Мое первое убийство

— Эти маленькие шлюхи только и умеют, что оговаривать порядочных людей, — сказал он в конце. — Идет, понимаешь, такая, в юбке по самое некуда, намазана, как не знаю что, вообще, сажать этих проституток надо! Иначе они нас всех тут совратят! — И он с усмешкой подмигнул вошедшему полицейскому, которому и была предназначена эта пламенная речь в духе «уж мы, мужчины, друг друга понимаем». Полицейский улыбнулся в ответ, что меня окончательно взбесило.

— Вы признаете, что изнасиловали девушку? — Мне хотелось избавиться от него как можно скорее.

— Так, чуток позабавился. Она должна быть довольна.

— Вы признаете, что насильно склонили Марианну Палола к сексуальной связи?

— Склонил к связи… А ты, барышня, когда в последний раз спала с мужиком? Ты бы не была такой злюкой, если бы сама почаще этим занималась. А, да ты, наверное, лесбиянка, раз так яростно защищаешь этих маленьких шлюх!

Раньше мне никогда не приходилось прибегать к насилию во время допросов. Да и служебным оружием пришлось воспользоваться только один раз в жизни, обычно задержанные корректно вели себя с женщиной. И драться мне случалось всего несколько раз в жизни. Но сейчас мне хотелось так ударить его по яйцам, чтобы они превратились в яичницу. И если бы рядом был хотя бы Койву, я бы не сдержалась. А так только представила, как мой кулак врезается в переносицу этого ублюдка, как хрустят его кости и льется кровь. И еще как я бью его, он падает лицом на камни, и оно превращается в кровавую кашу.

— Уведите его в коридор, пусть покурит. А потом обратно в камеру, — скомандовала я и быстро вышла в коридор, потом в туалет. Меня вырвало. Если бы все зависело от меня, Архела прямо сегодня получил бы максимальный срок.

Почему он меня так разозлил? Я попыталась красиво объяснить сама себе, что злюсь за Марианну и других жертв. Но я злилась и за себя. Какое у него было право оскорблять меня только потому, что я женщина и полицейский?

Да и что с того, если я поменяю профессию и стану адвокатом, как хотела в университете? Тогда мне придется защищать Архела и других подобных ему типов.

Когда я вернулась в кабинет, преступник с сопровождающим еще находились в коридоре. Я постаралась придать лицу непроницаемое выражение.

— Слушай, он говорит, что знал этого Пелтонена, которого убили на прошлой неделе. Ведь ты вроде это дело расследуешь? Он говорит, что иногда поставлял ему девочек, — пояснил мне полицейский.

— Архела поставлял Пелтонену девочек? — переспросила я, не глядя на преступника.

— Нет, он мне. Он мой старый дружок, мы были знакомы еще с армейских времен. Иногда виделись в городе, пару раз он знакомил меня с красивыми эстонскими проститутками. Хорошие девочки, только очень дорогие.

Пришлось продолжить допрос. Архела тут же попытался заключить со мной соглашение: если он предоставит мне полезную с точки зрения убийства информацию, я не буду привлекать его за изнасилование. Когда я отвергла сделку, он снова начал говорить гадости. Я старалась держать себя в руках и была уже готова снова отправить его в камеру, как он вдруг заговорил. Архела явно принадлежал к той породе людей, которые просто наслаждаются собственной значимостью.

Он рассказал, что Юкка занимался поставкой эстонских проституток в страну. Являясь посредником неких бизнесменов, а не просто сводником, он получал за девушек определенные комиссионные.

— Речь идет не о вокзальных шлюхах за тридцатку. Это были чистые и здоровые девушки.

— Их было много?

— Я знаю двоих, с одной спал пару раз.

— Имена?

Но Архела сказал, что не помнит, поскольку был тогда пьян. В баре «Хеспериа» он несколько раз встречал Юкку с одной из них. Я отправила его в камеру освежить память, хотя и сомневалась, что добьюсь от него еще чего-нибудь путного. Конечно, можно было бы отправить его вместе с Койву в бар «Хеспериа», может, он там еще чего вспомнит.

Отчет Койву из Кайвохуоне только подтвердил версию о проститутках. Ему удалось побеседовать с некоторыми посетителями бара, и они признали в Юкке человека, который часто поздно вечером засиживался за стойкой. Одна женщина просто назвала Юкку сводником, хотя, когда Койву попытался пригласить ее к себе, сказала, что не работает за деньги. Разумеется, а что еще она должна была сказать полицейскому. А то, что она каждый вечер уходила в обществе разных мужчин, законом не преследуется. До настоящего времени эти девушки таким образом зарабатывали себе на хлеб, но постепенно становилось понятно, что при усилении хватки восточной мафии деятельность в этой области становилась все более организованной. Так что скоро для бедных студенток такой приработок мог прекратиться.

У меня был знакомый бисексуал, который подрабатывал периодическими знакомствами с одинокими искателями приключений. Стареющие мужчины и женщины неплохо платили за удовольствие. Стоило поговорить с Янне, знал ли он Юкку. Хотя вряд ли сейчас, зная, что я снова вернулась в полицию, он будет со мной откровенен.

Самогон и эстонские проститутки. Да, Юкка был весьма предприимчивым человеком. Что же дальше? Идея бизнеса с девушками давала новую пищу для размышлений над его убийством. Может, это работа русской мафии? Мысль об этом больше не казалась мне нереальной, уровень преступности в столичном регионе здорово вырос за последние годы. Тем более что и в своей компании Юкка работал над финско-эстонским проектом… Так что, возможно, убийцу следовало искать не среди его друзей по хору.

В конце рапорта Койву приписал от руки: «Они знают Мартти Мяки. Он там встречается с красивым мальчиком по имени Томпа. Но сегодня их не было».

Я тут же набрала номер семейства Мяки, но мне никто не ответил. Интересно, знает ли Марья Мяки о сексуальных наклонностях своего мужа? Очаровательная семейка!

У меня от голода свело живот, нестерпимо хотелось кофе. Я сбежала вниз по ступенькам в кафе — там более приличный кофе по сравнению с автоматом на этаже. Меню было просто ужасным — тушеная печень с овощами и молочный суп. Пришлось довольствоваться уже изрядно надоевшими карельскими пирожками.

За столиком у окна сидел мой сокурсник по школе полиции Тапса Хелминен. Он работал в отделе по борьбе с оборотом наркотиков. Во времена учебы он пытался какое-то время за мной ухаживать, но быстро перестал, когда во время тренировочного боя я сломала ему руку. Мне до сих пор было неудобно за тот случай. Его отличительной особенностью был большой нос, и я над ним всегда посмеивалась, что, мол, им в отделе собаки не нужны, достаточно пустить по следу Хелминена, уж он-то своим носом все унюхает. А так он был неплохим парнем, может, слишком рьяным по службе, не видя разницы между сигаретой с марихуаной и ста граммами амфетамина.

— Привет! Я слышала, вы сейчас без работы не сидите — вон, даже из нашего отдела просили людей в помощь. Да только у нас тоже народу не хватает.

— Ага, — зевнул он в ответ. Судя по темным кругам под глазами, он спал прошлой ночью еще меньше, чем я. — Да как-то глупо все получилось. Знаешь, количество группировок по продаже наркотиков постоянно увеличивается. Мы тут задержали одного дилера и пару уличных торговцев, но на этом все и закончилось. Похоже, большая часть этой дури поступает в страну через нашу восточную или — не знаю, как правильно сказать — южную границу. Мы впопыхах провели пару задержаний, но зря. Если бы немного подождали, нам в сети попалась бы рыбешка покрупнее. А так уличные торговцы говорят, что ничего не знают, а дилер боится рот открыть. Чувствуется, за всем этим стоит серьезная организация.

— Вот и у нас чувствуется дыхание большого мира.

— Да, масштабы растут. Речь уже идет не о мелких контрабандистах, которые в карманах перевозят пакетик-другой. Нам надо наращивать отдел соответственно, я говорю не только о людях, но и о дополнительных финансах. А что там у вас на поле тяжких преступлений?

— Да все то же самое. Бюджет уже давно превышен. Слушай, а ты знаешь что-нибудь о посредниках по части бизнеса с девочками?