Многоликое волшебство

«Правильно, готовься к речам, наговаривай, чтобы завтра слова вылетали легко и зажигательно…»

«Да ну тебя, вечно ты так влезешь, что весь настрой пропадает».

«Какие мы нежные. Людей гробить — нормально, а намекнуть на то, как ты их дуришь, — так у нас настрой пропадает. Не играй хоть с собой-то в героя-спасителя, имей мужество признаться, что рвешься к власти, а люди — не более, чем орудие, без которого, к сожалению, не обойтись».

«Не путай меня с собой».

«Ладно, шел бы лучше спать, чем мозги себе и мне сушить своими играми».

Серроус плюнул в сердцах и отошел от окна. Налил себе еще немного вина и залпом осушил бокал, а затем лег, не раздеваясь, в постель и к собственному удивлению тут же заснул.

Глава 15

Ринальд вышел в сад, расположенный позади дворца, когда солнце еще только думало, пора ли ему вставать или же обождать еще немного. В предрассветных сумерках голые деревья, слегка припорошенные прошедшим ночью снегом, казались призрачными и нереальными. Вода в пруду, подернувшаяся по краям тоненькой коркой льда, почти не оставляла пространства для живущих круглый год в утепленных плавучих домиках уток, плававших в поднимавшемся от воды тумане, а по льду чинно расхаживали абсолютно черные вороны, бывшие в Хаббаде священными птицами. Собственно, их изображение и красовалось на гербе Строггов, вот только непонятно было, откуда сами птицы об этом узнали, потому как вели они себя крайне бесцеремонно, в полной уверенности в собственной безнаказанности.

Ринальд так и не сумел заставить себя заснуть, поэтому, лишь только луна стала клониться к западу, а на востоке появились первые алые отсветы, поднялся и вышел в сад, решив, что это по-всякому лучше, чем ворочаться без конца. События последнего времени никак не могли улечься в его голове, а подобную путаницу никак не отнесешь к достоинствам человека, которому поручено командовать войсками всего Хаббада.

Начать хотя бы с приема, оказанного ему по возвращению из захваченной врагом Курры. Всю дорогу до столицы он ловил себя на постоянно всплывающем желании бросить все и укрыться где-нибудь в глуши, потому как полагал, что самое меньшее, что его может ждать за потерянный город и погибшие войска — лишение офицерского звания и ссылка в родовой замок. Только верность присяге, оказавшаяся к собственному удивлению не пустым звуком, заставила Ринальда донестись до Хаббада, загнав четырех лошадей и не обращая внимания на начавшееся, несмотря на прижигание, нагноение в правой руке. Со стыдом и в ожидании скорого позора он прибыл во дворец, прося первого военного советника срочно принять его.

Каково же было удивление, когда вместо этого его лично принял сам император. Внимательно выслушав долгий и сбивчивый рассказ своего подданного, взволнованного вдвойне от присутствия повелителя, император Луккус помрачнел и после долгой паузы извинился перед сэром Ринальдом, что будет вынужден провести служебное расследование относительно действий своего четвертого военного советника, но готов на это время предоставить ему помещение в своем дворце, если тот даст устное обещание не покидать его пределов, и сразу же после этого обрушился с ураганной яростью на своего первого военного советника. Император припомнил все. И то, что тот советовал дать всем войскам возможность перезимовать поближе к дому, и то, что все призывы сэра Ринальда прислать ему подкрепления были отклонены, и то, что первый советник порекомендовал прекратить из-за ограниченности сил, сосредоточенных на юге, патрулирование северных мондаркских территорий, и многое, многое другое. Ринальд, присутствовавший при этом, не знал, что ему делать, то ли удалиться потихоньку, то ли продолжать выслушивать, как его начальника разносят в пух и прах. Чуть позже император Луккус обратил на него внимание и, задав несколько вопросов, отпустил, порекомендовав поработать в ближайшие дни, пока не закончится расследование, с начальником штаба, еще раз извинившись, что не может пока придать этой работе официальный статус.

Первый же день работы в штабе показал ему, что даже мобилизовав все имперские силы и стянув их к столице, на что едва-едва хватало бы времени, они все равно получат более чем трехкратное превосходство противника, что не позволяло надеяться на успех, разве что произойдет чудо. На третий день у него сформировалась пара идей, и он, сам поражаясь собственной наглости, вновь попросил аудиенции у первого советника, и вновь был принят лично императором.

— Для того, чтобы попытаться хоть как-то уровнять силы, — начал Ринальд после того, как изложил перед императором общую обстановку, — вы могли бы отдать приказание прихватить командирам из провинций всех охотников, из которых получится несколько прекрасных полков лучников. Необходимо создать так же ополчение, но если делать это в провинциях — не хватит времени даже на самую элементарную его подготовку, а выставлять на поле боя необученных рекрутов грозит не только огромными потерями, но и общей неспособностью всего войска выполнять поставленные перед ним задачи. Если же использовать все резервы императорского арсенала, а также выкупить у купцов их частные арсеналы, то из населения столицы вполне можно успеть сформировать достаточно многочисленное и прилично подготовленное ополчение…

Внимательно выслушав последовавшие за этим детали, император Луккус к удивлению Ринальда сообщил после небольшого размышления:

— Тех свидетельств, что мы уже получили относительно событий, происходивших при Курре, вполне достаточно, чтобы снять с тебя прямые обвинения, так что могу тебе предложить пока заняться самому подготовкой ополчения. Все твои звания остаются при тебе, а полный список полномочий, заверенный моей печатью, получишь в канцелярии. Там же получишь и подтверждение о предоставлении тебе целевого кредита на эту программу. Если казначейство заартачится или начнет ссылаться на отсутствие средств — шепни об этом мне. Предоставляю тебе также право использовать в своих интересах всех офицеров, находящихся в столице. Если будут какие-то непредвиденные проблемы — обращаться ко мне напрямую. Все. Об окончательных результатах служебного расследования я сообщу тебе позже, а сейчас — за работу.

Ринальд вышел из королевских покоев с ощущением головокружения. Он никак не ожидал, что его идеи будут не только приняты к рассмотрению, но получат статус программы первостепенной важности, курируемой непосредственно его императорским величеством. Он полагал, что первый военный советник примет его доклад к сведению, но пока раскрутится бюрократическая машина и дело дойдет до выполнения — будет, как обычно, поздно, тогда как на самом деле он даже не увидел первого советника. Тот факт, что он не видел его и во время работы в штабе, насторожил Ринальда, но придавать этому значение, а тем более пытаться это как-то трактовать — попросту не было времени.

Уже вечером он проводил совещание с отобранными для создания ополчения офицерами, уточняя детали плана и согласовывая их с казначейством и интендантскими службами. В его оперативный штаб вошли в основном офицеры не очень высокопоставленные и родовитые, но те, в работоспособности и собственной подготовке которых Ринальд был уверен. По его поручению они уже с утра начали вербовку и отбор солдат-ветеранов, которым надо будет проводить занятия, а впоследствии, по всей видимости, и стать сержантами в ополчении. Сам же он с утра пораньше начал встречаться с купцами на предмет закупки у них вооружений. Большинство из них никак не могли справиться со своим стремлением к наживе и заламывали столь заоблачные цены, что никакой казны не хватит. С одними Ринальд торговался до исступления, другим пригрозил, что если они не договорятся по-хорошему — придется перейти к конфискациям, но так или иначе через два дня все запасы оружия, находившиеся в столице и ее ближайших окрестностях, переместились в имперский арсенал, который распространился на несколько соседних зданий, не в силах вместить в себя всю эту безумную груду железа.