Страница 20 из 36
Я спросила:
— Она была красива? Почему не вышла замуж второй раз, если мужа не любила?
Старик посмотрел на меня, улыбнулся:
— Нет, красавицей ее назвать трудно. В ее портретах угадываются типично самаринские черты: рыжеволоса, умна, иронична, очень обаятельна, но не красива, нет. А замуж почему не вышла, на то ответ история не дает. От несчастного брака у нее остался сын, она крайне опасалась за его душевное здоровье, всегда искала черты начинающегося безумия. Но тут бог ее миловал. Сын писал пьесы, сам играл. Памятуя свою несчастную судьбу, сыну разрешила жениться по любви. Зато во всех своих сочинениях предостерегала девиц от того, чтобы идти против воли родительской, несмотря на то, что ей такая покорность принесла только несчастья. Вообще очень, очень достойная женщина была. Я вот вам на память книгу свою подарю, на досуге почитайте. Да еще адресок один дам, вашего дальнего родственника, на всякий случай, он — историк, живет во Франции, я для него выполнял некоторые архивные изыскания.
Я попросила:
— Григорий Мефодиевич, посоветуйте нам, куда бы нам поехать здесь, в Серпухове. Только у нас на все про все — два-три дня.
Он наморщил лоб:
— Неподалеку отсюда есть санаторий «Шахтер», он расположен на территории фамильного поместья Соллогубов. Помещичьего дома давно нет, вековые липы варварски вырублены, но сохранилась действующая церковь Рождества Христова. Кстати, поместье и называлось Рождествено. Можете посмотреть на здание медицинского училища — в свое время именно его графиня выкупила у купца Солодовникова для своего первого лазарета. Советую вам посетить наши монастыри, мужской и женский, они открыты для посетителей только частично, потому что оба — действующие, но устав для посетителей там крайне строгий. Обязательно походите по музею — тут вам Игорь поможет. Сходите к остаткам кремлевских стен — им больше шестисот лет. И дышите, дышите — это воздух вашей родины, здесь им пропитано все, и монастырская земля, и травы, и вода в реке, и туман над звонницами…
Марк спросил:
— Я могу где-то увидеть могилы моих предков?
Григорий Мефодиевич вздохнул:
— Фамильная решетка Самариных располагалась в Москве, в стене Данилова монастыря. Однако впоследствии могилы известных людей оттуда были перенесены на Новодевичье кладбище, а весь остальной погост взорвали. Правда, построили часовню-костницу, в которой и упокоились останки, в том числе предков вашей семьи.
Марк поднялся:
— Огромное вам спасибо, даже не знаю, что бы без вас делал… Вот, Рита уговорила меня приехать сюда, а куда идти, мы совсем не знали.
Старик лукаво склонил голову:
— Я так понимаю, что она недавно стала членом вашей семьи? Учтите, что женщины в этой семье отличались умом и характером. Вот, например, мать графини в свое время уговорила мужа за бриллиантовое колье выкупить деревеньку, известную сейчас, как Переделкино. А вообще, женщины в вашей семье всегда были практического склада, помогали своим мужьям, в том числе и в тех делах, которым мужья посвящали свою жизнь, что бы это ни было: воспитание детей, писание книг или хозяйственная деятельность. Так что рад знакомству с новыми членами этой прекрасной русской фамилии.
Пользуясь указаниями старика, мы погуляли возле остатков белокаменных кремлевских стен. От городской пристани, с замершим сердцем, полюбовались на то, как возносятся ввысь, перекликаясь между собой, белокаменные соборы и колокольни.
Настоящее украшение города — два монастыря шестнадцатого века, Владычный и Высоцкий. Предупрежденная заранее, я надела длинную темную юбку и прихватила с собой большой темный платок.
Марк, увидев меня в платке, неожиданно засмотрелся, а потом признался нехотя:
— А тебе идет.
В женском монастыре сейчас пытаются возродить традиции ремесел. В золотошвейной мастерской я купила в подарок сестре Марка вышитую золотом икону.
Мы побродили по древнему погосту, читая стершиеся от времени надписи на могильных плитах. Посетили родовую усадьбу, поставили свечки за упокой в маленькой церквушке.
Игорь Владимирович сам, лично провел нас по музею. Собрание, действительно, впечатляло: Юон, Маковский, Айвазовский… Около одного портрета Марк неожиданно остановился, а Игорь Владимирович кивнул ему:
— Да-да, это и есть Мария Федоровна Соллогуб.
Я всмотрелась в строгое спокойное лицо, но никакого сходства с Марком не уловила.
Возвращаясь вечером домой, мы молчали, обдумывая увиденное и услышанное за день.
На третий день, попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы забросили вещи в машину, кое-как одели совершенно сонного Мишку, и рано утром выехали на трассу.
Марк повернул голову ко мне и сказал:
— Рита, спасибо тебе за эту поездку.
Я озадачилась:
— Мне-то за что? Я и сама получила такой заряд впечатлений. Все-таки я впервые так надолго покидаю страну, где родилась и выросла. Даже не знаю, смогу ли я там, в новой-то жизни, прижиться.
Он кивнул:
— Я буду рядом и тебе помогу.
МАРК СПЕНСЕР
Вскоре после взлета, утомленная долгим днем и предотлетной суетой, Рита заснула.
Я слегка повернул голову и в полумраке салона внимательно рассмотрел ее лицо. Можно считать, что мне повезло, и бредовая идея Роберта, которая неожиданно обрела плоть и кровь, материализовалась в красивую молодую девушку, спящую на соседнем сиденье.
Сделанного не воротишь, но беспокойство я испытывал вполне обоснованное. За годы холостой жизни я привык к тому, что живу один, без оглядки на тех, кто находится рядом. Время недолгого брака с Эллен не успело изменить моих привычек. Как-то сложится наша совместная жизнь?
Все три дня, проведенные в России, я присматривался к Рите. И должен признать, что не заметил в ней фальши. Редкое по нынешним временам качество.
Если ее что-то заинтересовало, она искренне к этому присматривалась, если радовалась или огорчалась — то тоже искренне, даже устав, она не бодрилась, а молча позволяла мне сажать Мишку на плечи и опиралась о мою руку. Но характер, вне всякого сомнения, у нее был, и собственное мнение тоже. Я улыбнулся, вспомнив, как она сожалела о том, что подлинник иконы «Неупиваемая чаша» исчез в веках: «Вот уж для России ценность величайшая! А то у нас здоровые молодые мужики готовы пропить не только свою судьбу, но и жизнь, и счастье детей и любимых!»
Почувствовав мое движение, она открыла глаза:
— Не спишь?
Рита поправила волосы, села ровнее. Мишка сопел в кресле рядом, и она поправила сползший плед.
— А в каком штате ты живешь?
— Вашингтон.
Рита удивилась:
— А Алла говорила, что провинция… Это же вроде столицы у вас?
Я засмеялся, закрыв лицо руками.
Рита с тревогой смотрела на меня.
— Я что-то не так спросила?
— Нет, извини, все так. Мне просто показалось забавным, что ты так доверяешь мне, ни о чем не расспрашиваешь и летишь в полную неизвестность. — Я посерьезнел. — Нет, штат Вашингтон расположен далеко от города Вашингтона. Я живу почти у самой границы с Канадой, неподалеку от Сиэтла. У меня есть городской дом, но большую часть жизни я провожу в доме, который расположен милях в сорока от него, в горах.
— Сиэтл… — задумчиво протянула Рита. — Красивое название. Когда-то я смотрела фильм с Мэг Райан и Томом Хэнксом в главной роли, мне понравился.
— Мне тоже нравится этот фильм, «Неспящие в Сиэтле».
— А еще чем-то знаменит ваш штат?
— Ну, разве что тем, что неподалеку от нас расположен крошечный городок Абердин, там родился Курт Кобейн.
Она сморщила нос:
— Это «Нирвана», да? По-моему, он застрелился совсем молодым, или там наркотики как-то примешались? Я, вообще-то, не поклонница их музыки.
— Я тоже. Да у меня и времени никогда на это не было. Я много учился, потом работал, потом бизнес стал отнимать все свободное время.
— Вообще, я думала, что Абердин — это где-то в Шотландии.