Утро генеральской казни

– Нам сюда, – сверившись с указателем сектора, проговорил Дугин и сошел с асфальтированного проезда.

Под ногами зачавкала раскисшая от недавних дождей жирная глина.

– Да уж, в такой земле не каждый согласится лежать, – проговорил Андрей.

– У покойников согласия редко спрашивают, – ухмыльнулся Дугин. – Да и зачем под кладбище хорошую песчаную землю отводить? Мне лично все равно, что с моим телом после смерти случится: песок ли желтенький, глина, или сожгут его в пепел да развеют по ветру. Главное, чтобы живым поменьше хлопот своим уходом доставить.

Дугин миновал ряд недавних могил, присматриваясь к фотографическим портретам в траурных рамках, словно выбирал, где остановиться.

– Ну, вот мы и на месте, – Павел Игнатьевич стоял возле могилы с немного запыленными венками.

Ларин смотрел на фотографию какой-то бабушки в клетчатом платке. Ее имя, фамилия и годы жизни абсолютно ничего ему не говорили. Ну, прожил человек почти девяносто лет, наверняка всякого повидала на своем веку старая женщина. Но он-то, Андрей, здесь при чем? Почему оказался в одной компании с Дугиным у ее могилы?

Павел Игнатьевич положил цветы на могильный холмик, скомканной газетой протер некрашеную деревянную лавочку и предложил:

– Садись, Андрей.

– Вы ее знали? – спросил Ларин, присаживаясь.

– Никогда в жизни не пересекались. Хотя, наверное, старушка была неплохим человеком. Взгляд-то у нее на фотографии добрый. Или специалист в «Фотошопе» постарался? Надеюсь, Ольга Петровна не в обиде на то, что мы, абсолютно незнакомые ей люди, пришли на место ее упокоения и даже цветы принесли.

– Ничего не понимаю, – честно признался Ларин, осматриваясь по сторонам.

Народу на кладбище было совсем немного – с десяток человек. Кто-то наводил порядок на могиле, кто-то вместе с представителем администрации кладбища осматривал предложенный участок.

– На могилу не смотри. Просто здесь лавочка стоит, – подсказал Дугин. – Думай, Андрей, думай.

Подсказка дала пищу для размышлений. Теперь Ларин уже другими глазами вглядывался в ряды могил. Наконец его взгляд зацепился и остановился на свежевыкопанной яме неподалеку. Место наверняка было подготовлено для сегодняшних похорон. Возле ямы лежали дощатые щиты, чтобы участники погребальной процессии не испачкали обувь раскисшей глиной. В куче комковатой земли торчали две лопаты с отполированными от частого употребления черенками. Место на лавочке, где расположились Дугин и Ларин, идеально годилось для наблюдения. А время было уже обеденное – самое подходящее для того, чтобы появилась похоронная процессия.

Дугин расстегнул нагрудный карман куртки и извлек из него плоскую фляжку из нержавейки.

– Это так, для маскировки. Пусто там, – пояснил Павел Игнатьевич. – За рулем я никогда не пью. А ты козырек своей бейсболки пониже опусти, тебе сильно светиться не стоит, – произнес он, когда в воротах кладбища показался угловатый «пазик» с военными номерами.

Следом за ним уже втягивался небольшой военный духовой оркестр. Трубы поблескивали на солнце. Кладбищенский воздух завибрировал от звуков военного марша. За оркестрантами медленно двигалась вереница черных машин и почетный караул с автоматами.

– Не ниже полковника хоронят, – определил Ларин. – Почетный караул с салютом только от этого звания и положен.

– Правильно, Андрей, мыслишь. Именно полковника. И фамилия его – Павлов. О нем я тебе уже рассказывал. Обидно получилось. Он уже почти все документы собрал. Я не сомневаюсь, что его убили намеренно и никакого несчастного случая не было. Был бы он жив, я тебя не потревожил бы. Мои люди к нему давно присматривались. Через месяц, второй я собирался предложить ему вступить в нашу организацию. Но нас опередили. Абсолютно все собранное им бесследно исчезло, и рассказать он уже ничего не сможет. А человеком Павлов был осторожным, никого в свои тайны не посвящал.

Автобус остановился. Солдаты в камуфляже перенесли гроб из автобуса и водрузили его на подставку рядом с могилой, сняли крышку. Павлов лежал бледный, в парадной форме. Немолодая женщина в черном вложила ему в сложенные на груди руки выпавшую иконку.

– А вот и те, кто нас интересует. Смотри внимательно. По легенде, ты должен знать их в лицо по фотографиям.

– Какая легенда? Вы о ней мне пока ничего не говорили.

– Всему свое время, Андрей. Вот самый главный фигурант – генерал-лейтенант Рубинов Анатолий Никодимович.

– С синеватыми мешками под глазами и лицом скрытого алкоголика?

– Он самый. Только почему – скрытого? Залить за воротник он умеет, как всякий военный. В армии без этого никак – ни начальство доверять не будет, ни подчиненные уважать. А рядом с ним увивается холуй с погонами подполковника. Это Слижевский, его помощник. Не исключаю, что это он устранил Павлова. Может, и не лично, но убийство организовал, это точно. Возможно, был задействован кто-то из «Летучего эскадрона», о котором я тебе как-то говорил.

– Тайное подразделение Министерства обороны, созданное из бывших спецназовцев, для грязных дел? Значит, это он изъял весь компромат?

– Похоже на то, что не только изъял, но и копии себе оставил. Так, на всякий случай. Ты же знаешь логику холуев – служат своему хозяину до тех пор, пока он в силе, и всякие секреты, попавшие к ним в руки, приберегают для шантажа. Завтра Рубинов вылетает в Выборг, чтобы отправиться к своему приятелю – еще по Суворовскому училищу – генерал-майору Васькову. Что именно они замыслили, честно говоря, я понятия не имею. Но афера готовится крупная. Иначе бы не хоронили сегодня полковника Павлова. Они не те люди, которые могут спокойно смотреть на то, как у них из-под носа уплывают двадцать пять миллионов евро, и по гроб жизни себе не простят, если добрая часть этих денег не прилипнет к их рукам.

Почетный караул вскинул автоматы – громыхнули холостые выстрелы. Звук повторило эхо.

– Пошли, – негромко произнес Дугин, спрятав пустую блестящую фляжку в нагрудный карман куртки.

Ларин поднялся. Мужчины, негромко переговариваясь, пошли по заасфальтированному проезду к воротам кладбища.

– Я тебе предложу несколько вариантов внедрения. А ты выберешь, какой тебе больше подходит.

– А если не подойдет ни один?

– Тогда можешь придумать свой, – пожал плечами Дугин. – Я всегда готов выслушать твое мнение. Тебе же предстоит действовать, и риск должен быть оправданным.

Дугин и Ларин продолжили разговор, уже сидя в машине. Андрей, опустив козырек бейсбольной кепки пониже, присматривался к военным, вернувшимся с кладбища. Даже если бы Павел Игнатьевич не давал никаких характеристик Рубинову, Ларин с первого бы взгляда понял, что генерал-лейтенант – проходимец. Его выдавал вороватый и одновременно надменный взгляд. И как только держат таких людей в Министерстве обороны? Их же за версту видно! Кто и почему назначает их на должности, позволяет распоряжаться миллионными суммами и судьбами тысяч людей? Сколько раз Андрей уже задавал себе подобные вопросы. А четкого ответа у него так и не появилось.

Рубинов и Слижевский садились в машину вместе. Генеральская «Волга» уехала первой. Еще один довод в пользу того, что смерть полковника Павлова была на совести генерал-лейтенанта, и чувствовал он себя на кладбище некомфортно.

– …Ты не сомневайся, Андрей, немецкий язык у тебя почти идеальный. А небольшой акцент вписывается в рамки легенды, – продолжал говорить Дугин. – От тебя требуется совсем немного: успешно внедриться и разобраться в том, что затеял Рубинов.

– Не так уж и мало, – поморщился Ларин. – Найти общий язык с мерзавцами мне бывает сложно. Улыбаешься им, пытаешься стать своим в доску, а сам еле сдерживаешь желание, чтобы… – Андрей замолчал.

– Врезать по морде? Размозжить голову? Поверь, это самое легкое и наименее мучительное для них. А главное – абсолютно бесполезное для общества в целом занятие. Исчезнет один коррупционер – на его место придет новый, помоложе, понаглее и более голодный. Наша с тобой задача – уничтожить их репутацию, лишить власти и денег, поставить к позорному столбу. Так, чтобы другим неповадно было. Парочка публично наказанных – это всегда предупреждение для других мерзавцев. Потом десять раз думать будут, прежде чем идти на преступление.