Дверь в полнолуние

Кажется, она нашла то, что хотела: вернулась к столу, взяла салфетку и аккуратно собрала на нее мелкие крошки.

Она поднесла салфетку к свету, и Генрих увидел горстку мелких стеклянных крошек и тоненькую иглу для инъекций.

Теперь уже вдвоем они еще раз все осмотрели, и Марьяна поднялась, по-детски отряхнула ладони и сказала:

-Наверное, там были какие-то отпечатки, но я раздавила шприц, еще когда обнаружила мсье Русселя.

Генрих подумал, что, если бы это сделала она, времени на то, чтобы спрятать шприц, у нее было предостаточно. Впрочем, с этой целью она сама могла раздавить его, так и следов не останется. Марьяна знала, какое действие может оказать инсулиновая инъекция. Кто еще, кроме нее, мог об этом знать? Например, он, Генрих, понятия об этом не имел.

Если это ее задумка - зачем ей было поднимать шум? Никто не кинулся бы до утра, и задуманное дело было бы успешно завершено.

Генрих чувствовал симпатию к девушке, а события последних часов сблизили их. Не хотелось верить.

Неожиданно для себя он перешел на ты:

-Думаешь, кто-то мог сделать Максу укол инсулина? - хмуро спросил он.

Марьяна пожала плечами:

-Во-первых, я не уверена, что это могло вызвать мгновенную реакцию. Это же не кураре, в конце концов. Во-вторых, мсье Руссель был полностью одет и собирался пить чай.Он что, подпустил к себе человека со шприцем в руках и вот так запросто позволил сделать себе укол?

-Мы с тобой - неспециалисты. Может быть, его сначала каким-то способом лишили возможности двигаться, а уже потом сделали укол, позволяющий имитировать смерть от естественных причин? И шприц поэтому оставили. Мол, не рассчитал человек, произошел несчастный случай.

Марьяна поежилась.

-Вы это всерьез? У кого могли быть такие серьезные основания избавиться от Макса Русселя?

-Я не знаю. Но сегодняшний разговор. В общем, когда речь идет о деньгах, многие люди теряют тот налет цивилизованности, который дает им происхождение, воспитание и собственные представления о морали.

Она усмехнулась:

-Нас с вами можно смело исключить из списка - я вчера отказалась от денег Русселя, а вы его распоряжениями не упомянуты.

Генрих нахмурился. Если всерьез начнут копать, то обязательно нароют какие-нибудь подробности личной жизни, которые обожают желтые газетенки, и имя Ингрид всплывет обязательно. Этого допустить ни в коем случае нельзя. Если Русселя не будет, защитить Игрид сможет только он, отец.

Он не стал говорить Мари, что вчера, после того, как она ушла, Руссель передал все распоряжения, подготовленные и подписанные им, Карлу Шлегелю. Учитывая характер Макса, Генрих ничуть не удивился тому, что Макс не внес в них никаких изменений. Впрочем, Мари об этом не знала. Или знала?.. Макс мог сам ей рассказать об этом позже. Это ведь только с ее слов - то, что она попала в его комнату случайно.Еще в первые минуты знакомства он обратил внимание на сходство ребенка с Максом Русселем и вполне понял причину внезапного недомогания Ингрид. Конечно, она тоже это сходство заметила.

В последнее время Ингрид плохо спала, и принимала снотворное. Генрих порадовался, что она не услышала шума, поднятого Мари.

Девушка прервала поток его мыслей:

-Я спущусь за льдом и принесу в гостиную.

Генрих нахмурился.

-Что-то мне подсказывает, что нам всем лучше находиться на глазах друг у друга. Марьяна вскинула на него глаза, но промолчала.

Когда они поднялись в гостиную, там уже были почти все приглашенные на уикэнд гости. Отсутствовали, по понятной причине, хозяин дома и Макс, и Ингрид, которая, по-видимому, не услышала шума и спала. -Где вы пропадали? - ворчливо спросила Дорис.

Арни занялся баром, и Генрих наблюдал, как ловко он управляется с бутылками.

Молчать дольше было невозможно, и он с трудом сказал:

-Врач уверен, что кто-то сделал Максу инъекцию инсулина.

Дорис нахмурилась:

-Ты имеешь в виду.

Генрих кивнул.

-Конечно, это сделал кто-то из нас. В доме посторонних не было.

Арни прекратил возиться с бутылками, повернулся лицом:

-Может быть, это просто сердечный приступ? Честно сказать, мне сегодня не понравился дядя. Он выглядел просто препаршиво. Откуда такая уверенность, что причиной инсулин?

-Мы с Мари нашли шприц, - с неохотой признался Генрих. - Он лежал рядом с телом Макса.

-Значит, теперь этим делом точно займется полиция, - медленно протянула Дорис. - И, конечно, начнут перетряхивать наше грязное белье.

Все молчали, и она с неожиданно с испугом глянула на всех, шагнула назад, споткнулась и упала в кресло.

-Я знаю, теперь вы будете думать на меня! Я ведь имела глупость высказать открыто свое мнение о разделе акций. Я. Я ничего не делала!

Отец налил в стакан воды и подал ей:

-Дорис, успокойся, никто не думает, что ты могла.С чего это тебе пришло в голову?

Попытавшись выпить воды, Дорис поперхнулась, и вода разлилась ей на грудь. Она со злобой отстранила руку отца, и Марьяна увидела, что девушка действительно сильно нервничает. И решила, что Дорис боится того, что она, Марьяна, проговорится о том, что застала ее в комнате Арнольда.

Генрих рассудительно спросил:

-И действительно, с чего ты взяла, что обвинят тебя? Давайте вспомним, где и кто находился сегодня ночью. Думаю, нас должен интересовать промежуток с двух до трех часов. Я весь вечер проговорил с Максом, и около двух мы с ним расстались на лестничной площадке - я пошел наверх, а Макс - к себе. В комнате было душно, я вышел на балкон и выкурил сигарету, потом принял душ и улегся. Уснуть я так и не успел - примерно в три часа ночи услышал в коридоре непонятный шум, и кто-то стукнул в мою дверь. Я поднялся и выглянул - как раз к тому времени Мари вылетела в коридор из комнаты Арни, и побежала к лестнице. Я окликнул ее, но она меня, кажется, даже не услышала. Одевшись, я через две-три минуты спустился вниз, и застал ее в комнате Макса. Вот и все, что я могу рассказать.

Карл Шлегель нервно потер ладони и развел руками:

-Мне и вовсе нечего рассказывать.Макс передал мне документы, я поднялся к себе и просмотрел их перед сном. Потом выключил свет и уснул. Сплю я крепко, и шума не слышал. Разбудил меня стук в дверь - Арнольд поднял меня, от него я узнал о несчастье.

-Ну да, Мари ворвалась ко мне в комнату, когда я спал. Дверь на ночь обычно не запираю, поэтому она смогла войти. Она так несвязно изъяснялась, и я, в общем-то, ничего не понял, кроме того, что с дядей случилось несчастье. Я бегом спустился за вами, понял, что вы поможете Мари, и вернулся за Адамом и Максом. Заодно решил разбудить и мсье Шлегеля.

-Ты застал их всех в комнатах?

-Да, конечно.

-Они спали?

-Нет, не похоже.- Арни покосился на Адама. - Вы можете расспросить их сами.

Адам поморщился:

-Я чувствовал себя неважно, снова и снова обдумывал наш разговор, и как раз около двух спустился вниз, налить виски. Там я выпил еще немного, а потом поднялся к себе. У дверей я и столкнулся с Арни.

-И что, ты не заметил суматохи и шума, поднятого Мари?- почти с недоверием спросил Генрих.

-А я не заглядывал в жилое крыло. Зачем? Я не собирался встречаться с отцом.

-И ты никого не видел внизу?

-Нет. Но.

-Что? - насторожился Генрих.

Адам помолчал, а потом неохотно продолжил:

-Сначала я не собирался пить, и просто заглянул к Дорис. Ее не было в комнате. Именно тогда я и спустился, чтобы выпить виски. Думаю, Дорис скрывает что-то.

Она вспыхнула:

-Что взять с человека, который говорит такое о собственной жене? Ты неделями пренебрегаешь мной, и совершенно неудивительно, что мне приходится искать внимания и сочувствия на стороне.

Адам насмешливо улыбнулся:

-Мне совершенно безразлично то, что тебя не было в комнате. Единственное, что могло меня задеть - я думал, с кем ты сейчас - с Максом или Арни.

-А что, есть разница? - огрызнулась Дорис.

-Для меня есть.

Он испытующе посмотрел на Арни, и тот не выдержал, заерзал: