Страница 2 из 72
– Так-то оно так… – поскреб подбородок Готфрид, наблюдая, как чернеют и осыпаются в труху несчастные ноготки. – Но с чего тогда ваши в Кандидаты старика выбрали?
– Видишь ли, дружище, – попытался перейти на шепот дракон, – Горух, он уже стар и в последнее время… Как бы так помягче сказать?.. – Фар на секунду задумался и снова пустил ноздрями колечки. – …стал не совсем горяч, если ты понимаешь, о чем я. В общем, самочкам от него проку мало, так почему бы не сделать из старика хотя бы Героя для желторотой поросли?
– Вы у себя за Рубежом совсем свихнулись на продолжении рода… – начал было Готфрид, но вовремя заметил, как сузились зрачки Фара. Пришлось сменить тему. – А кого ты пригласил в Очевидцы?
– Северянина Хильдира Седого… Дори Скучный из бородачей увязался, когда за писарем залетали… – грустно ответил дракон. – Хотел еще из остроухих кого захватить, для солидности. Но эти зазнайки ласково намекнули, что им не до наших проблем.
То, что Фар не вспомнил о Спутниках светских рыцарей, настораживало.
– Фаринсмурр, а ну-ка, ответь мне именем Кодекса, – решил сразу расставить точки где надо менестрель из Остбурга, – кому ты еще послал вызов?
Смущенный дракон представлял из себя зрелище не для слабонервных:
– Готфри, дружище, ты только не обижайся! Ну не уверен я в твоем Линденстроффе! А у меня за последние три выезда – ни одного результативного! Сам понимаешь, репутация пошатнулась, вот я и…
– Кому выслал? – помрачнел менестрель.
– Сэру Габриэлю…
– Кандидату Бартоломью Мерсинского? Ты позвал описывать такой бой Барта Проныру?! – праведному гневу Готфрида не было предела. – Ты что, не помнишь, как его предыдущий питомец свалился пьяным с моста и утонул? Я, конечно, ничего не хочу сказать о сэре Эндрю, упокой Господи его душу, перспективный был Кандидат. Но когда Барт попытался выдать этот позор за подвиг… Его же чуть из Гильдии не выставили! А теперь ты, Фаринсмурр Мудрый, шлешь ему приглашение? Как ты мог?! Ты! Да ты…
– Готфри, ну не шуми! – примирительно склонил голову дракон, дождавшись, когда человек остановился перевести дух. – Я понимаю, с друзьями так не поступают, но Кодекса-то я не нарушил! Да и ты на моем месте сделал бы то же самое. Или я не прав, Готфри?
Остбургский менестрель лишь пожал плечами, признавая, что дал волю эмоциям, а правда осталась-таки за крылатым.
Несмотря на грозный вид, драконом Фар считался незлобным, а человек Готфрид был для него излюбленным собеседником. Поэтому друзья решили не раздувать ссору, а опрокинуть винца для вдохновения, тем более что солнце близилось к зениту.
Готфрид уже пришел в благодушное состояние, когда на холм взобрались двое Очевидцев. Хильдир, опираясь одной рукой на посох, а второй на плечо крепыша Дори, обнажил свои десны в приветственной улыбке и прошамкал:
– Вот снова я зрю в этот год, на знамения щедрый, тебя, о сильнейший из скальдов – прославленный Готфрид! Восславлю богов за такую великую милость – что прежде, чем веки свои навсегда уж в Мидгарде я смежу, увидеть тебя еще раз ниспослало мне небо!
– Здорово, Готфрид, – пробурчал вымокший в траве по бороду гном.
Его тоже раздражала старческая привычка северянина общаться виршами, но преклонный возраст в Гильдии чтили.
После традиционных объятий, в которых не участвовал только Фар, Дори заявил:
– Осмотр поединщиков закончен, коллеги!
Гном откашлялся и, заглянув в свиток, произнес:
– Оружие и доспехи рыцаря Людвига не имеют изъянов, качество стали превосходное, заточка стандартная.
Готфрид приосанился, победно взглянул на Фара и хотел было что-то сказать, но бородатый продолжил:
– Однако благородный рыцарь не взял на бой ни лука, ни арбалета. Кроме того, при нем не найдено мощей святых, заговоренного меча или копья. Колец, браслетов, амулетов и прочих магических вещей Очевидцы также не выявили. Локон прекрасной дамы, вплетенный в бурлет, волшебной силы не имеет и уберечь от драконьего огня не способен.
Дракон шумно втянул воздух и, щелкнув шейными позвонками, прошипел:
– Хорошо… Я, как Спутник Горуха Гневного, заявляю: мой Кандидат не выпустит за поединок более трех…
– Четырех, – уточнил буквоед Дори.
– …четырех плевков огнем, – согласился Фар. – Теперь можно начинать?
– Не спеши, Фар! – ухмыльнулся гном. – При осмотре дракона Горуха серьезных повреждений и физических изъянов Очевидцы не выявили. Но, – торжественно поднял Дори указательный палец и выдержал паузу, – два из восьми его хвостовых шипов – сломаны!
Теперь заволновался Готфрид:
– Требую разрешить дракону полет!
– Он справится и так! – взревел Фар. – Не надо благородничать, Готфри!
– Или вы сейчас успокоитесь оба, или у вас не будет Очевидцев, коллеги! – пробасил бородатый Дори.
Едва дракон перестал скрипеть зубами, гном продолжил:
– Значит так, Фар. Летать твоему Горуху не выше длины копья, иначе бой отменяется!
– Согласен я с карликом в сумраке камня рожденным. Так сможет быть каждый на поле достоин победы! – подал голос Хильдир, до этого не проронивший ни слова.
Готфриду оставалось только согласиться.
– Ладно, будь по-вашему! – рыкнул Фаринсмурр. – Заткните уши, мне нужно сообщить Горуху об изменениях.
Когда отголоски драконьего свиста растаяли в воздухе, предусмотрительный гном сложил в кошель пробковые затычки. Дождавшись, пока к людям вернется слух, он как бы невзначай обронил:
– Гм… Коллеги, ставки-то делать будем?
– Ну, вы, бородатые, совсем стыд потеряли! – искренне удивился Фар. – Вам волю дай – из поединка платный балаган устроите!
– Нет, Дори, ставок не будет, – поддержал друга Готфрид. – Давайте начинать!
Дракон-Спутник встрепенулся, глубоко вдохнул и выпустил в небо алый огненный факел. Горух, перестав притворяться зарослями боярышника, покраснел и возвестил о готовности к бою тем же способом. На другом конце поля точки оруженосцев Людвига замельтешили подле белого силуэта его скакуна. Рыцаря усадили в седло, и до зрителей донеслась нехитрая мелодия боевого рога.
– Кто начнет? – пригубив вина, спросил Готфрид.
– Только после тебя, дружище, – галантно рубанул воздух лапой Фар.
– Хорошо. Начало – стандартное, если никто не против, – обвел взглядом присутствующих менестрель из Остбурга.
Возражавших не было. Отбросив бурдюк с крепленым банкарским, Готфрид кивнул замершим во внимании писарям и набрал побольше воздуха в легкие.
– Три дня и три ночи шла битва с громаднейшим змием. Уже почернели доспехи от гари и щит раскололся, но Людвиг фон Линденстрофф барсом отчаянным бился…
– И Горух, что прозван был Гневным, уж ранен был трижды, и кровь его черная с неба, что дождь, лилась наземь. Но крылья дракона всё так же меняли день с ночью, едва приближался к светилу сильнейший из змиев, – подхватил Фар, заглушая скрип перьев и удары молоточка о сталь зубила.
…По изумрудной траве поля близ Вирнау белоснежный конь мчал Людвига фон Линденстроффа навстречу подвигу. В полированных шпангрелях рыцаря, торчащих из-под расшитого гербами котт-д-арма, отражались предзакатные облака. На фоне багрового неба пикирующий дракон казался падающей звездой…
– Ну! – хором выдохнули Готфрид и Фар, прежде чем осела взметнувшаяся пыль.
Кашляющий гном выждал, пока оруженосцы оттащат Людвига в сторону, потом вытер слезящиеся глаза и постановил:
– Дракон мертв. Рыцарь в беспамятстве.
– Да! Да! Наконец-то! – катающийся по траве Фар в восторге колотил лапами и хвостом, напоминая кутёнка. – Благословенна кладка Первой Матери! У меня получилось! Я выпестовал настоящего Героя!
Хильдир положил руку на плечо убитому горем Готфриду и заблеял:
– Ты грусть от себя гони прочь, о великий из скальдов! Твой рыцарь – храбрец и достоин стать вашим Героем. Едва ветер сменит по осени путь свой над морем, как Вьёрн, что был прозван Кровавым, поднимет вновь парус. Уже много лет я хожу вместе с Вьёрном в походы, и ярла искуснее в ярости боя не видел.