечего разлеживаться.
Собралось всего семнадцать человек. Кто болеет, кто в дозоре стоит, кто совсем немощный и не встал. А живет тут у нас в дистрикте человек тридцать. Разный народ. Бритые, гады, в другом дистрикте живут, который называется Центр. А наш называется Станция. Потому что тут была станция. До Мятежа еще. Станция чего-то такого с вагончиками, а ходило оно на магнитах. Теперь нигде ничего не ходит, и у нас не ходит.
Петер свел нас как раз на ту самую станцию и говорит: «Давайте разбирайте от мусора, чистите, если жрать хотите». Мне тележку дал. Чтоб я мусор увозил. Еще другим дал инструмент кой-какой. Лопаты дал – яму копать, где мусор зарыть. Крючья дал. А сам уйти хотел, будто бы он немощный. Старуха Боунзиха и Хебберша принялись его ругать и обещали ему гадостей наделать, если уйдет. А он все равно работать не хочет. Таракан тогда подошел к Петеру и сказал: «Только шаг шагни, я тебе руку сломаю». И Петер остался. Лопатой землю ковыряет.
Я быстро устал. С Мятежа станция не работает. Тут уж не завалы, а почти что развалины. Старуха Боунзиха тележку мне грузит, а сама скрипит-скрипит: «Что за сволочи эти терранцы! Да нет, что за сволочи! Чего они просто так нам еды не дают? Мы же голодаем! Или они не видят? Глаза настежь закрыли и не видят. А не видят, потому что не хотят видеть! У них продуктов – горы, океаны! Жадные, вроде нашего Петера… Ты спроси, спроси давай своего дружка Огородника, почему они просто так с ближним не поделятся?»
А я молчу. С Боунзихой всегда так: пока молчишь, она только скрипит, а когда чего скажешь, то начнет в голос разоряться. И тут уж ее не остановить. А терранцы нас кормили раньше за так, это она забыла просто. Когда мы тут совсем загибались, дали еды нам. Раз да- ли, и другой, и третий. А потом сказали: сделайте то, сделайте это, вот и будет вам еда.
Да. Спрошу у Огородника, почему они поменялись.
Полдня мы работали, все с ног попадали. Сил нет совсем. Лопаты-тележки-крючья тут побросали, потому что нести их тяжело очень. Через день опять тут соберемся, будем шевелиться. Я хотел к Огороднику пойти. Он хоть и чудной, а поговорить с ним хорошо.
Назавтра я и пошел к нему.
Плохое место у него. Там раньше дом над землей летал – плоский и длинный, на сто человек. Может, не на сто, но большой дом, точно. До Мятежа везде любили странные дома. И тут тоже любили. Дом на антигробитации держался… Или нет? Как-то не так сказал, но я не помню. А потом в него чем-то попали, вот он и пенькнулся на землю. Народ весь оттуда разбежался, полдома рассыпалось. Кусочек дома почти целым остался, но там уже не жил никто. Огородник пришел, все почистил, грязь вынул, трупы вынул, сам устроился. Место плохое, а устроился хорошо. Да. Дверь очень крепкая. Я поскреботал в дверь, он ее мне электричеством открыл, сам не подошел. Больше никто в Поселке дверь электричеством открывать не умеет, а Огородник умеет. Внутри у него длинный коридор с лампами. Я вошел, дверь сама за мной закрылась, я даже испугался. Он мне кричит:
– Капрал, проходи! Я тут вожусь кое с чем, давай, иди ко мне. Как это он узнал, что я к нему пришел, а не кто-нибудь еще? У него, наверное, гляделка на двери. Из старой жизни помню: раньше были гляделки, много гляделок…
Вокруг – комнаты, а в комнатах все железным хламом завалено. Приборы, апарратты, всякие штуки, чтобы возиться в приборах и апарраттах… Очень много. Целые кучи. А-а! Вот нормальная комната! Посуда лежит, еда лежит, шкаф лежит, а в шкафу, наверное, одежда лежит. Одежда – стоит. Все чистое очень, все на месте, он тут, наверное, часто прибирает. Лежанка у него бедная. Совсем простая лежанка, хуже моей. Над лежанкой Огородник крест к стене прибил – деревянный и с картинками. А рядом с крестом – еще картинка. Я посмотрел: очень красивая, только непонятная. Там три человека с крыльями сидят за столом, а на всех троих у них одна всего мороженница с мороженым. И ложек у них нет. Почему это?
– Где ты там?
– Я иду, Огородник. Не кричи.
Как он хитро устроил! Тут было много жилых блоков, он везде стены посносил, получилась одна очень большая комната. И крыши над комнатой нет совсем… Там сетка. Ме-еленькая такая. Но, наверное, прочная. Непрочную сетку каждый порвет, а к нему, говорят, хотели-хотели залезть, но никто не смог. Значит, прочная сетка. Внизу у Огородника как бы маленькие вагончики стоят, все прозрачные. Внутри вагончиков земля набросана и растут растения. Это называется Еплицы. Да. Правильно сказал. За Еплицы Огородника и прозвали Огородником.
И я полез к Огороднику в Еплицу. Влезаю, чувствую, очень тепло, аж в пот бросает… А-ай!
А у него тут кот. Не кто-нибудь еще, а настоящий кот. Полосатый!
Кот большой. Забрался в зеленя, сидит на попе, вылизывает мох у себя на животе. Лапы расклячил и давай наяривать… Усы везде растут – белые, длинные: над пастью растут, из щек растут, из бровей растут… А из ушей растет у него шерсть. Нет, он не толстый, у нас тут совсем нет никаких толстых, он, наверное, худой кот. Но моха много у него, мохнатый очень, поэтому кажется, что вот – большой котище.
Вот он сидел-сидел, а меня увидел и сразу – оп! – стоит на четырех лапах. Очень нервный. Глаза большие, круглые, темные, смотрит ими на меня, не мигает. И не только глаза, а весь кот застыл, один хвост по земле дыдынькает. Да, очень нервный кот. Морда тоже полосатая, но только наполовину, а наполовину белая. И лапы белые – там, где люди сапоги носят.
Очень плохо на меня смотрит. Наверное, думает, как бы ему укусить меня. Или убежать от меня. Или сразу и то, и другое думает: Это он правильно думает. Вкусный кот. Один такой кот стоит банку мясных консервов. Правда, их всех давно съели, котов. Этого видели много раз и хотели поймать, но он не поймался. О нем рассказы рассказывают, до чего хитрая зверюга! Ишь ты, расслабился, к Огороднику забрел, а тут раз – и я. Не уйдешь, котюга.
И я стал ноги в коленях сгибать медленно-медленно, чтоб половчее прыгнуть.
– …Познакомься с моим котом, Капрал. Ты видишь его? Не правда ли, настоящий красавец!
Кот не убежал и драться не захотел. Только зашипел и попятился на голос Огородника. Зашипел – это он сказал мне: «Вот, знаю все твои мысли черные». А попятился… это я не пойму никак. Что, Огородник котов не ест? Почему он кота своим назвал? Как может быть кот – чей-нибудь?
И я растерялся. Прыгать не стал совсем.
Кот до Огородника допятился, развернулся ко мне хвостом и дальше-дальше в зеленя затрусил. Напоследок пожаловался Огороднику:
– Мяк! Мяк мямяк!
Огородник – тут уж я его увидел – лицо недовольное сделал:
– Ты с ним, Капрал, обращайся повежливее. Он существо робкое и осторожное. Но, как и все мы, нуждается в покое и простых земных радостях. Ты его испугаешь, он и приходить перестанет.
Совсем запутал меня.
– Ты совсем запутал меня, Огородник. Чего-то несешь, не пойми чего.
– Ладно. Просто не трогай его, и он с тобой, возможно, подружится. Я вот, например, дружбой с котей очень дорожу.
Я молчу. Вот же Огородник, совсем обалдел от кота своего. Но если хочет, не буду трогать его кота, хоть и вкусный.
Кругом я смотрю – зеленя, зеленя, зеленя на палочках, на шесточках и… с зеленей маленькие огурчики свисают.
Ой-ой!
Еда.
Рот сразу слюнками наполнился.
Огородник смотрит на меня, внимательно так, все видит.
– Сейчас поедим. Только я умоюсь, а то весь в земле.
– Не-ет…
– Почему нет? Ты уже поел?
– Не-ет…
– Объясни толком, я не понимаю. Умник тоже нашелся! Не понимает он.
– Я ничего своего не принес.
– Считай, угощаю. О-ох…
– Тогда очень большое спасибо.
– Пойдем.
Пошли тогда мы в его комнату-кухню, в его жилище. Там он умылся. А потом вынул из разных мест еду и тоже моет ее, чистит ее. А я от запахов просто помереть хочу, и слюни мои только что через уши не текут. У него тут огурчики, чеснок, лук, синтетический концентрат, который будто бы горох с мясом… Правда, концентрат гороховый у всех бывает, когда терранцы дают. А еще у Огородника вареное месиво какое-то, он его называет kasha, это по-русски. Потому что Огородник с Терры-2, а терранцы говорят либо по-русски, либо по-испански, либо по-поляцки.