Вне корпорации

Здесь Шон не был исключением. Его жизнь была распланирована заранее. Он посещал лучшие школы, ездил в самые экзотические путешествия по всей Солнечной системе, общался лишь с избранными. Конечно, Шону не требовалось усердно работать или отдавать обществу много сил, о нем позаботились его предки. Все ждали, что примерно на седьмом десятке он остепенится, женится на женщине своего социального круга. Будет купаться в роскоши, о которой большинство его современников только мечтали. Да, жизнь Шона Дугла обещала стать спокойной, обеспеченной, интересной и легкой.

Так и произошло бы, если бы не две маленькие загвоздки. Во-первых, Шон с раннего детства был очень умен и замкнут. Такие черты характера считались мелкими недостатками. Его аватар непременно свел бы его с похожими людьми в его социальном окружении. Вполне возможно, что он, с помощью своего мудрого аватара, нашел бы себе и подходящую жену, такую же умную и замкнутую, и они вдвоем зажили бы счастливо, хотя окружающие считали бы их чудаками. Скорее всего, они бы преподавали в университете, а может, купили бы себе остров и развлекались на нем как хотели. А во-вторых, одно событие очень сильно повлияло на молодого Шона и оставило в его душе неизгладимый след.

Шон влюбился.

Его настигла самая опасная и жестокая разновидность любви — любовь с первого взгляда. С того мига, как он увидел смеющуюся девушку с волосами цвета воронова крыла, он понял: вот она, его избранница! Разумеется, он ничего о ней не знал, но это ему нисколько не мешало. В конце концов, Шон привык получать что хочет. Он целыми днями предавался мечтам о любимой — так может мечтать только замкнутый четырнадцатилетний подросток. Прошла целая неделя, прежде чем он набрался храбрости выяснить, кто она такая.

Он обрадовался, узнав, что ее отец работает на их семью. Более того, его только недавно назначили старшим конюхом. В отличие от любовных романов прошлого, где богатая невеста выходит за трубадура, молодой, богатый застенчивый мальчик влюбился в дочку конюха. Ее звали Элизабет Рейнолдс, Шон восхищенно следил, как бесстрашно она управляется с лошадьми. Элизабет и сама казалась ему дикой лошадкой — необузданной и свободной. Разумеется, свободной в полном смысле слова она не была, ее родители были бедняками, владевшими минимальными двадцатью пятью процентами самих себя. Зато она была свободной во всех прочих отношениях. Как и ее отец, она прекрасно дрессировала лошадей, а поскольку дроны не умеют справляться с животными так же хорошо, как люди, из коневодства, как и из немногих других отраслей, людей не изгнали.

Шон, который прежде даже не знал, где у них в усадьбе конюшня, вдруг воспылал страстью к верховой езде. Каждый день он шел на конюшню и каждый день старательно упражнялся, чтобы улучшить форму. Через какое-то время он стал весьма искусным наездником, ему даже иногда позволяли чистить лошадей — большая честь, которую еще надо было заслужить. Как ни странно, такой привилегией Шон очень гордился в юности. Он заслужил право чистить конюшни, ухаживать за лошадьми и объезжать их. Никто не поднес ему этого права на серебряном блюде, он сам всего добился. Но конечно, настоящей наградой стала Элизабет. Шон виделся с Элизабет каждый день.

Влюбленность Шона доставила немало беспокойства его родителям, но поначалу они думали, что он перерастет свое увлечение. В конце концов, мальчик такого положения, как Шон, может рассчитывать на влечение к себе и мужчин, и женщин — представителей разных слоев общества. Но Шон никак не мог «перерасти» Элизабет. Он влюбился по-настоящему. И в таком возрасте, когда ровесников Шона напрасно заклинают хранить девственность, ему удалось остаться девственником в ожидании того дня, когда он сможет совершить акт любви со своей избранницей.

Первое время Элизабет льстило его внимание. Быть любимой мальчиком, который, когда вырастет, станет богатым человеком, — в этом имелись свои преимущества. Но то, что для Шона было полной и всеохватывающей любовью, для Элизабет было всего лишь детским романом. С возрастом она отдалилась от молодого человека, который по-прежнему был ею одержим. Нет, он не был ей безразличен, и она не хотела причинять ему боль, но на любовь, которую Шон к ней испытывал, она не могла ответить взаимностью — ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем. Будь Элизабет расчетливее, интересуй ее деньги, контрольный пакет и замужество, ее жизнь была бы устроена. Но Элизабет была не такой.

Как только ей представился случай уехать, она покинула родительский дом. Ей предложили стажировку в «ТерраКо», корпорации по освоению других планет. Стажировку без шума организовали родители Шона — с одобрения отца Элизабет. Ни Шон, ни Элизабет ни о чем не подозревали. Правда, для Элизабет это не имело бы значения. Она увидела перед собой прекрасную возможность уехать из дома, начать жизнь, полную приключений. Элизабет передала новость Шону, лишь немного солгав, — она и не подозревала, какие последствия будет иметь ее маленькая ложь в будущем. Не желая ранить его, она не призналась в том, что и сама хочет уехать. Она сказала: ей придется уехать. Здесь ей помогла сама суть инкорпорации. Элизабет сказала, что не может не уехать, потому что не владеет своим контрольным пакетом. Конечно, Шон тут же предложил выкупить ее контрольный пакет, но Элизабет возразила: она сама хочет скопить денег и приобрести свой пакет. Бедняки часто бывают гордыми. И все же для влюбленного Шона, которого позже назовут «неуравновешенным», все было кончено. После отъезда Элизабет он потерял покой, и только одна искра надежды скрашивала его дни. Когда-нибудь Элизабет вернется.

Хотя в глубине души Шон понимал, что Элизабет его не любит, и даже знал, что она охотно встречается с другими мужчинами и женщинами, он не терял надежды. Он был убежден: пройдёт десять, двадцать, пятьдесят или даже сто лет, Элизабет захочется жить той жизнью, какую он сможет ей предложить, и тогда… тогда она вернется в его распростертые объятия. Пока что действия Шона Дугла всецело отвечали его воспитанию и положению. Он, правда, не стремился немедленно удовлетворить свои потребности и согласен был ждать, сколько придется, лишь бы получить что хочет. Поэтому он попрощался с любимой, уверенный в том, что Элизабет когда-нибудь вернется к нему и они заживут счастливо.

Через три месяца Элизабет вдруг пропала, потерялась. Ее перевели на сверхсекретный объект GCI на Нептуне. По договору она обязывалась проработать на GCI шестьдесят с лишним лет в очень опасных условиях. В обмен ей обещали контрольный пакет и крупные льготы. Такой контракт имел и другую цель: навсегда отрезать Элизабет от Шона. Однако Шон о ней не забывал.

На собственные средства в только что купленном имении он построил замечательную конюшню. Хотя такой поступок отдавал чудачеством, он распорядился, чтобы лошадям Элизабет позволили пастись и щипать травку. Ее родители не возражали, полагая, что, возможно, так Шон со временем привыкнет к отъезду Элизабет. Кроме того, Шон устроил в конюшне лизунец и желоб для воды, которые активировались только в присутствии лошадей. Кормили и чистили лошадей пожилые конюхи. Шон думал, что конюшня поможет ему думать о своей любви без неприятных, рвущих душу воспоминаний.

Он все глубже увязал в трясине, и никто ничего не мог с ним поделать. Он стал взрослым и владел суперконтрольным пакетом — семьюдесятью пятью процентами себя. Через два года после отъезда Элизабет он наконец расстался с девственностью. Он выбрал девушку, которая внешне напоминала Элизабет, но по характеру ничуть не была на нее похожа. Потом Шон испытывал такую вину за то, что, как он считал, предал свою любовь, что позже много лет не повторял попыток, и нормальной сексуальной жизни у него так и не было. Растерянный, он влачил жалкое существование, когда нечаянно наткнулся на списки крошечной политико-экономической организации, основанной студентами университета. Партия называлась Партией контрольного пакета.

Вот когда Шон Дугл наконец воспрянул духом. Если бы Элизабет не была бедной, она могла бы остаться с ним. Шон даже думать не хотел о том, что Элизабет, возможно, все равно ушла бы от него. Он получил ответ на свои вопросы. Существование обрело смысл. Инкорпорация украла у него Элизабет, и инкорпорация заплатит за это! Как ни печально, не будь Шон держателем собственного контрольного пакета, его «чудачества» и ярко выраженный депрессивный склад неминуемо привели бы его к психоревизии. Но Шон в том же инкорпорированном мире пользовался почти неограниченной свободой, поэтому его странности, свойственные многим богатым и знаменитым, пока терпели.