Страница 78 из 83
Разгромив вторую группу эскортных авианосцев (были потоплены "Натома Бэй" и "Манила Бэй", повреждения получили "Сарджент Бэй" и "Стимер Бэй") Кузнецов понял, что лихие атаки пора прекращать. Погиб эсминец "Размашистый" (раскололся надвое после попадания бомбы в заряженный торпедный аппарат), все крейсера получили те или иные повреждения. На "Макарове" иссяк боезапас, негусто осталось его и на двух более-менее боеспособных "воеводах", а эскадренные миноносцы расстреляли почти все торпеды. Тем временем погода улучшалась, и контр-адмиралу очень не хотелось иметь дело с палубными самолётами уцелевших "каноэ" – он уже видел, на что они способны даже в экстремальных условиях.
В 17.15 русские корабли повернули "все вдруг" и быстро исчезли в туманной дымке. На мостиках эскортных авианосцев облегчённо вздохнули, ещё не веря, что бой закончен, и что они остались в живых – из четырнадцати "каноэ" семь было потоплено, три повреждены; в распоряжении адмирала Спрэгью осталось меньше ста исправных самолётов.
...Американский флот отходил от берегов Аляски: ни о каком продолжении операции "Зимняя жара" не могло быть и речи. Адмирал Кинкейд, удручённый потерями, отходил со своими линкорами к Ванкуверу: после внезапного появления на поле боя "Кронштадта" он отнюдь не был уверен в том, что так же внезапно не заявят о себе и "Победа" с "Гангутом", а покалеченный "Энтерпрайз" не мог обеспечить "Калифорнии" и "Теннеси" истребительного прикрытия. И они был прав: русский авианосец справился с боевыми повреждениями и к середине дня 23 июня возобновил взлёт и посадку самолётов.
Потрёпанный "Индианаполис" избежал встречи с торпедоносцами "Гангута" и дошёл до Джюно вместе с транспортами войскового конвоя, возвращённого с полпути, но "Аляске" не повезло: около шести часов вечера она была обнаружена и атакована "единорогами" с их большим радиусом действия. В атаке участвовало всего двенадцать самолётов, и добились они всего одного торпедного попадания, но это попадание было очень удачным.
"Большие крейсера" типа "Аляска" имели слабую подводную защиту – фактически у них не было никаких средств противодействия подводным взрывам, кроме конструктивного разделения продольными переборками узкого пространства вдоль бортов. А наиболее слабая часть подводной защиты находилась в районе кормовой башни главного калибра. Неудачное разделение на отсеки в этой зоне приводило к тому, что единственное торпедное попадание могло вызвать потерю остойчивости и опрокидывание корабля, хотя общий запас плавучести оставался неисчерпанным.
Критики проекта (те, кто прозвали "большие крейсера" "белыми слонами") оказались правы. Одна-единственная авиаторпеда стала для "Аляски" роковой: "белый слон" затонул в двухстах пятидесяти милях от Кадьяка. "Кронштадт", построенный с учётом германского опыта и данных, полученных русскими специалистами при осмотре трофейных французских "дюнкерков" с их рациональной системой зашиты, оказался куда более живучим: несмотря на все повреждения, изувеченный крейсер своим ходом добрался до Петропавловска, где к нему присоединились "Рюрик" с выгоревшей ангарной палубой и покалеченный "Суворов".
...Русское наступление на Аляске продолжалось, и было остановлено американскими войсками только в первых числах августа у Анкориджа, за который начались упорные бои с применением тяжёлой артиллерии и танков.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. В ФЛИБУСТЬЕРСКОМ ДАЛЬНЕМ СИНЕМ МОРЕ...
Операцию "Рагнарек", имевшую целью полный разгром военно-морского флота США и захват всех островов Карибского моря, высшее командование кайзеррейха планировало начать ещё осенью 1943 года, когда не все ещё новые американские авианосцы были готовы к бою. Однако уже на стадии предварительного планирования выяснилось, что всесторонняя подготовка операции сопряжена с объективными трудностями и требует гораздо большего времени, чем изначально предполагалось. Чтобы радикально свернуть шею американскому орлу, не ограничиваясь косметическим выщипыванием перьев из его хвоста, нужно было задействовать по единому стандарту многочисленные коалиционные силы, разнородные, разномастные и неравноценные по боевым качествам. И разноязыкие – простое непонимание могло стоить очень дорого, если дело касалось связи и координации действий.
Были и субъективные причины: тевтоны ничего не имели против того, чтобы их союзники, покусывая Америку, сами при этом подрастратились и понесли ощутимые потери, отважно атакуя обледеневшие скалы Аляски и коралловые атоллы Полинезии с их голыми туземцами-рыбоедами, а заодно и лишний раз уяснили, что одним, без мощи германского оружия, им не справиться с монстром по имени США. И поэтому Хохзеефлотте и германская авиация в Карибском море ничуть не усиливали своё давление на противника в июне сорок третьего, когда на Тихом океане шли бои в Полинезии и в Аляскинском заливе.
Латинская Америка заботила немцев куда больше, чем Тихий океан. Несмотря на все усилия, предпринимаемые кайзеррейхом, формирование южноамериканской армии, которую можно было бы бросить в атаку на Панамский канал, шло ни шатко, ни валко. С энтузиазмом (и то с относительным) это идею воспринял только Эквадор, "обиженный" американским захватом Галапагосских островов, а страны перешейка притихли, не желая повторить судьбу Мексики, оккупированной американскими войсками. Кроме того, подобраться к Панамскому каналу по суше можно было только через территорию Колумбии, а эта страна, несмотря на свой антиамериканизм, не видела особой разницы между Pax Americana и Pax Germanica и не спешила упасть в мужественные тевтонские объятия.
При тайной и явной поддержке США, очень обрадованных колумбийской любовью к свободе, Колумбия не только отказала кайзеррейху в предоставлении баз и в размещении германских войск на своей территории, но и в пролёте над страной немецких самолётов. Это было уже чересчур, и тевтонский варвар, нахмурившись, потянулся к секире.
Однако прямая военная акция Германии против Колумбии могла иметь в Латинской Америке негативный эффект (хм, а новые гринго ничем не лучше старых...), и кайзер решил доверить "укрощение строптивой" испанцам, возжелавшим вернуть хотя бы осколок былого колониального величия. По тайному соглашению с Франко, Германия признавала Колумбию "неотъемлемой частью Испании" с одним-единственным условием: Испания должна навести порядок в своём "новом старом доме" и решить колумбийскую проблему без проволочек.
В Южную Америку германскими транспортами был переброшен испанский легион, который вторгся в Колумбию вместе с отрядами венесуэльских, бразильских, перуанских и эквадорских "добровольцев", жаждавших урвать кусок соседской земли; с моря легионеров поддерживала эскадра в составе линкора "Эспанья" и крейсеров "Альмиранте Сервера" и "Мендес Нуньес". После бомбардировки Боготы германскими самолётами (предпринятой по просьбе "законных властей") умиротворители продвинулись в глубь страны и вынудили капитулировать колумбийскую армию, однако вскоре они столкнулись с "гостеприимством" колумбийских партизан, выражавшимся в развешивании по деревьям пленных легионеров, причём предварительно оскоплённых и ослеплённых. Такой приём несколько шокировал испанцев, но кастильские идальго припомнили повадки конкистадоров, некогда резвившихся в этих краях, и начали платить сопротивленцам примерно теми же купюрами (и в той же непринуждённой манере), не особо разбираясь, кто попал под раздачу. Кайзер морщился, но не вмешивался "во внутренние дела Испании": ему нужна была тропа к Панамскому каналу, прокладка которой явно затягивалась – под ударами американской авиации испанский флот отошёл к берегам Венесуэлы, а по ночам транспортные "дугласы" сбрасывали на парашютах оружие и боеприпасы, ориентируясь на костры в колумбийских горах и джунглях.