Вне корпорации

— Тридцать пять лет, — шепотом проговорил Эван.

— Сейчас сам угадаю, — сказал Гектор. — Керк обо всем узнал тридцать лет назад?

— Да, — ответил Эван. Плечи у него ссутулились.

— Надеюсь, вы понимаете, что отныне станете работать на меня.

Эван вскинул голову, как будто слегка удивившись, но сразу взял себя в руки:

— Да.

— Превосходно! — ответил Гектор. — Для начала предоставьте мне доступ ко всему, к чему есть доступ у вас, а потом догадайтесь об остальном. Когда Керк лишится власти — а он ее лишится, помяните мое слово, — вам дадут работу в каком-нибудь подвале и позволят проводить свой, так сказать, досуг без помех.

Эван слегка склонил голову в знак признательности. Он давно предвидел, что роковой день рано или поздно настанет — и тогда его зависимости будет положен конец. Этого он заранее боялся много лет. То, что роковой миг настал, но Самбьянко согласился не увольнять его, вполне его устраивало. Пусть титаны сами борются друг с другом. Ему-то что за печаль? Лишь бы оставили его и его миры в покое.

— По-моему, — продолжал Гектор, — рано или поздно вы попадетесь. Такие, как вы, всегда попадаются, но будьте уверены, вы попадетесь не из-за меня.

Эван снова кивнул в знак согласия.

— Если вы кому-нибудь расскажете о нашем уговоре, — Гектор положил ладони на столешницу и приподнялся с места, — ваша психоревизия будет быстрой и болезненной! — Сурово глядя на попавшую в капкан жертву, он добавил:

— Надеюсь, мы с вами понимаем друг друга.

Он не спрашивал.

— Да, — ответил Эван и после секундного колебания добавил: — Сэр.

Гектор улыбнулся. Эван вышел из его кабинета гораздо быстрее, чем вошел.

Вернувшись домой, Нила заметила на зеркале в прихожей записку от Джастина. При виде такого анахронизма она улыбнулась, но, прочитав записку, сразу посерьезнела.

— Эвелин, — обратилась она к цифродругу, — купи мне билет до Бостона.

— Нила, в этом нет необходимости. Мистер Корд арендовал три флаера сроком на год. Его аватар сообщил мне, что один флаер находится в вашем распоряжении. Ты доберешься до Бостона быстрее, чем на орбитолете, — вспомни, какие пробки всегда в районе Джулиани.

Минут через двадцать Нила стояла в вестибюле торгового комплекса, откуда открывался живописный вид на Бостонский залив. Из боковой пермастены вышел Джастин, он тепло приветствовал ее.

— Джастин! — воскликнула Нила. — Что происходит?

Он повел ее за собой. Нила заметила, что он сохранил странную привычку, проходя через пермастену, вытягивать вперед руку и касаться двери пальцами. Он как будто боялся, что стена не растает. По другую сторону Нила увидела просторный зал, заполненный людьми и дронами, которые работали вместе за большими столами или в отдельных кабинках. Здесь царили обычный гул и шум крупного предприятия. Несколько человек вскинули голову посмотреть, кто пришел, но сразу утратили к новому лицу интерес.

— Вот что происходит! — горделиво ответил Джастин.

Хотя Нила не особо верила в успех затеянного им дела, ее поразило, как Джастину быстро удалось создать свою организацию, причем как будто по инициативе снизу.

— Значит, ты все-таки решился. — Она недоверчиво покачала головой.

— Не я, — возразил Джастин, обводя пространство руками, — они!

Нила молчала, как ни странно, она не знала, что сказать. Она радовалась, что ее подопечный наконец окреп, но боялась последствий, к которым может привести его рвение.

— Нила, — продолжал Джастин, — как ты не понимаешь? Они вполне способны сбросить с себя иго человековладения и тем самым подготовить мир к следующему шагу!

— К какому? — не без сомнения спросила Нила.

— Как к какому? Разумеется, к отмене принудительной инкорпорации!

Нила не скрывала недоверия:

— Как по-твоему, сколько времени займет этот процесс?

— Ты как считаешь, себастьян? — спросил Джастин.

— Лет двести, по моим подсчетам, доктор Харпер.

— Почему так долго?

— Если ускорить процесс, — вмешался Джастин, не дожидаясь, пока его аватар перефразирует вопрос и ответит на него, — то пострадают люди. Я понимаю, что ваш инкорпорированный мир функционирует неплохо и какое-то время с ним ничего не произойдет. Такое положение вещей меня вполне устраивает. Поэтому я начал спонсировать политические партии, исповедующие сходные со мной взгляды.

— Например, Партию контрольного пакета? — спросила Нила.

— Да. Их мало, и они плохо организованы, но мозги у них повернуты как надо. Нила, повторяю, я стремлюсь покончить лишь с принудительной инкорпорацией… причем медленно, постепенно. История завалена трупами несогласных. Они погибли потому, что какие-то прекраснодушные идиоты считали, что их дело куда важнее, чем человеческие жизни, которые им полагалось оберегать. Так вот, я не Сталин и не Усама бен Ладен. Более подходящими образцами для подражания мне кажутся Ганди и Мартин Лютер Кинг.

Нила пожала плечами:

— Любопытный выбор… Но почему именно Бостон?

— Здесь истинная колыбель свободы, — тут же ответил Джастин.

Нила смерила его озадаченным взглядом:

— Не Вашингтон, округ Колумбия?

— Нет! — решительно ответил Джастин. — В столице почти все мои убеждения были растоптаны или унижены — и все во имя общего блага! Нет, ни в коем случае не Вашингтон! И потом, Бостон — истинная колыбель свободы.

— А как же тогда Филадельфия?

Джастин покачал головой:

— Там просто удобно было собираться. Именно в Бостоне американцы впервые начали борьбу за свою драгоценную свободу, и, во имя Господа, — продолжал он, ведя ее в свой кабинет, — именно здесь мы начнем бороться за нашу свободу!

Гектор просматривал последние сводки и составлял план нападения. Пришлось поручить его отделу спецопераций. Они собирали данные на всех важных и потенциально важных людей в системе и собрали внушительные досье на потенциальных нарушителей спокойствия и смутьянов. Гектор решил начать с малого. Надо внедрить одного из таких неуравновешенных психов, которого по чистой случайности не подвергали психоревизии, в партию Джастина и подтолкнуть его к самому краю. Возможно, ему даже удастся внушить, чтобы он пошел на крайние меры во имя движения против инкорпорации. Тогда Гектор сможет возложить вину за их поступки непосредственно на Джастина. Таким образом, он получит повод напасть непосредственно на Джастина. Разумеется, вести борьбу с Джастином лучше с поста Замдира. Гектор не сомневался: он скоро займет место Олмстеда. Или, наоборот, окажется так далеко от вожделенного поста, что ему будет уже все равно.

Начать лучше всего с некоего Шона Дугла, который, если верить досье, считался крайне неуравновешенным типом. Гектор не осмелился бы манипулировать отпрыском такого влиятельного и почтенного семейства, как Дуглы, но Шон был практически отщепенцем, родные отреклись от него. В последнее время Шон Дугл очень сблизился с Джастином. Громкая фамилия привлечет всеобщее внимание к любым выходкам Дугла, которые тот, с поощрения Гектора, совершит. Изучив досье Дугла, Гектор точно знал, на какую кнопку следует нажать. Жаль, пострадают невинные люди, но Гектор считал, что выбирает меньшее зло.

С первого взгляда Шон Дугл вовсе не выглядел ниспровергателем основ. Он казался молодым и здоровым. Правда, в том мире, где он вырос, внешность не играла особой роли. Одевался он кое-как — носил штаны и куртку, сшитые из заплат по моде двадцатилетней давности, сейчас так одевались разве что оголтелые сторонники самого Шона. У него были длинные волосы, и на животе скопился лишний жир. Дугл делал наносакцию, только когда живот становился заметен, а потом снова начинал переедать, но в современном мире с лишним весом справлялись быстро. Настоящее ожирение, как и налоги, и рак, осталось в далеком прошлом. Но не только странная внешность отталкивала от Шона людей. Все дело было в его предках. Семейство Дугл наживало богатство и полезные связи на протяжении нескольких поколений. Все прямые родственники Шона к двадцати одному году уже владели собственными контрольными пакетами.