Многоликое волшебство

Ладно, ловить здесь, и впрямь, нечего.

Она описала широкий круг и, не снижаясь, полетела дальше на север. Может, там от нее больше проку будет.

Происходящее все меньше его устраивало. События все более и более выходили из-под контроля. Перестроения, которые производили на поле попавшие, казалось бы, в ловушку основные силы мондарков, вовсе не напоминали жесты отчаяния. Все сильнее было ощущение того, что это не более, чем один из предусмотренных вариантов сражения.

Само по себе казалось невероятным, что этих безумных степных дикарей какой-либо силе удастся спешить и превратить в некоторое подобие строя, но это произошло. В сторону леса двигалась огромная фаланга, прикрытая спереди щитами их регулярной конницы. Еще немного — и они вступят в мертвую для катапульт зону, да и камней уже не густо осталось, а там — поди их останови.

Ринальд отдал приказ, чтобы из лесу выводили навстречу противнику пехотное ополчение. Конечно из него не составить того идеального строя, который образовывали регулярные части, но что делать, большая их часть уже полегла на первом валу, а остальные находились на противоположном фланге.

Рыцари тоже были не в восторге от того, что им отвели роль загонщиков, но опять же ничего не попишешь. Чуть позже можно будет их направить в тыл пешим мондаркам, но не сейчас.

С моряками — тоже чертовщина какая-то вышла. Не вовремя он отдал им команду о нападении, прозевал — и вот он результат. Те практически бесславно полегли под стенами его, Ринальда, форта, унеся с собой, дай боги, чтобы одного мондарка за пятерых своих. Штурм возобновился, и остановить-то его по сути нечем. Если мондаркам удастся взять форт и прорваться через лес, а к тому все и шло, то за судьбу сражения он бы не дал и ломаного гроша.

— Сэр Ринальд, — раздалось где-то слева. Он повернулся туда и обнаружил залихватски одетого егеря из ополчения, выражение лица которого никак не подходило его наряду.

— Да?

— У нас подходят к концу стрелы, а те, что подносят из обоза, крупноваты для наших луков.

Ну, вот, еще и это. Теперь уж точно любой ценой нельзя позволять противнику проникнуть в лес. Если егеря не смогут стрелять из засад, то поди-ка удержи его там — пройдет как через поле.

— Отводите людей в форт, — приказал Ринальд. — Здесь они заменят погибших лучников, взяв их луки, а остальные пусть берут оружие для рукопашной.

— Есть, — с сомнением в голосе ответил егерь. Да, Ринальд не хуже его понимал, что это не самый эффективный способ использовать егерей, но ничего лучше ему в голову не приходило.

Так всегда и бывает. Все самые лучшие планы идут прахом из-за мелочи, недосмотра. Ну, кто мог подумать, а вернее вспомнить, что луки у егерей существенно легче, и большие стрелы, подходящие к состоящим в Хаббаде на вооружении ростовым лукам — никуда не годятся. Ведь были же в арсенале маленькие стрелы, он отлично это помнил, но взять их в обоз — никто не догадался. А какие из этих охотников пехотинцы?

Да, ладно, чего уж себя корить-то. Думать надо, что делать. И в первую очередь, как отстоять форт. Вон, уже эти черти едва через стены не переваливают. Такими темпами они и часа не продержатся.

И куда только запропастился этот чертов дракон? Ведь давно уже должен был вступить в бой. Ох, не любит он всякой там магии и прочих подобных игрушек…

Ансор-Казмар уже успокоился и мог с достаточной для командующего степенью отстраненности наблюдать за происходящим. В общем-то, все это вполне вписывалось в один из предусмотренных Великим Повелителем вариантов развития событий. Да, далеко не самым лучшим, но еще далеко не безнадежным.

Главное, что удалось этих придурков спустить на землю и собрать в хоть какое-то подобие строя. А дальше все уже шло, как и ожидалось. На поле из лесу высыпали трусливые хаббадцы, прячась за щитами и выставив перед собой копья. Но и мы не только что на свет родились и знаем, что в такой ситуации делать. Посмотрим, как они удивятся, когда вместо нанизывающих себя на копья с обреченностью мигрирующего табуна спешенных кочевников встретятся с уже посланными им на помощь рыцарями.

В поддержку он отправил около трети рыцарей, но считал, что этого вполне должно хватить. Еще треть он отправил навстречу существенно меньшей по численности, но, что сразу было заметно, куда лучше подготовленной фаланге, спускавшейся с вала на востоке. Остальных он оставил при себе.

Во-первых, в любой момент могло понадобиться нейтрализовать подозрительно притихших хаббадских рыцарей, пригарцовывающих в районе южного вала в ожидании неизвестно чего, а во-вторых, мало ли что на поле может сложиться, так что никогда не лишне держать про запас пусть и небольшой, но весьма грозный и мобильный резерв.

Обидно только, что самому никак не ввязаться в драку. Он, конечно, помнил слова Великого Повелителя, что великим воином можно стать ни разу не обнажив клинка, но все равно, обидно.

Только они спустились с вала и приняли боевой порядок, как показались уже несущиеся им навстречу «одержимые». Так хаббадцы уже успели прозвать промеж себя мондаркских рыцарей.

Ничего, знаменитая хаббадская фаланга и не такое должна выдержать. Плотный ряд щитов, ощетинившийся длинными копьями. Над головой так же поднимались при необходимости щиты, но это, если у противника есть лучники, а сейчас — зачем? Внутри строя находились мечники и лучники, но на этот раз от последних большой помощи ждать не приходилось. Вон, они как закованы. Живого места не найти.

Стена одержимых, раскачивавшихся в седлах на высоте двух метров (ну и коней же они себе подобрали, где только?), подошла почти вплотную. Не воины, а чудища какие-то ожившие. На головах шлемы, увенчанные причудливыми рогами, здоровенные щиты, в руках у кого мечи, а кто и булаву держит.

Первое же соприкосновение развеяло всякие иллюзии о непобедимости хаббадской фаланги. Длинные копья беспомощно скользнули по сплошным доспехам на конях, и те понеслись дальше, словно и не замечая препятствий. Никакому человеку не по силам было остановить щитом продвижение эдакой махины, в которой и весу-то небось не меньше тонны, а потому строй распадался на глазах.

Выскочившие вперед мечники с неприятным удивлением обнаружили, что подрезать сухожилия коням тоже так просто не удастся, потому как доспех на лошадиных ногах оказался не только спереди, как было заведено у хаббадцев, а сплошняком облегал ногу. Лучников также ждало разочарование оттого, что доспех одержимых держал прямое попадание даже при стрельбе в упор. Какого-то успеха удалось достичь лишь тем, кто поступал не так, как было заведено. Так, многим из тех копейщиков, что встретили надвигающихся рыцарей, направляя острие не в коня, а во всадника, на манер турнирных боев, удалось их выбить из седла, а там уже не сложно было добить лежащую на земле совершенно беспомощную черепаху.

Вскоре мечники перестали пытаться свалить коней и попробовали отбиваться от ударов сверху, и казалось, что вот-вот может пойти равная борьба, но тут началось такое, от чего даже бывалых ветеранов охватил ужас, грозящий перерасти в панику.

По непонятной команде, громом пронесшейся над полем, кони одержимых и сами стали одержимыми. Они вставали на дыбы, выставляя вперед копыта, подковы которых заканчивались загнутыми вверх огромными шипами, и старались поддеть ими противников. Шипы были такими отточенными, что кожаный доспех лучников они разрезали как ситец, а вместе с ним и самих лучников.

Кони бодались рогами, которыми, как все думали, были лишь украшены шлемы, покоящиеся на их головах, пронзая латника насквозь. Хуже всего стало, когда хаббадцы увидели, что эти кони еще и кусаются. На плоских зубах у них были стальные коронки в виде граненых клыков с отточенными лезвиями на гранях, которыми они и рвали подвернувшихся пехотинцев. Что же такое надо было сделать с конями, как их дрессировать, чтобы они оказались способными вот так вот рвать плоть зубами?