Страница 91 из 91
В голове пронеслись воспоминания детства, как его учитель, читая предания о героях древности, прославившихся в основном своими поединками с драконами, рассмеялся в ответ на заносчивое заявление мальчика, что тот, когда вырастет, тоже станет драконоборцем.
— Драконов нет, — сообщил учитель, — но это все равно красивые легенды.
— Нет, — капризно закричал мальчик, — я найду своего дракона и сражу его.
Вот, кажется, и нашел, но желание с ним схватится стремительно куда-то улетучивалось.
«Уж лучше бы ты оказался прав, мой учитель», — только и успел он подумать до того, как его конь, не обращая внимания на попытки отдать ему приказания, понес, да так, что все свое внимание пришлось сосредоточить на крайне сомнительных телодвижениях, чтобы не вывалиться из седла.
Уже на подступах не приходилось сомневаться, что бой происходит прямо внутри форта, но Руффус не видел смысла останавливаться. У входа, расположенного в северной стене, он столкнулся с волной отступающих, что несколько замедлило его прибытие, но, оказавшись за стенами, довольно быстро обнаружил сэра Ринальда, ожесточенно жестикулирующего и все еще пытающегося остановить продвижение наступающих мондарков. Принц направился прямо к нему.
— День добрый, — сказал он, но тут же подумал, как глупо должна была в такой ситуации прозвучать эта привычная вежливая фраза.
— А? — Ринальд развернулся. — Рад, что с тобой все в порядке, но у нас тут проблемы.
— Сделай так, чтобы была явная граница, разделяющая нас с противником.
— Да какого… — начал было офицер, но припомнив кое что из истории Курры, прикусил язык и спокойно закончил: — Хорошо. Постараюсь.
Как только некоторое подобие этой границы удалось образовать, Руффус поднял между врагами силовой щит, к огромному удивлению как одних, так и других. Дальнейшее — было уже делом техники. Он неумолимо оттеснял противника к южной стене, стараясь не обращать внимания на смерти и увечья, которые несла людям его недобрая работа, пока те не посыпались обратно вниз с криками ужаса и боли. Затем Руффус замкнул щит вокруг опрокинутых на землю мондарков и стал сжимать его до тех пор, пока места людям почти не осталось, и они стояли плечо к плечу, подвязанные силовым щитом, словно колосья в снопу.
Подчиняясь его желаниям, из земли вырвались стальные прутья, переплетавшиеся под изумленными взорами с обеих сторон, и наконец образовавшие плотную клетку, окружавшую плененных мондарков даже сверху. После этого принц снял щит и позволил себе немного расслабиться, хотя вскорости и направился на стену, откуда открывалась панорама на основное поле сражения.
— Еще пару минут, и весь наш правый фланг был бы опрокинут, — бормотал Ринальд, последовавший за принцем. Обернувшись, Руффус поразился совершенно непривычному для этого лица затравленному и подобострастному выражению. Похоже, что это рецидив первого, не столь благоприятного для него, знакомства с магией в действии.
Руффус посмотрел на поле и в первую очередь обратил внимание на Аврайу, расправляющуюся с мондаркскими рыцарями, загоняющую их, словно опытный пастух скот, прямо на приготовленные пики медленно двигающегося навстречу отряда хаббадцев. Здесь, похоже, в его вмешательстве уже нет особенной необходимости.
Второй эпицентр битвы располагался на близких подступах к лесу, чуть севернее форта. Едва-едва держались там ополченцы, непонятно на каком последнем резерве сил и духа. Руффус воздел руки, призывая огненный ливень на головы напирающих мондарков, но, похоже, малость переборщил, потому как и ополчению досталось немало. Но самой удручающей оказалась реакция абсолютно всех, кто находился на поле. Они попадали на землю, в ужасе прикрывая головы в надежде, что таким образом им удастся минуть столь плачевной участи. Так или иначе, но дело было сделано.
— Выводи все свои войска на поле, — сказал он Ринальду, как только извержение огненной лавы с неба прекратилось. — Пусть люди доведут дело до завершения.
Все, он не хотел даже смотреть на это. Надо забиться куда-нибудь, и чтобы никто его не видел. Силы быстро оставляли принца, а самое главное, что у него совершенно не осталось никаких психических резервов. Чувство выжатого лимона — вот все, что он способен был сейчас распознать из своих ощущений, все, что у него осталось. Единственное, Руффус погладил рукоять своего, теперь уже своего, меча и прошептал ему:
«Извини, что не нашел тебе дела».
«Ничего, — донесся ответ, — чем реже мне будет приходиться оставлять ножны — тем лучше. Я же теперь — Спаситель».
«И хорошо, что не нашел».
«Это ты? — последний вопрос относился к Странду, но нужен ли на него ответ? — Что ты имеешь в виду?»
«Ты и так немало обескуражил всех присутствовавших на поле. Если б ты еще и меч обнажил, то мера ужаса, доступная людям, могла быть преодолена, и некому было б слагать о тебе песни».
Намек не порадовал принца. Куда уж хуже?
Он не заметил, что уже сидит на холодной земле, прислонившись спиной к какому-то столбу. Вокруг сновали люди. Потом они куда-то исчезли, а Руффус все сидел, не в силах пошевелиться…
— Я очень рада, что ты вернулся, — голос был знакомым, но откуда он доносится? О, оказывается, он задремал и поначалу стал искать Аврайу где-то во сне. Черт, глаза никак не хотели открываться.
Первое, что он увидел, он не мог опознать до того момента, пока не соприкоснулся с этим. Обе щеки одновременно оказались облизанными теплым и, как оказывается может быть, ласковым раздвоенным языком дракона.
— Я правда очень тебе рада.
— Спасибо, — делая неуклюжую попытку подняться, сказал Руффус. Он хотел добавить еще что-то, но сумел выдавить из себя только: — Мне очень хреново.
— Но все уже позади, — ответила Аврайа, нежно обнимая его крылом, плотно к себе прижимая. — Плачь, если хочется… Станет лехче.
Да, это то, чего он больше всего сейчас хотел. И Руффус, прильнув к чешуйчатой шкуре дракона, зарыдал. Так, как лет десять уже не мог себе позволить…