Любовь по контракту

Кажется, наши переглядывания не остались незамеченными: Робик скептически ухмыльнулся и подмигнул мне. Я его взгляд проигнорировала.

Максим Николаевич, к нашему удивлению, дожидался в доме.

За ужином Робик попенял ему, что он из-за нас совсем забросил дела, но тот уверил, что рад принять участие в таких значительных событиях.

Максим Николаевич пояснил:

— Я переговорил со своим деловым партнером, он сам родом из Серпухова, куда вы надумали отправиться. Он дал мне для вас рекомендательное письмо к директору местного музея, и даже уже связался с ним. Так что все, что вы хотели увидеть и узнать о ваших предках, вам покажут. А со своей стороны, настоятельно рекомендую вам воспользоваться услугами моего водителя с машиной, наверняка местный сервис не обеспечит вам должный комфорт.

Я вопросительно посмотрела на Марка.

От водителя он решительно отказался, зато внимательно посмотрел по карте, куда нам нужно ехать, получил ключи от машины, письмо и все необходимые разъяснения от Максима Николаевича, поблагодарил его за беспокойство, и уже через час мы ехали в сторону Симферопольского шоссе.

Мы с Мишкой устроились на заднем сидении, сначала он оживленно вертел головой по сторонам, а потом, убаюканный мерным покачиванием, задремал.

К гостинице мы подъехали уже около одиннадцати вечера.

Углядев марку машины, на которой мы прибыли, служащие отеля нас устроили со всеми почестями, даже подняли в номер наш багаж, состоящий из двух небольших дорожных сумок. Формальности по нашему размещению были минимальными.

Марк помог мне устроить так и не проснувшегося Мишку на кровати в спальне, и неожиданно весело хмыкнул, оглядев комнату.

Я посмотрела вокруг и обомлела: обстановка в номере оправдывала его предназначение. На кровати можно было с успехом устраивать какое-нибудь эротическое шоу, ее величина и гигантский полог из кремово-розовой органзы наводили на совершенно определенные мысли. А у окна стояла (я не поверила своим глазам!) большая ванна на золоченых ножках с золочеными же краниками.

Марк почесал переносицу и сказал:

— Надеюсь, здесь есть и более прозаические помещения для личной гигиены. — Он глянул на мое потрясенное лицо и добавил: — Вообще, считаю, что выбор номера тебе удался, особенно учитывая все наши обстоятельства.

Я не удержалась, и мы рассмеялись.

Осмотрев номер, мы обнаружили ванную комнату с душевой кабиной и балкон, с которого открывался дивный вид на белокаменный собор и колокольню, что сразу меня примирило с ванной и розовой органзой.

В гостиной стоял огромный диван, и Марк уселся на него:

— Ну вот, превосходно разместимся!

Решили пораньше лечь спать, а с утра заняться историческими изысканиями.

Проснулась я от восторженного Мишкиного вопля:

— Мама, кажется, я — принц. Посмотри, какая кровать!

Мишка нашел для кровати еще одно применение: он прыгал на ней, как на батуте, пока я не рассердилась по-настоящему. Присмирев, он спрыгнул и вышел в гостиную.

Я оделась, и поспешила за ним.

Спешила я совершенно напрасно: Марка в номере не было. Впрочем, он появился несколько минут спустя, с кипой газет и брошюр в руках.

— Проснулись? Не хотел вас беспокоить и решил прогуляться. Вот, купил внизу.

Я бегло просмотрела брошюры: это были обыкновенные туристические буклеты, какие всегда есть в любом историко-культурном центре, и карта города и окрестностей. Конечно, Серпухов, с его древней историей и обилием церквей и музеев, просто должен быть местом паломничества туристов и любителей русской старины.

Мы позавтракали внизу, в гостиничном ресторанчике.

По случаю раннего утра народу было немного, и обслужили нас быстро. Ресторан специализировался на русской кухне, поэтому в числе прочего нам подали огромное блюдо блинов с разнообразными начинками и чай.

Я терпеливо дождалась, когда мои мужчины насытятся, и мы спустились к стоянке машин.

Рассчитывая на долгие пешие прогулки, я надела джинсы и плотную трикотажную маечку и сменила обычные шпильки на удобные плетеные туфли.

Марк одобрительно посмотрел на меня, мы уселись в машину и тронулись.

Директор музея, куда мы направились в первую очередь, оказался доброжелательным мужчиной средних лет с бородкой в чеховском стиле.

Он обрадовался нашему приходу и внимательно выслушал.

Поправив очки, строго оглядел нас и спросил:

— И вы всерьез рассчитываете на то, что за два-три дня сможете обстоятельно осмотреть наши достопримечательности?! Да один наш музей имеет совершенно бесценные сокровища! Великолепная коллекция икон, скульптура, станковая живопись! А архитектурный музей, а соборы, а монастыри! Нет, вы, конечно, как хотите, но два дня — это несерьезно!

Я пришла на помощь Марку.

— Понимаете, Игорь Владимирович, Марк хочет прежде всего посмотреть те места, которые связаны с его корнями. Может быть, вы нам порекомендуете что-то в этом плане?

Марк закивал:

— Бабушка рассказывала, что у них был большой дом в городе, где-то на Калужской улице, возможно, он сохранился. Да, еще усадьба, их родовая усадьба. Она тоже должна быть где-то неподалеку.

Игорь Владимирович поправил очки и спросил, чуть склонившись вперед:

— Позвольте узнать фамилию вашей бабушки?

— Ее звали Мария Юрьевна Спенсер, а в девичестве она была Соллогуб. Бабушка рассказывала, что в ее роду были писатели и литераторы, военные и дипломаты, даже упоминала что-то о семейном родстве с Биронами.

Игорь Владимирович даже привстал:

— Вы принадлежите к очень известной фамилии, молодой человек. Соллогубы у нас в городе — известнейшая фамилия! Думаю, я знаю, кто нам может помочь. Есть один человек, он, правда, уже довольно в возрасте, но на память не жалуется. Когда-то он был моим учителем. Думаю, что он нам не откажет. Он уже давно на заслуженном отдыхе, но мы его навестим в домашней обстановке. Я сам с вами проеду, заодно проведаю Григория Мефодиевича и его сестру. Супруга его умерла лет пять назад, и сестра ведет его хозяйство.

Около одноэтажного домика, утопающего в цветах, нас встретила его хозяйка, Людмила Мефодиевна. Она искренне обрадовалась Игорю Владимировичу:

— Проходите, Игорь! Вы же знаете, Григорий Мефодиевич всегда рад вас видеть! И спасибо вам большое за присланное лекарство, очень помогло! Кот наш совсем выздоровел, бегает, как молодой!

Во дворе, действительно, лежал толстый кот, опасливо посмотревший на Мишку.

Узнав, что мы по делу, Людмила Мефодиевна без разговоров провела нас в кабинет, и, забрав Мишку с собой, увела его смотреть на соседских котят.

Выслушав нас, Григорий Мефодиевич спросил Марка:

— Как говорите, звали вашу бабушку? Мария Юрьевна? И год рождения 1905?— Он пожевал губами, а потом уверенно изрек: — Все ясно, самаринская ветвь. Что же вы, молодой человек, так мало интересовались историей вашего рода? Род ведь знаменитый! Соллогубы пошли от древнего дворянского польско-литовского рода, а в самаринской ветви этого семейства тоже были замечательные люди: юристы, публицисты, журналисты. Известен Соллогуб, которого Пушкин приглашал в секунданты в первую свою, несостоявшуюся дуэль. Отличался тяжелым характером, говорят, недолюбливал Наталью Николаевну. В свое время был известным острословом, что, кстати, характерно для всей семьи, и для женской части ее тоже.

Марк улыбнулся:

— Тогда моя бабушка точно пошла в свою родню…

Григорий Мефодиевич сощурился:

— А ведь я целую монографию написал об одной представительнице вашего рода, Марии Федоровне Соллогуб, урожденной Самариной. Большого сердца была женщина, и большого ума. Самарины своим детям дали отменное образование, и барышням тоже, хотя, конечно, для них образование было домашним. Личная жизнь Марии Федоровны не сложилась, была у нее некоторая романтическая история в юности, однако родители выдали ее замуж за старшего брата писателя Соллогуба, муж ее вскоре душевно заболел, сошел с ума и умер совсем молодым, но она сумела не зачерстветь в своих несчастьях. Создала школу для девиц, занималась благотворительностью, что в местах наших, промышленно-купеческих, было делом новым, организовывала лечебницы и образовательные учреждения, в своем имении принимала воспитанниц на все лето, писала книги по воспитанию.